– Не ради Климова, а ради здоровья!

– Ну конечно! Сама хоть в это веришь?

Катюша решительно поднялась с кресла, нахмурила брови и ответила в точности, как советовали подруги, которые прежде нее предвидели подобный поворот событий:

– Все, мам! Я решила – я сделаю. Нет ничего плохого в том, чтобы становиться лучше, чем вчера! А личность от этого не обесценивается!

– Много ты понимаешь, Катерина! А я вот уже по первокурсницам могу с точностью в девяносто девять процентов сказать, кто к выпуску выскочит замуж за первого встречного, а кто пойдет в аспирантуру!

Катюша так разозлилась, что бездумно выпалила:

– А еще у меня зарплата в одиннадцать тысяч! Сама на такую согласилась, чтобы со Славкой в одной фирме работать!

Вот после этого маму накрыло внутренней тишиной – поймала, наверное, какую-то медитацию. Рухнула на диван и надолго уставилась в одну точку. Катюша перед ее лицом ладонью помахала – реакции не добилась. Но решила, что это не самое плохое окончание подобного разговора, и быстро спряталась в своей комнате.

Утром же, как раз сегодняшнего дня, мама выглянула на кухню, когда Катюша завтракала, и ненормально спокойно, почти миролюбиво сказала:

– А может, Игорь Валентинович рассмотрит твою просьбу о повышении?

Катюше показалось, что это подписание мирного соглашения. Потому и ответила бодро, не желая припоминать обиды:

– Рассмотрит, конечно! После испытательного срока. Он, между прочим, очень мною доволен… – и с радостью поделилась своими рабочими успехами.

Мирное соглашение? Как же.

Весь обеденный перерыв Катюша усердно читала учебник по тайм-менеджменту и хрустела хлебцами и сыром. Поглядывала на часы, чтобы вовремя напомнить Игорю Валентиновичу, когда пора выезжать на встречу. Хотя он и сам обычно не забывал, но это же ее работа – а Катюша собиралась работать великолепно.

И вдруг раздался телефонный звонок. Катюша послушала, да так и застыла на месте, не убрав телефон от уха.

– Екатерина, я поехал… Что с вами?

Голос Игоря Валентиновича настойчиво вырывал ее из черной пустоты. Катюша очнулась, сморгнула накатившие от паники слезы, кое-как выдавила:

– Маму… на скорой в больницу… прямо из института. Подозревают инсульт. Это из-за меня… Я маму довела…

– Так, стоп, – он мгновенно собрался и шагнул к ее столу. – Надевайте куртку.

Катюша вскочила, но никак не могла сосредоточиться – что хватать, куда бежать? Надо ехать домой за медицинским полисом мамы или сразу в больницу? Паспорт нужен? Ей очень повезло, что шеф оказался рядом – он буквально диктовал ей что делать, перейдя на ты и оставив в стороне привычный шутливый тон.

– Только сумку. Молнию застегни. Шагай давай. Слушай, инсульты бывают разной степени тяжести. Но даже если все плохо, то твоей матери сейчас нужна поддержка, а не размазня в твоем лице. Все ясно?

Катюша кивала и бежала, куда сказал.

– Какая больница?

– Я… я не знаю! – она снова начала впадать в панику.

– Какая больница сегодня дежурная? – это Игорь Валентинович говорил уже с кем-то по телефону, а потом сразу ей. – Первая клиническая.

Катюша опомнилась:

– У вас же встречи…

Босс переносил все запланированные дела по телефону, уже выруливая с парковки. Катюша обязательно позже его за все поблагодарит – она бы просто сошла с ума, если бы оказалась одна. Поблагодарит, когда выяснит, что все не так страшно, как она успела себе придумать. А пока ее сил хватит только на то, чтобы не разрыдаться.

В приемном покое он усадил ее на какую-то кушетку, сам поймал регистратора и о чем-то договаривался. Не кричал и не ругался, но ему вообще это несвойственно, даже когда на работе серьезные проблемы. И уже через десять минут схватил Катюшу за руку и потащил куда-то по жуткому коридору, выкрашенному в ужасный голубой цвет. Несколько дверей, палаты, палаты, люди в белых халатах с равнодушными лицами и…

– О, Катерина! Ты быстро!

Катюша застыла в дверном проеме, не в силах поверить собственным глазам.

– Мама?

– Мама, мама, заходи. Вон стул, – бодро ответила Лидия Ивановна, дожевывая зеленое яблоко больничного вида. Выглядела она как никогда здоровой – даже здоровее, чем при вчерашнем скандале. – Зинаида Прокофьевна, а это моя Катерина, я вам о ней рассказывала! С начальником, кто бы мог подумать. Не часто ли вы вместе попадаетесь мне на глаза?

– Мама… но я думала, что ты здесь… У тебя же инсульт!

Женщина сощурила глаза до злобных щелок:

– То есть ты огорчена, что я не при смерти?

– Нет, конечно!

Врач, до сих пор ощупывающий другую больную, резко встал.

– Не орите тут! Устроили тоже. Не инсульт, а кишечные колики. Мы бы пациентку и оформлять не стали, но с ее характером было проще оформить.

И вышел из палаты. Мама безуспешно кричала ему вслед:

– А мне отпуск нужен! Вы попробуйте на моей работе денно и нощно! – она вспомнила о присутствии дочери и вдруг закатила глаза, заговорив неожиданно слабым голосом. – Прости, что перепугала… Сама не знала, что все обойдется. А тебе лаборантка наша звонила, она вообще дура дурой, вот и преувеличила. Испугалась?

Катюша, возможно, даже не злилась – просто все силы ее оставили. И облегчение после такого стресса оказалось непередаваемым. И все же она высказалась, хотя и намного мягче, чем собиралась:

– Я ведь чуть не спятила. У тебя вообще сердца нет? А перезвонить не догадалась, когда все выяснилось?

Лидия Ивановна теперь обессиленно упала на подушку, медленно подняла дрожащую руку и накрыла ею ладонь дочери.

– Прости, но вначале все было так страшно, я совсем не собиралась волновать тебя. Ты моя единственная бесхребетная кровиночка! Прости маму, заболела в кои-то веки.

Игорь Валентинович уже начинал посмеиваться – тоже возвращался в привычный режим. Он сам отыскал стул и приставил с другой стороны от кровати. Сложил руки на груди, наблюдая. Катюшу же происходящее возмущало все сильнее, или это силы возвращались:

– Так это шантаж? Мам, ты решила мне угрожать? Мол, если не вернусь к старой жизни, то ты мне вот так нервы истрепешь?

– Шантаж?! – гаркнула Лидия Ивановна хорошо поставленным преподавательским голосом так, что Зинаида Прокофьевна подскочила вместе с капельницей. – Кишечная колика! Ты еще и глухая, что ли? Тебе врач подтвердил!

Катюша от злости зубами заскрипела и настойчиво заверила:

– Ничего у тебя не получится, мам. И это… выздоравливай!

Убедившись, что от дочери понимания не добьется, Лидия Ивановна плюнула на это гиблое дело и устремила взор на мужчину.

– Игорь Валентинович, вы только на нее гляньте! Даже в больничной палате характер показывает! Вы со своей мамой так же обращаетесь?

Он едва сдерживал смех:

– Позвольте, я свое мнение при себе оставлю? И да, выздоравливайте!

Но Лидия Ивановна не унималась:

– А вы про ее новые заскоки знаете? Это же уму непостижимо! Целыми днями что-то читает, куда-то бежит и красится, красится, как будто от этого вся ее жизнь зависит!

– Ага, в курсе, – ответил он. – Но я с заскоков Екатерины свои бонусы имею, так что и здесь воздержусь от комментариев.

– Вот, и этот… с бонусами! А по вам сразу видно, что щегол.

– В смысле?

Тон больной мгновенно изменился и стал вкрадчивым:

– А вообще-то, моя Катеринка – молодец! Ответственная, коммуникабельная, вы ее цените.

– Так я и…

– Я еще не договорила! Вдвоем мы с ней живем, друг друга поддерживаем, как можем. И тут я выяснила, что она со своей стороны не очень-то поддерживает – в смысле, она не соврала про зарплату? А у нее теперь мать болеет, такая беда приключилась. Вам самому-то не стыдно столько платить лучшей сотруднице фирмы?

– Мне не стыдно, – ответил Игорь, но улыбаться прекратил. Он вообще пожалел, что сразу не сбежал – надо было за апельсинами сгонять или еще куда. Но кто ж мог предположить, что именно он попадется под горячую руку?

– И это видно, – заметила Лидия Ивановна. – Так как насчет повышения оплаты труда?

– Мам!

– Не мамкай! Что же вы, Игорь Валентинович, думаете? Ведь предложение-то дельное. Мою Катерину на пять вакансий приглашают. Это только за вчерашний день! Не боитесь упустить?

Игорь склонился и с усилием потер лоб. Вот ведь вляпался. Но с другой стороны, он ведь в самом деле работой секретаря доволен. Если даже не брать во внимание его отличное в последнее время настроение, претензий к сотруднице у него нет. А она даже месяца не работает, в дальнейшем станет еще лучше. Потому он убрал руку, посмотрел серьезно и ответил:

– Вообще-то, вы правы. Согласен на повышение в размере пяти тысяч рублей.

– Пяти?! Вот же жмот.

– Это мое последнее слово до конца испытательного срока.

– Игорь Валентинович? – теперь и Екатерина подключилась, крайне озадаченная таким поворотом. – Вы шутите, чтобы на вас кричать перестали?

– Да нет, – ей он улыбнулся мягко. – Я и сам об этом думал примерно со второго дня вашего трудоустройства.

– О… ну тогда спасибо вам большое!

Игорь перевел взгляд на довольную собой Лидию Ивановну, которая победоносно рассматривала потолок.

– Но при условиях, Лидия Ивановна.

– Кто бы сомневался! Я таких с первого курса вычисляю – кто даже мизинцем шевелит только с выгодой.

– Ну да. Условий много. Во-первых, поправляйтесь. Во-вторых, разрешите уж дочери жить как ей хочется. А в-третьих, вы меня на чай звали. Я все еще жду, когда об этом хоть кто-нибудь вспомнит.

– На чай? – растерялась даже эта непробиваемая женщина. – Ну… так это запросто! С большим удовольствием! За прибавку в семь тысяч.

– Пять.

– Шесть!

– Пять.

– Вот ведь… Ладно. Как только меня выпишут.

И пока эти двое с удовольствием пожимали друг другу руки для закрепления договора, из коридора раздался обнадеженный голос врача:

– Да хоть сегодня выпишем!

– Нет, нет, Виталий Андреевич! – крикнула ему Лидия Ивановна. – Мы с вами уже договорились на минимум три дня!

Врач, так и не показавшийся на виду, очень тяжело и громко вздохнул.

Глава 13

– Игорь Валентинович, – начала Екатерина, когда они уже покинули здание больницы. – Я уже устала перед вами извиняться. Но поводов все больше и больше.

– Да ладно, – он отмахнулся и нажал кнопку на брелоке, отключая сигнализацию. – Я ведь тоже там был, все видел. Так что вряд ли способен винить вас.

Она уже задним числом заметила, что босс снова называет ее на вы. И в какой раз поблагодарила судьбу за встречу именно с этим человеком. Пусть он постоянно над ней смеется, но ведь когда понадобилась помощь – ни секунды не мешкал! Хотя лучше бы он иногда над ней не смеялся, как, например, в этот раз:

– А у вас занимательная жизнь, Екатерина! Каково это в игре по перетягиванию каната быть канатом?

– Не очень. Но я ваш сарказм мимо пропускаю, потому что доброты в вас больше, чем яда.

– Во мне доброты? – он будто удивился.

– В вас. Не притворяйтесь, я хорошо в людях разбираюсь и вижу вас как на ладони.

– Да ладно. И что же там видно?

– Вы у мамы чай попросили, потому что точно знали – ей будет приятно вас хоть чем-то отблагодарить.

– Э-э… Я чай попросил, потому что хотел чай! Перестаньте выискивать во мне черты, которых отродясь не водилось.

– Ну да. Притворяйтесь, притворяйтесь, меня не проведете! По вам ведь сразу видно, что денег на заварку нет.

– А это еще что за выпады? Может, у меня весь доход на одежду уходит. По вам тоже не сразу скажешь, что вы в тренажерный зал трижды в неделю ходите.

– Видно! – оспорила Катюша. – Просто пока не очень. Но скоро всем видно станет! А иначе зачем я все это терплю и общаюсь с самцом человека под кодовым названием «Сашик»?

– Без понятия. Вы мне про этого Сашика чешете даже побольше, чем про Климова. Я уже начинаю беспокоиться за романтическую судьбу своего юриста. Так что там с чаем?

– Да с превеликим удовольствием, как и сказала моя мама!

– Кстати, а поехали сейчас, потренируемся пить чай пока вдвоем. Она у вас немножко страшная, как бы мне без подготовки не опростоволоситься – хлебать и не захлебнуться.

– К нам? – Катюша не могла понять, шутит босс или нет.

– К вам, конечно. Я тут случайно вспомнил, что все мои дела на завтра перенесены.

Да, и именно из-за нее он рабочим процессом пожертвовал. Очередной приступ чувства вины Катюша проигнорировала и с радостью кивнула. Вот для кого-кого, а для Игоря Валентиновича ей чая не жалко, особенно если вспомнить о прибавке в зарплате.

– Поехали!

Она вбежала в квартиру первая и проверила, не раскиданы ли вещи. Но особенно не беспокоилась, все же вдвоем с мамой живут, хаоса не допускают. А если и валяются где-то бюстгальтеры с прочими непристойностями, то только в ее, Катюшиной, комнате.