Гарри улыбнулся:

– Я не собираюсь.

– Но будешь, дорогой Гарри. При всем моем уважении, в этом ты мне не помощник, – Рам показал ему свои руки. – К сожалению, я не могу передать этот дар моих рук твоим. Но есть и кое-что такое, на что я не способен: многое, как для цветного, для меня закрыто. Многие люди не станут со мной даже говорить.

При всем своем достоинстве Раму не удалось скрыть досаду в своем голосе. И Гарри, будучи сам изгнанником, почувствовал это. Рам был христианином. Полмира было населено теми, кого набожные белые люди окрестили в свою веру, но в остальном всегда поворачивались к ним спиной.


Несколько лет Гарри провел в разъездах по местам, о которых раньше никогда ничего не слышал. Из посыльного Рама он превратился в его ученика, поглощающего все об искусстве фальшивомонетчиков. Он быстро понял, что усвоенное им в Марселе было детским лепетом. Гарри изучал ботанику, постигая секреты изготовления хороших сортов бумаги. Сквозь дебри химических формул он проникал в технологию изготовления чернил и изучил все разнообразие оксидов, способных придать точный оттенок пигменту. Он читал книги по металлургии, чтобы понять, насколько важен металл для изготовления печатных пластинок.

– Каждый чек будет неотличим от оригинала, – сказал ему Рам, – мои инструменты были бы беспомощны в чужих руках, так же как и инструмент музыканта.

Наряду с усвоением профессии фальшивомонетчика Гарри упражнялся и в изготовлении бумаги. Он ездил в Бирму, чтобы узнать, каким образом выпускалась лучшая в мире бумага из пород деревьев, растущих только в этом регионе. На Филиппинах он проследил за выпуском наитончайшей рисовой бумаги.

По возвращении в Сингапур он обнаружил, что Рам раскрыл секрет состава чернил, использующихся для изготовления дорожных чеков.

– В этой технологии нет ничего нового: для большинства валют применяется та же технология, – пояснил Рам, – удивительно, что мистер Толбот уделяет так мало внимания технологии. Но это и хорошо – меньше хлопот.

– А что с деталями на заднем плане? – спросил Гарри.

– Три, от силы четыре месяца потребуется для изготовления пластины, – тут Рам поднял вверх указательный палец, – но вся проблема в бумаге.

– Я думаю, это что-то наподобие долларовой, – процедил Гарри.

– Нет. Много, много лучше.

– Да, это будет задачка.

Потребовалось более года, чтобы найти ее. Немало мест объездил Гарри, прежде чем обнаружил ту породу дерева, из которой, по предположению Рама, можно было изготовить подобную бумагу.

«И в точности так, как это сделала Роза», – подумал про себя Гарри.

После всех этих путешествий Гарри улыбнулся, вспомнив о Розе. Лишь теперь он понял, почему ни в Европе, ни в Америке фальшивомонетчики не пытались подделывать чеки, – формула изготовления бумаги была венцом корпоративных секретов «Глобал».

«Но то, что сделано однажды, не может быть неповторимым».

В маленькой деревушке в Таиланде, недалеко от границы с Камбоджей, Гарри Тейлор наконец нашел ключ к разгадке.


В сад вышла молодая китаянка, вдвое моложе Гарри, с правильными красивыми чертами лица. На руках она держала двухлетнюю дочку, которая была для Гарри чудом и светом его жизни.

– Здравствуй, Гарри, – сказала женщина ласково.

– Мария, любовь моя…

Гарри поцеловал свою жену, дочь Рама, в щеку. Их дочь, Рахиль, была похожа на отца.

– Будем обедать?

– Минуточку, дорогая. Сегодня такое замечательное солнце. Постоим и понаблюдаем вместе.

– Ты в размышлениях. Не буду мешать тебе, – сказала Мария, – но тебе дается только пять минут, чтобы закончить.

Сама мысль, что он может стать мужем, после всех этих лет казалась ему невероятной. Теперь же, после того как он вернулся из Таиланда с бумагой, Рам, открывший ему двери своего дома, доверил свой самый сокровенный секрет. Ночью, когда он был представлен Марии, он сразу же влюбился в нее. Но самое невероятное было для него в том, что она приняла его любовь.

– Ты хотел бы сейчас, чтобы ты никогда не показывал мне дорожные чеки «Глобал», – сказал Рам, когда убедился, что Мария не может их услышать.

Гарри повернулся к Раму, и солнце осветило его лицо, налившееся кровью:

– Я кое-что отдал за это, Рам.

– Ладно.

Гарри потряс головой:

– Локвуд не остановится. Стивен Толбот когда-нибудь найдет меня. И я не смогу обороняться… Что я смогу?

64

В финансовых кругах Нью-Йорка ни для кого не было секретом, что прошедший год для ЮСЭ был даже труднее, чем первый. Потеряв в первые двенадцать месяцев своей деятельности пятьдесят тысяч долларов и погасив долг лишь за счет перезалога дома Кассандры, во второй год своих операций компания понесла в три раза большие убытки.

– Теперь только чудо способно спасти ЮСЭ, – сказал Кассандре Эрик Голлант.

Но Рождество было временем чудес, и Кассандра верила в то, что чудо возможно. Явное спасение было возможно в Первом Сити-банке Нью-Йорка, где у ЮСЭ был расчетный счет и где давался займ. У компании было множество локальных офисов, начинающих постепенно расширять свою деятельность. Но Кассандра не хотела передавать ведение финансовых операций Первому, либо какому-нибудь другому банку. Она знала, что уже несколько банков наблюдают за расширением ее деятельности и ищут пути заполучить права на нее. Она не смогла бы простить себе, если бы передала инициативу в чужие руки. Но у нее иссякли последние ресурсы.

– Что я смогу получить за свой дом? – спросила она Эрика.

Бухгалтер быстро подсчитал:

– С двух залогов – около семидесяти пяти тысяч долларов.

– А за мамину коллекцию картин? За Пикассо, которого она купила в Париже?

Эрик остолбенел:

– Нужен эксперт, который назовет точную цену. Но я читал, что на последнем аукционе «Кристи» они продавались по тридцать – сорок тысяч. Не думаете ли вы расстаться с ними?

Кассандре вспомнилась встреча с художником в Сент-Поль-де-Венс и как она приобрела маленькую картинку для своей мамы. Эта картина была последним приобретением в коллекции Мишель.

– Я хотела бы продать вам все, включая картины, – прошептала она.

Эрик не мог поверить своим ушам. Он знал, что Карлтон-Тауэрс был для Кассандры не просто домом. Это было место ее самых теплых воспоминаний, которые, как верил Эрик, помогали ей выдержать эти два года. То же самое касалось и картин.

– Но ведь вы не хотите делать это, – сказал он с участием.

Кассандра бессильно улыбнулась:

– Конечно же нет. Но делаю. Семьдесят пять тысяч долларов не покроют моего долга, но это защитит двери от волков.

Волками были владельцы ресторанов и отелей. Хотя уже тысячи людей пользовались теперь карточками, наплыв наличности ЮСЭ падал. Бизнесмены были медлительны и беззаботны в оплате счетов, но очень проворны в их предъявлении.

– Одно еще как-то спасает, – сказала Кассандра Эрику, – что многие из их конкурентов признали карточки. В противном случае они были бы неумолимы в предъявлении счетов…

Хоть Эрик и был решительно против этой практики, Кассандра зачастую оплачивала счета ресторанов и отелей до получения выплат за карточки. А это значило, что ЮСЭ всегда делало предоплату, что и создавало постоянные финансовые затруднения.

Денег не было. И Эрик Голлант знал это. Это было время, работавшее против Кассандры. Время, работавшее на Хилтона, Фарадея и хозяев всех прочих мелких заведений – торговцев цветами, ювелиров, парикмахеров и пр.

– Хорошо, я покупаю ваш дом. И продам его потом вам из расчета надбавки по доллару в месяц.

Кассандра остолбенела от изумления. Ее друг был не беден, но богатым его назвать было просто невозможно. И жалование его, как и жалование самой Кассандры, было сведено до символического минимума.

– Но я знаю, что вам это не под силу, Эрик.

– У меня есть сбережения на учебу внукам. Они поступят в колледж не раньше, чем через десять лет.

– А если я так и не добьюсь ничего? – спросила спокойно Кассандра.

– Тогда они пойдут учиться в Нью-Йоркский университет вместо Гарварда.

– Нет, они пойдут учиться туда, куда захотят. И на полное содержание ЮСЭ. Это я вам обещаю, Эрик.

Деньги от продажи дома исчезли так же быстро, как и появились, но это дало необходимую передышку Кассандре, в которой она так нуждалась. По крайней мере, она сама так думала. В 1953 году у компании был уже собственный штат из тридцати следователей, возглавляемый бывшим детективом нью-йоркской полиции по имени Кевин Армстронг. Его образование в колледже Джона Джея, помноженное на старые связи в полиции и в уличных кругах, делали его незаменимым человеком для ЮСЭ.

– Я хотел бы вам кое-что сообщить, – сказал Армстронг Кассандре, войдя к ней в офис. Одной рукой он крепко держал очень маленького человечка, который, судя по всему, желал бы быть в этот момент далеко от этого места.

– Что это? – спросила Кассандра.

– Новые хлопоты.

Он без особых церемоний толкнул человечка в кресло и достал из своего кармана целую стопку карточек, разложив их перед Кассандрой.

– Я не понимаю…

Но уже в следующее мгновение она все поняла, и сердце ее учащенно забилось. На всех карточках были изменены впечатанные данные. Она обратилась к гостю.

– Что за негодяй изготовил это? Где вы это взяли? Кто вы?

Но тот ничего не отвечал. Кассандра взглянула на Армстронга.

– Это Джордж Маккена, который только-только попытался запустить руку в ваш карман. Пару раз ему это удалось, но удача ему изменила.

Армстронг положил руку на плечо Маккены:

– Джордж, вы будете говорить с леди? Или нам стоит взять телефон?

Кассандра содрогнулась, представив себе всю эту официальную процедуру с допросом и составлением протокола. Все это бросило бы тень на честь компании, неизвестно еще к чему бы привело.

– Это очень просто, – сказал Маккена, – сначала я ворую карточки. Вы знаете, что это делается элементарно. Потом самым обычным образом удаляю старую запись и вношу новую.

Кассандру буквально сразили эти слова доморощенного химика.

– Вы понимаете, о чем он говорит? – спросила она Армстронга.

Шеф безопасности печально кивнул.

– Технология этого очень проста и известна каждому, – продолжил Маккена.

– Это действительно так просто? – спросила Кассандра.

Джордж Маккена оживленно кивнул:

– Да, мадам.

– И сколько карточек вы подделали?

– Около сотни.

Кассандра метнула взгляд на стол.

– Где остальные?

– Я всегда уничтожал карточки задолго до их полного использования и не держал одну карточку слишком долго. Так куда меньше вероятность навлечь на себя подозрение.

– И куда вы девали то, что покупали? Тут уже ответил Армстронг:

– Наш гость, кроме всего прочего, еще и коммерсант. Купленное он продавал, вернее сказать, спихивал за полцены.

Кассандра ударила кулаками по столу.

– Я задам вам еще один вопрос, – сказала она вполголоса, – знаете ли вы кого-нибудь еще, кто занимается этим?

Джордж Маккена согласно кивнул.

Кассандра закрыла глаза.

«Этого не могло произойти. Не могло!»

– Хорошо, – сказал Армстронг, – полагаю, мы закончили. Что прикажете с ним делать?

– Ничего, – сказала Кассандра удивленному детективу, – я хотела бы предложить ему работу. Из всего надо извлекать пользу, не вы ли мне об этом говорили, Кевин?


После этой истории Кассандра решила пересмотреть всю систему безопасности.

– Что же, воровство еще не так страшно, – сказала она Армстронгу, – а можно ли подделать карточки?

– Все то, что было сделано раз, можно повторить, – ответила Армстронг философски.

– Как бы я хотела не слышать этого.

– Посмотрите, мисс Мак-Куин. Прежде мы этого не принимали в расчет. Рисунок на заднем плане выглядит таким замысловатым, что трудно поверить, что кому-то в голову придет мысль попытаться сделать копию. Кто вздумает заняться подделкой карточек, должен будет не только знать технологию изготовления пластика, из которого сделаны карточки, но и потребуется художник, знакомый с технологией этой печати. И поверьте мне: тот, кто решится осуществить эту идею, не пожалеет на нее ни времени, ни денег. А нашим слабым местом является почта.

– Почему?

– Круг ваших клиентов расширяется очень быстро, и по почте передается очень большое количество информации. А для людей, задумывающих пустить в ход серию поддельных карточек, не составит особого труда украсть на почте пакет с парой сотен писем.

Этого Кассандра не ожидала:

– Что-нибудь еще?

– Вам надо попытаться все это наилучшим образом обдумать, – сказал Армстронг, – и попытаться защитить всю информацию, которая должна оставаться конфиденциальной. Имена, адреса, расчетные счета. В грязных руках это может оказаться грозным оружием против нас.