Энн Стюарт - Мечтатели

Каролин с ужасом поймала себя на том, что застыла, боясь даже пошелохнуться. Его тело было горячим и сильным, и, главное, она ощущала рядом со своим бедром его твердое мужское естество. Он хотел ее, хотел, несмотря на каменное выражение лица, хотел ее каждой клеточкой своего тела. Однако не желал давать волю своему желанию.

«Слава богу», — подумала она про себя, так и не пошелохнувшись. Слава богу, что он не стал принуждать ее к новым поцелуям, не сунул ей под блузку руку, не стал стаскивать кружевной бюстгальтер. Слава богу, что не потащил ее в дом, на двуспальную кровать, на которой прошли его юные годы, и не сделал с ней то, о чем она грезила, когда была не силах совладать со своими снами.

Нет, это не он. Как бы эти слегка раскосые синие глаза ни напоминали ей Алекса, каким бы чувственным ни был его рот, как бы сильно он ни заставлял трепетать ее тело, это не был Александр Макдауэлл, строго напомнила себе Каролин.

Она отодвинулась от него и едва не свалилась сквозь открытое окно в тесную гостевую спальню, которая когда-то была комнатой Алекса. Он не сделал даже попытки последовать за ней. Лишь продолжал сидеть на козырьке крыльца, глядя в ночное небо.

Она по-прежнему ощущала вкус его губ, по-прежнему ощущала под блузкой прикосновение его руки. Казалось, он обволакивал ее со всех сторон, проникал в каждую клеточку ее тела.

— Беги, Каролин, — подбодрил он ее, глядя вслед со своего возвышения. — Обещаю, что не стану тебя догонять.

— Бегство — это больше в твоем духе, — парировала Каролин.

— Пожалуй, — согласился он, — если я настоящий Александр Макдауэлл.

На окошке имелся замок, и при желании ей ничто не мешало им воспользоваться — пусть так называемый Алекс просидит на козырьке до самого утра. Но было и без того зябко, а к утру и вообще станет совсем холодно.

Она взрослая женщина. Взрослая, разумная женщина, способная сдерживать свои порывы и уж тем более не поддаваться на провокации этого самозванца.

— Сейчас мне это совершенно безразлично.

— Ну, как же иначе! — произнес он с иронией. Каролин ничего не оставалось, как захлопнуть у него перед носом оконную раму.

«Да, силы воли нам не занимать», — с гордостью подумал Алекс, вытягивая ноги. Хотя бы для закалки характера крайне важно уметь вовремя обуздать свои порывы. Впрочем, сейчас он был не в состоянии привести даже единственный довод «за», хотя и не сомневался, что рано или поздно убедится в том, что поступил правильно.

«Странные это существа, женщины, — размышлял он. — Некоторые — такие хорошенькие, такие соблазнительные, уверенные в себе, свободные и без всяких комплексов. Настоящие киски». Это была его любимая порода — теплые, веселые, остроумные. Женщины, с которыми можно было смеяться, пить, спать, вести беседы.

Но Каролин Смит иной породы. Наверное, где-нибудь есть и другие женщины, похожие на нее, хотя до сих пор, на его счастье, они ему не встречались. Похоже, она даже не догадывается, насколько красива. За несколько дней, проведенных в ее обществе, он ни разу не заметил, чтобы она позволила себе быть непосредственной. Вряд ли в этом вина Макдауэллов — крайне сомнительно, что это их стараниями она превратилась в зажатое, запуганное существо. Для этого девушка была им слишком безразлична. Должно быть, существует нечто еще, что сделало ее похожей на безжизненную статую.

Интересно, смеется ли она когда-нибудь? Лично он ни разу не слышал ее смеха. И умеет ли целоваться? Он точно знал, что она не девственница, Уоррен снабдил его подробной информацией. Однако он не заметил, чтобы она хоть раз проявила интерес или участие к кому-либо, за исключением этих проклятых Макдауэллов, которые избавятся от нее при первом же удобном случае, если так им будет выгодней.

Он надеялся расположить ее к себе — шутками и заигрываниями заманить в свои сети. Или по крайней мере сделать так, чтобы она прекратила вести против него военные действия. Но теперь он узнал ее ближе и понял, что бесполезно даже пытаться очаровать ее в надежде, что она его признает. Каролин явно не собиралась этого делать.

Алекс улыбнулся, глядя в темное ночное небо. Впрочем, расставаться с надеждой рано, особенно в том, что касается секса. Нужно лишь еще одно небольшое усилие. Каролин Смит, похоже, не представляла для него угрозы. Забота о Салли была для нее превыше всего, даже справедливости. И она вряд ли станет ему вредить, если будет уверена, что он не навредит Салли. Так что ему не было особой нужды тащить ее в постель, дабы обезопасить себя от возможных козней с ее стороны.

Тем не менее затащить ее в постель было необходимо. Потому что другого способа утолить свое желание у него не было — он возбуждался всякий раз, когда слышал ее тихий, нежный голос, когда вдыхал свежий, цветочный аромат ее духов. В такие мгновения ему хотелось одного: хорошенько встряхнуть ее, чтобы проверить, как будет выглядеть эта праведница в постели — с растрепанными волосами и безумными от страсти глазами. Проверить, как выглядит ее тело под этими унылыми деловыми костюмами. Попробовать на вкус ее кожу.

До него донеслось негромкое поскрипывание лестницы, и его слух тотчас настроился на звуки ночи. Значит, она все-таки не легла спать, если только не собралась лечь внизу, в чем лично он сомневался. Там всегда располагались роскошные апартаменты Салли, однако Алекс подозревал, что Каролин никогда, даже в отсутствие хозяйки, не осмелится воспользоваться ее кроватью, даже чтобы спрятаться от него.

Она старалась двигаться бесшумно, однако делала это не слишком умело. Его слух без труда уловил слабый скрип открывшейся внизу двери, и он тотчас насторожился. Имейся у нее хотя бы капля здравого смысла, она воспользовалась бы черной лестницей и кухонной дверью. Если только она не сделала это нарочно, чтобы он последовал за ней. Но это маловероятно. Несмотря на годы, прожитые среди Макдауэллов, Каролин были совершенно чужды притворство и обман. Она была прямая, честная и порядочная. Чего не скажешь о нем самом. Неудивительно, что одно его присутствие выводило ее из себя.

Лунный свет слегка померк, однако он отчетливо увидел ее на пустом тротуаре напротив их дома. На ней был старый свитер. Не оборачиваясь ни вправо, ни влево, она перешла на другую сторону улицы и зашагала в сторону берега.

Она шагала медленно, но твердо, словно имея в виду какую-то цель. Пляж был пустынным, море ушло далеко, и влажный песок был усеян ракушками и водорослями. Каролин дошла до самой кромки воды и застыла, глядя на простирающееся перед ней пространство.

Он не мог видеть выражения ее лица — для этого девушка стояла слишком далеко. Алекс мог лишь издалека наблюдать за ней, за тем, как она выпрямилась во весь рост, как расправила узкие плечи, как решительно вздернула подбородок. Но зачем ей понадобилось идти туда? Что она пыталась вспомнить?

Он был готов поддаться соблазну: слезть с крыши и последовать за ней. Схватить ее за плечи, встряхнуть — пусть честно признается ему, что видела она тогда на пустынном пляже восемнадцать лет назад.

Впрочем, она ничего ему не скажет, а если он положит ей на плечи руки, то дело снова кончится поцелуями. Нет, конечно, он без труда мог бы рассеять все ее сомнения, но только что это ему даст?

Ему хотелось выяснить. Он пролез в окно, спустился по темной лестнице вниз и замер. Она уже вернулась — предельно осторожно открыла входную дверь и закрыла ее за собой.

— Ну как, хорошо прогулялась? — спросил он ее с лестницы.

Она испуганно вздрогнула.

— Ты шпионил за мной?

— Киска, ты оставила меня на крыше, откуда весь берег виден как на ладони, — размышлял он. — Конечно, я заметил, как кто-то крадучись вышел из дома и, словно потерянная душа, направился к морю.

— Следи лучше за собой, а меня оставь в покое.

— Что ты там искала? — спросил он и спустился на пару ступенек ниже. Каролин даже не сдвинулась с места, однако в темном вестибюле от него не укрылся ее настороженный взгляд.

— А с чего ты взял, будто я что-то искала? Мне просто захотелось подышать свежим воздухом, вот я и вышла пройтись.

— У тебя был такой вид, будто ты шла к какому-то святилищу, — возразил он. — Или нет, не совсем так. Как будто ты вернулась на место преступления.

Похоже, ему удалось задеть ее за живое.

— Что ты хочешь этим сказать? — резко спросила она.

— Ничего. Только то, что сказал. Скажи, тогда на берегу случилось нечто из ряда вон выходящее? Может, ты жаркой летней ночью потеряла там девственность с каким-нибудь местным ухажером? Или это было что-то другое?

Каролин вновь словно окаменела.

— Мне просто нравится океан, — не сдавалась она.

— В Вермонте никакого океана нет. Тогда почему ты там живешь?

— Я нужна Салли.

— Ну, это скоро кончится.

— Тогда я снова буду жить на берегу. Когда она умрет, — добавила Каролин, как будто хотела доказать самой себе, что способна сказать это вслух.

— Вернешься сюда?

— Нет! — вырвалось у нее.

— Слишком много неприятных воспоминаний? — он упрямо гнул свою линию.

— Единственный, о ком мне неприятно вспоминать, это Алекс Макдауэлл.

— И что же ты о нем помнишь, Каролин? — поинтересовался он обманчиво вкрадчивым тоном. — Что ты помнишь о той ночи, когда я исчез? Что ты сказала Салли и всем остальным?

Он посмотрел на нее и понял: Каролин определенно что-то скрывала. Что-то такое, что случилось в этом доме восемнадцать лет назад, в ночь, когда семнадцатилетний Александр Макдауэлл бесследно исчез. Судя по всему, она никому ничего не сказала и все эти годы носила тайну в себе.

— Салли и Алекс ругались, я же пошла спать, — ответила она. — Когда я проснулась на следующее утро, его уже не было. Это все, что мне известно.

— По словам Салли, сразу после этого ты заболела, попала в больницу с пневмонией, и они даже опасались за твою жизнь. Салли призналась мне, что не знает, из-за кого она тогда переживала больше, из-за тебя или из-за меня.

— Разумеется, она переживала из-за сына.

— Да, но ведь он сбежал. Ты же лежала в больнице, и жизнь твоя была на волоске. Она наверняка была уверена, что с сыном ничего не произошло, что он покуролесит и вернется, ты же могла умереть. Естественно, именно о тебе она и тревожилась больше всего.

Каролин пристально посмотрела на него.

— Но ведь я не умерла, — возразила она. — Однако я почти ничего не помню из того, что произошло в тот вечер, когда Алекс исчез. Да и откуда мне знать? Меня ведь рядом с ним не было. И потом, почему вдруг я должна что-то вспомнить сейчас?

Он улыбнулся. И хотя эта скептическая улыбка встревожила ее, Каролин отступать не желала. Она оказалась гораздо храбрее того трусливого крольчонка, что тихонько просидел все детские годы в тени Макдауэллов. Похоже, Уоррен ее недооценивал.

— А зачем тебе понадобилось идти к морю? — спросил он во второй раз.

— Чтобы побыть одной, — откровенно ответила она, не в силах больше сдерживать свое раздражение. — Ты мне надоел.

Он протянул руку и, когда она попыталась увернуться, крепко сжал ей плечо. Нет, он не станет еще раз целовать ее, как бы ему этого ни хотелось. А еще ему явно не светит добиться от нее внятных ответов на вопросы, хотя знать эти ответы ему насущно необходимо.

— Ты уверена? — спросил он.

Но она уже вырвалась и, прежде чем он успел что-то сказать, исчезла в дальнем конце дома.

Той ночью ее снова посетил сон, еще более яркий, чем обычно. К ней в комнату пришел Алекс — нет, не избалованный подросток из ее детства, а самозванец. У него был тот же потерянный взгляд, тот же чувственный рот, правда, чуть более четко очерченный. Этот Алекс следил за ней, звал ее. В своем сне она видела его лежащим на морском берегу, к нему подступала вода, рядом с ним застыл его убийца, а из раны вытекала кровь, а вместе с ней и жизнь.

— Почему ты не спасла меня? — спросил он ее неслышно. — Почему никому не сказала?

Но это был не голос Алекса. Это был голос самозванца. Это он обращался к ней. Она проснулась. Уже рассвело, и он действительно стоял в дверях и смотрел на нее.

— Если ты хочешь успеть на первый паром, то нам нужно выйти из дома через пятнадцать минут, — сказал он.

Каролин, как всегда, спала в свободной футболке и не собиралась вставать с узкой железной кровати, пока он стоит и рассматривает ее.

— Я буду готова, если ты уйдешь.

Ее собеседник лениво прислонился к дверному косяку. Было видно, что он отлично выспался. В отличие от нее его не терзали ночные кошмары и гнетущие воспоминания. Его светлые волосы были зачесаны назад, а на лице все еще поблескивали капли влаги после утреннего душа. Одет он был как обычно — выцветшие джинсы и темно-зеленая водолазка.