Энн Стюарт - Мечтатели

Ошибку, которую он наверняка повторит еще не раз, если не сумеет справиться со своими бешеными гормонами до того, как выйдет из ванной. Она, наверно, уже уснула в постели, свернувшись калачиком, словно ребенок, может, даже сосет большой палец. На ее бледном лице следы высохших слез, а на бледных губах улыбка, и он не найдет в себе сил уйти и больше не тронуть ее.

Черт побери, неужели жизнь его так ничему и не научила? Это не милый, ленивый трах, призванный удовлетворить зуд, оставшийся еще с юношеских лет.

Нет, это был суперсекс силой в восемь баллов по шкале Рихтера, совершенно непохожий на то, что с ним случалось раньше, и он был готов поклясться, что потряс ее даже сильнее, чем удовлетворил свою собственную похоть.

И теперь не знал, что ему с этим делать. Вернее, знал. Привязать ее к кровати, замкнуть дверь и трахать до тех пор, пока они оба не свалятся без сил и единой мысли в голове. Трахать долго и сильно, так, чтобы к середине следующей недели она все еще продолжала кончать. Ему хотелось взять ее всеми мыслимыми и немыслимыми способами, даже теми, какие еще не изобретены, а потом уйти и больше никогда не возвращаться.

Но такого никогда не будет. А что будет? Черт возьми, хотелось бы знать, но увы.

Он почти не помнил, какие чувства владели им в семнадцать лет. Впрочем, нетрудно догадаться, что примерно такие же, что и сейчас. Кстати, член его вновь сделался твердым.

Один день, напомнил он себе. Одна ночь. Завтра, в холодном свете дня, он придумает, как ему исправить тот ущерб, какой нанес этот маленький ночной эпизод. Если ему повезет, он сможет от нее избавиться, уговорит ее, чтобы она на время уехала отсюда, а сам останется с Салли и ее семьей. Если он правильно разыграет карты, ей будет стыдно оказаться рядом с ним, и это обстоятельство наверняка перевесит ее преданность Салли, и тогда она на время уедет отсюда. Ненадолго. Ровно настолько, чтобы он успел сделать то, зачем сюда вернулся.

Он должен узнать правду о том, что произошло здесь восемнадцать лет назад, когда кто-то всадил в Александра Макдауэлла пулю. От Каролин он вряд ли добьется чего-то нового, даже при условии, что ей что-то известно. Воспоминания о том случае похоронены слишком глубоко в ее сознании, и ничто не способно извлечь их оттуда.

Ему придется перенаправить свои усилия. В ту ночь там были Джордж и Тесса. Кстати, Джордж имел дурацкую привычку вечно совать нос не в свои дела. Не исключено, что он что-то видел.

Уоррен и Пэтси, они тоже были там, а также ее тогдашний приятель. Был ли там кто-то еще, кто ждал первой возможности пристрелить этого гаденыша Макдауэлла и навсегда разделаться с ним? Ему предстоит это выяснить. Так что хватит понапрасну терять время с Каролин Смит, если она не способна дать ему нечто большее, нежели самый лучший секс в его жизни.

А пока еще только третий час ночи. До рассвета еще несколько часов, которые можно провести, уничтожая в ней последние крохи сопротивления, заставляя ее делать то, что ему хочется, и больше не слышать от нее никаких протестов, какие более пристали несовершеннолетней скромнице.

Черт, он, конечно, только что от души поимел Каролин Смит, и тем не менее его не отпускало неприятное чувство, что еще больше он поимел себя самого и собственные планы.

Камин уже догорел, и огромная спальня была погружена в темноту. Надо замкнуть дверь — какой же он дурак, что забыл о мерах предосторожности, прежде чем овладеть Каролин. Ведь ничто не мешало Уоррену заявиться сюда с бутылкой виски в руках и занудным желанием еще раз поговорить о жизни. И хотя Алекс в принципе не имел ничего против, это обстоятельство могло окончательно остудить и без того не слишком горячий пыл Каролин.

Он направился к двери, однако тотчас остановился. Оказывается, обстоятельства изменились. Кровать была пуста. Каролин собрала свою одежду и сбежала. Неслышно улизнула, пока он был в душе.

Уф-ф-ф. У него словно камень свалился с души. Она сбежала как раз вовремя. Он уже и без того подставил себя под удар, позволив ее голубым глазам и бледным губам, ее длинным шелковистым волосам и неопытному, но такому прекрасному телу на какое-то время отвлечь его от основной цели. Он ничуть не сомневался в том, что мог бы остаток ночи провести, изобретая новые ласки, упиваясь ее телом, и сохранить при этом холодную голову. И все-таки лучше лишний раз не поддаваться соблазну.

Да, но куда она могла сбежать? Крайне сомнительно, что она вернулась на диван в библиотеке. В данный момент она так напугана, что вряд ли захочет его видеть, и поэтому не могла убежать туда, где он может легко ее обнаружить. Скорее всего она в душе, пытается смыть со своего первозданно-чистого тела малейшие следы недавнего секса. Возможно даже, что при этом она плачет.

Впрочем, она не из тех женщин, что быстро дают выход слезам. Она плакала лишь на пике оргазма, когда лишилась контроля над собственным телом и его ощущениями. Все остальное время она вполне владела своими эмоциями.

И все же он был готов спорить на что угодно, что в данный момент она стоит где-нибудь в душе и обливается слезами. И он, черт побери, не в состоянии что-либо с этим сделать.

Ладно, он что-нибудь придумает, как ему поступить завтра, когда вновь встретится с ней лицом к лицу. Обычно внутреннее чутье не подводило его — ведь сообразил же он, как к ней подобраться, когда только-только ее увидел. Возможно, достаточно будет легкой ухмылки, шлепка по попке. Этого хватит, чтобы ему от нее избавиться. Плюс можно пригрозить, что он все расскажет Салли.

Кстати, Салли все до лампочки. Ведь она позволяла подростку Алексу Макдауэллу терзать Каролин и ни разу даже не сделала замечания. Если это позволит ей удержать при себе своего давно потерянного сына, она будет готова пожертвовать Каролин хоть тысячу раз. И Каролин сама это прекрасно знала, даже если отказывалась признать вслух.

Возможно, Каролин он уже не застанет. И когда утром спустится к завтраку, то услышит, что Каролин уехала в гости к какой-нибудь из своих подруг по колледжу. Он ничуть этому не удивится. Она храбрая. Она сильная, она решительная. Однако он камня на камне не оставил от той крепости, которую она возвела вокруг себя.

Он растянулся на постели, вдыхая густой запах секса, пота и Каролин. Ему вновь захотелось ее, причем потребность была столь велика, столь неодолима, что он почувствовал, как его бьет дрожь.

Нет, как все-таки хорошо, что она убежала.

Каролин была в душе. Она плакала. Тело горело от его прикосновений. Впрочем, он оставил после себя и видимые метки. На шее и горле, там, где он прикасался к ней губами, остались следы крови, как его, так и ее собственной. Следы остались и на ее бедрах, там, где он сжимал их руками. Она до сих пор ощущала его внутри себя. Более того, она была уверена, что это ощущение никогда не оставит ее.

Ее никто не слышал. Душ был расположен рядом со спортивным залом, которым никто, за исключением Джорджа, не пользовался. Здесь никто не помешает ей нареветься от души, никто не придет ее искать. Здесь никому до нее нет дела.

Как-то давно Каролин сказала себе, что, когда ей исполнится двадцать, она перестанет себя жалеть, и сдержала свое обещание. Вернее, держала до тех пор, пока не вернулся Алекс Макдауэлл и не напомнил ей обо всем том, чего ей хотелось и чего у нее никогда не будет. Семьи. Настоящей матери.

Любви Александра Макдауэлла.

Она откинула голову назад, подставляя лицо и волосы под упругие струи. Ей хотелось смыть его с себя, смыть вкус его губ, его запах, смыть следы своих собственных слез, чтобы они, кружась, уплыли в сливное отверстие, прочь из ее жизни, и тогда она сможет сделать вид, будто ничего не произошло.

И дело не в том, что она впервые узнала, что такое секс. В ее жизни, пусть нечасто, но были другие мужчины, и она получала удовольствие от секса с ними. Так что оргазм был для нее не в новинку. Она нормальная, здоровая, молодая женщина, прекрасно осознающая собственные потребности.

И все же все то, что она испытывала раньше с другими, ничто по сравнению с тем, что она испытала только что там, в спальне под самой крышей. Нечто такое, чему было невозможно противостоять, нечто пугающее, что оставило после себя мучительный привкус, столь мощный и глубокий, что ей хотелось натянуть на голову одеяло и не высовываться из-под него до тех пор, пока Алекс не уйдет.

Горячие струи, казалось, лились бесконечно, омывая ее со всех сторон, но даже их было недостаточно, чтобы смыть с себя его прикосновения. Но она прекрасно знала, что их ничем не смыть. Они останутся на ее коже, проникнут в плоть и кровь и будут и дальше терзать ее, пока ей не останется ничего другого, как бежать. Бежать от него, прочь из этого дома, от той единственной семьи, какая у нее была.

Каролин выключила воду, однако осталась стоять неподвижно, глядя, как пар медленно оседает на кафельных плитках и ее коже. Она тряхнула головой, убирая от лица мокрые волосы, и расправила плечи. Ничего, она что-нибудь придумает. Может быть, ей даже придется уехать на день-другой, чтобы немного прийти в себя.

Но она не позволит ему прикоснуться к себе еще раз. Ее и без того уже преследует ощущение, что она совершила огромную ошибку. Готова она признаться в этом или нет, но Александр Макдауэлл всегда присутствовал в ее мечтах, присутствовал всю ее жизнь. Им обоим было что вспомнить, и секс при таких обстоятельствах — не самый разумный выход.

Теперь она сожалела, что он оказался не самозванцем. Она ненавидела его всеми фибрами души и тем не менее не смогла устоять перед его прикосновениями.

Или же всему виной томление, которое она всегда испытывала при мысли об Алексе?

Впрочем, какая разница. К своему великому сожалению, она теперь точно знала, что он и впрямь опытный соблазнитель. И потому опасен. Он сказал ей, чтобы она принимала это как воздаяние за то, что когда-то пыталась убить его.

Но неужели воздаяние может быть столь приятным?

Каролин завернулась в толстый махровый халат и вышла в небольшой, но хорошо оборудованный спортивный зал. Здесь в одном углу имелся низкий мягкий топчан, который когда-то, когда Салли сломала бедро, использовался для сеансов физиотерапии. Он вполне подходит для того, чтобы провести на нем остаток ночи. Здесь никому не придет в голову ее искать, если только Джордж не вздумает начать день с энергичной разминки.

Если же он приблизится к ней, то сам пожалеет об этом.

С этими мыслями Каролин плотнее завернулась в махровый халат и свернулась клубочком на матрасе. Влажные волосы разметались по пластиковому покрытию. Подложив под щеку ладонь, Каролин закрыла глаза. Утром она наверняка что-нибудь придумает. А пока по крайней мере те несколько часов, что остаются до утра, она в полной безопасности. Ей пока ничего не грозит.

В пять часов Каролин оставила всякие попытки уснуть. В доме, на ее счастье, царила тишина — Макдауэллы обычно вставали поздно. Констанца и Рубен начинали работать лишь в восемь утра. Каролин подавила в себе желание снова встать под душ. Если она с первого раза не смыла с себя Александра Макдауэлла, то не смоет и со второго. Куда лучше это сделает за нее время. Так что разумнее набраться терпения.

Каролин спешно оделась, пальцами причесала спутанные, все еще влажные волосы и отправилась на поиски кофе. Самая современная кофеварка была уже запущена в действие, и буквально через пару минут Каролин держала в руках кружку ароматного индонезийского кофе.

Она перешла к столу в углу кухни, которым обычно никто не пользовался, и села, глядя в окно на мертвые зимние сады и поля, уходившие вдаль, к Коннектикут-Ривер. Поздний весенний снег растаял столь же неожиданно, как и выпал, и на все еще голых деревьях уже набухли почки.

Каролин осушила кружку и наполнила ее снова. Сегодня утром ей явно не хватит обычной дозы кофеина. Да чего угодно, что помогло бы ей продержаться до конца дня. А также принять окончательное решение, как же ей относиться к присутствию в ее жизни Алекса Макдауэлла.

Даже дом и тот стал с его появлением не таким, как прежде. Раньше их было четверо — Робин и Констанца в их отдельной квартире, Салли, медленно умирающая в своей спальне, и Каролин в комнате наверху, той самой, в которой когда-то жил Алекс. Она не только жила в его старой комнате. Она спала на его старой кровати, которую несколько часов назад с ним разделила.

И вот теперь в старом доме своей комнаты у нее не было. Все до одной кровати были заняты Макдауэллами. Некоторых из членов этой семьи она любила, других просто терпела, третьих презирала. Их было слишком много в этом доме, этих Макдауэллов. Так что ей ничего не остается, как уехать отсюда.

Застекленные двери, что вели в комнату Салли, были закрыты, шторы задернуты. Каролин даже не сочла нужным легонько постучать в дверь. Она просто распахнула ее и скользнула внутрь. В нос тотчас ударил едкий больничный запах — его ни с чем не спутаешь. Салли Макдауэлл полулежала-полусидела в кровати.