Энн Стюарт - Мечтатели

С той единственной разницей, что это был самозванец.

— Так ты уедешь? — Он потянулся и налил себе еще одну чашку кофе. Каролин окинула взглядом его поджарое мускулистое тело. Ей тотчас вспомнились кое-какие его особенности — фальшивый шрам на бедре. На гладкой и горячей коже.

Она попыталась стряхнуть с себя это эротическое наваждение.

— Полагаю, ты был бы этому только рад.

— Так мне, пожалуй, было бы проще. Но я не собираюсь принуждать тебя к отъезду. Мне просто любопытно узнать.

— Пока Салли жива, ничто не заставит меня покинуть этот дом, — бросила она ему. — Даже не думай.

— А что, по-твоему, я могу такого сделать? — задал он встречный вопрос. — Ты уже сказала мне, что, если я посмею до тебя дотронуться, ты вызовешь полицию.

— И еще я сказала, что тебе мало не покажется.

— Дети, дети, — это в столовую с самодовольным видом вошел Уоррен. Для человека, строящего козни против умирающей сестры, он выглядел слишком спокойным. — Вы что, снова ссоритесь? Впрочем, насколько я помню, вы еще детьми были готовы перегрызть друг другу горло. Я сказал Пэтси, что в один прекрасный день вы перерастете эту свою вражду, и сегодня прошу вас ради мира и спокойствия этого дома забыть обо всех ваших разногласиях.

— Ни за что, — произнесла Каролин, вставая из-за стола.

— Как, никакого доброго утра для дядюшки Уоррена? — жалобно удивился тот, кого при всем желании нельзя было заподозрить в излишне горячем проявлении родственных чувств.

— Если хотите, можете поговорить со своим племянником, — бросила ему Каролин и вышла из столовой. Вернее, выбежала едва ли не бегом. Впрочем, ей было все равно.

Бегом так бегом.

— Что тут между вами произошло? — потребовал ответа Уоррен, занимая освободившееся место Пэтси во главе стола, и потянулся за кофе.

Алекс лишь пожал плечами.

— Ты сам знаешь, чего можно ждать от Каролин. Вечные истерики из-за мелочей.

— Между прочим, это совсем не та Каролин, какую я знаю. Та Каролин всегда была сдержанна в проявлении своих эмоций. Такая благовоспитанная барышня. Истинная представительница семейства Макдауэллов.

Алекс уловил в его голосе странные, не совсем понятные нотки удовлетворения.

— Любопытно, что истинная представительница семейства Макдауэллов на самом деле никакая не Макдауэлл, — лениво произнес он, ожидая, что Уоррен скажет ему в ответ.

Но Уоррен был тот еще лицедей — хитрец, изворотливый как политик и беспринципный как делец. В его намерения не входило ни с кем делиться, пока не наступил нужный момент.

— Жизнь полна удивительных поворотов, — произнес он. — С тех пор, как я видел ее в последний раз, нервишки у нее расшатались. Конечно, она переживает по поводу скорой кончины Салли. Каролин всегда была ей предана всей душой. Однако я подозреваю, что именно ты довел ее до такого состояния.

— Возможно, ее действительно раздражает мое присутствие, — предположил Алекс.

— А вот этого делать не надо. Мы не имеем права наживать себе лишних врагов. Если Каролин заподозрит, кто ты на самом деле, нас ждут большие неприятности. Разумеется, все можно уладить, однако хотелось бы, чтобы все прошло без сучка без задоринки.

В глубине души у Алекса шевельнулось нехорошее подозрение. Впрочем, зародилось оно раньше — из-за слов Пэтси и грязной, помятой одежды Каролин.

— И каким образом ты намерен все уладить? — резко спросил он.

— Мы, а не я. Ведь, как я понимаю, мы с тобой в этом деле заодно, — ответил Уоррен.

— Заодно.

— Если ты не в состоянии повлиять на нее иначе, ей всегда можно предложить отступные.

— Сомневаюсь, что она их примет.

— Возможно, ты прав, — мрачно согласился Уоррен. — А если учесть, что она явно что-то подозревает, мы могли бы организовать небольшой несчастный случай.

Алекс застыл на месте.

— Какой еще несчастный случай?

— О, ничего смертельного. Поверь мне, мы что-нибудь придумаем. Нечто такое, из-за чего она на пару дней попала бы в больницу, чтобы вывести ее из игры. Или же я мог бы что-нибудь сделать с чековой книжкой Салли. Сейчас ею распоряжается Каролин. Я мог бы состряпать кое-какие несоответствия, а потом обратить на них внимание Салли.

— Ты просто душка, дядя Уоррен, — произнес Алекс с кривой усмешкой, стараясь скрыть омерзение.

— Как говорится, рыбак рыбака. На самом деле покойный Алекс был проходимец похуже нас с тобой, вместе взятых.

Алекс сделал глоток изрядно переслащенного кофе.

— А с чего ты взял, что его нет в живых?

— А разве не ясно? Если учесть, какие деньги крутятся в нашей семье, было бы странным, что он до сих пор не пробовал их прикарманить, — легкомысленно ответил Уоррен.

— А по-моему, дядюшка, твоя уверенность основана на чем-то большем, — парировал Алекс. — Мне показалось, что тебе известно о твоем племяннике что-то такое, чего не знают другие.

Уоррен рассмеялся.

— Это твои фантазии. Не надо пугать меня, мой мальчик. Нас с тобой еще ждут дела. Салли держится лишь на кислородной подушке, и сдается мне, она больше с нее не слезет. И если мы с тобой ничем себя не выдадим, все будет прекрасно. Лишь бы только Каролин не испортила нам игру. Я не собираюсь отступать, тем более что ждать осталось совсем недолго.

— Ты считаешь, она единственная, кого нам нужно опасаться?

— Абсолютно. Ты, парень, проделал отличную работу, сумел расположить к себе Джорджа и Тессу. Пэтси и так все до лампочки. Для нее главное, чтобы ее жизнь и дальше оставалась такой, к какой она привыкла. Каролин же представляет для нас опасность, потому что ей нечего терять. Она девушка с моральными принципами и может нам все испортить.

— Как я понимаю, дядя Уоррен, вам принципы совершенно чужды.

— Только не надо меня подначивать, дружище. Я не в том настроении, чтобы шутить.

— Если Каролин выросла настоящей Макдауэлл, откуда у нее понятия чести и приличий?

Уоррен одарил его колючим взглядом.

— А откуда они взялись в тебе самом? Ты ведь первый предложил мне провернуть эту аферу.

— Ты же тотчас уцепился за эту идею, — спокойно напомнил ему Алекс.

— Мы с тобой оба беспринципные люди. Еще никто не разбогател, беспокоясь о соблюдении моральных принципов.

— Не думаю, что тебе пришлось терзаться из-за их отсутствия. Ты ведь, как я понимаю, истинный Макдауэлл.

— Знаешь, как говорят в таких случаях — нельзя быть чересчур богатым и чересчур худым. Если ты хочешь удержать в руках свое состояние, приходится постоянно крутиться, такова реальность.

— А если состояние чье-то еще? — с намеком спросил Алекс.

— Только не говори мне, что у тебя вдруг проснулась совесть. Слишком поздно. Кстати, это ведь была твоя идея.

— Ты уже напомнил мне об этом, — Алекс пристально посмотрел на дядю. — И можешь не переживать. Я держу совесть под контролем — до тех пор, пока все идет по плану.

— Уж не собрался ли ты мне диктовать условия, мой мальчик?

— Никаких несчастных случаев не будет. Ни с Каролин, ни с кем-то еще. Ты меня понял? Я мошенник, но не убийца, — заявил Алекс.

Ему понравилась прямота такого заявления, потому что это было чистой правдой. Да, он пытался обвести их всех вокруг пальца, но только совсем не так, как они думали.

Уоррен лишь пожал плечами.

— В таком случае предоставляю тебе заботу о Каролин. Если она выкинет какой-нибудь фортель, пусть у тебя болит голова. Но если она, не дай бог, что-то заподозрит, я возьму инициативу в свои руки.

— Только попробуй, и я их тебе отрежу.

Уоррен посмотрел на Алекса так, как будто перед ним сидело чудовище.

— Мне показалось, ты не сторонник насильственных действий. Откуда в тебе столько жестокости? Не знай я тебя лучше, я бы испугался за собственную жизнь.

Алекс одарил его небесной улыбкой:

— Немного страха никогда не повредит, дядя Уоррен. Жизнь полна самых разных неожиданностей и имеет привычку преподносить нам нехорошие сюрпризы.

Уоррен посмотрел на него с нескрываемым омерзением.

— Для такого стреляного воробья, как я, неожиданностей не существует. Не рассчитывай, что сможешь застать меня врасплох.

Алекс допил кофе и поставил чашку на блюдце.

— О, ты будешь очень даже удивлен, дядя Уоррен, — сказал он и улыбнулся змеиной улыбкой.

Алекс вышел, громко хлопнув дверью. Ему было наплевать, что он разбудит своих кузенов, которые все еще предавались утренней неге. Он был взвинчен, а его нервы натянуты как струна. Его терзало подозрение, что в доме Макдауэллов что-то не так. Что все гораздо хуже, чем та давняя попытка убрать его с дороги.

У него было немало причин не ночевать у себя в комнате последние несколько дней, но теперь ему было некуда пойти. Его преследовали глаза Каролин, ее откровенный испуг, когда она увидела шприц и поняла, что едва его не убила. И главное, что она ошибалась. Страх поддаться исходившему от нее физическому желанию, когда он прижал ее руку к шраму на бедре. Негромкий, сдавленный всхлип, когда она достигла оргазма.

Он проводил ночи все в той же постели, вспоминая о том, как она тоже лежала в ней, как он наслаждался ее телом. И вот теперь ее не было здесь, хотя он по-прежнему ощущал ее запах, ее присутствие. Просто не мог дотянуться до нее.

Ему и в голову не могло прийти, что он вернется назад, вернется в свою старую жизнь и станет жертвой юношеской страсти. «Что ж, так тебе и надо, сам виноват», — кисло подумал он. Его привычка строить козни и интриги в конечном итоге обернулась против него самого. И вот теперь, когда поставленная цель была предельно ясна, его постоянно что-то отвлекало.

А ведь он вернулся по одной-единственной причине. Выяснить, кто пытался его убить и почему. Пока что он ни на йоту не приблизился к разгадке. Истина была столь же далека от него, как и когда он жил под небом Италии.

Ответ на этот вопрос известен по крайней мере двоим. Одна из них — Каролин Смит, но ее секреты были запрятаны в глубинах ее сознания, и она сама была бессильна вытащить их на поверхность. Она была свидетельницей тому, что случилось той ночью, но предпочла стереть воспоминания о ней из своей памяти.

Так же, как и он сам. Разумеется, у него был повод ничего не помнить. В придачу к пулевому ранению он получил черепную травму, а такие вещи не проходят бесследно. И тот, кто в него стрелял, похоже, именно на это и рассчитывал.

Если только этот третий, убийца, не был уверен, что сделал свое дело.

По идее, первой кандидатурой на эту роль был Уоррен. Он ни на секунду не усомнился в реальности Сэма Кинкейда и не выказывал ни малейшего беспокойства по поводу того, что в один прекрасный день объявится настоящий Алекс Макдауэлл. По его словам, это подсказывал здравый смысл — еще никто не отказывался от причитающихся ему денег.

Впрочем, Алекс знал, с какой легкостью можно отвернуться от причитающихся вам миллионов. Он сам однажды это сделал и ни разу не пожалел. И теперь намеревался сделать это снова.

Ему нет смысла пытаться доказать, кто он такой на самом деле, даже если бы он попробовал это сделать. Карточка зубного врача не сохранилась, а тест на ДНК ровным счетом ничего бы не дал. В младенчестве его продали и купили, и та, что много лет назад произвела его на свет, уже давно забыла о нем.

Впрочем, он мог бы вытянуть кое-что из Каролин. Вот кто, безусловно, ценный кладезь информации. Может, стоит попробовать ее напоить, вывести ее из себя, подмешать ей что-нибудь в кофе, да что угодно, лишь бы вскрыть несгораемый ящик ее памяти. Или попробовать убедить ее пройти сеанс гипноза, медикаментозную терапию, втолковать ей, что если она не очистит свое подсознание от навязчивых образов, то они будут преследовать ее до конца дней.

И вместе с тем он этого не хотел. Он и без того внес сумятицу в ее жизнь. Она смотрела на него так, как будто он был гибрид Теда Банди и Брэда Питта. Нет, он наверняка найдет ответы на все мучившие его вопросы, не втягивая в это дело ее.

Нельзя сказать, что с его стороны это такое большое благородство. Она уже и без того сводила его с ума, вторглась в его сны, терзала его фантазии в утренние часы. В некотором роде он был куда больше зациклен на ней, нежели на том, кто пытался убить его восемнадцать лет назад. Так что лучше держаться от Каролин подальше, по крайней мере до тех пор, пока он не выяснит правду о своем прошлом. И он совершенно не представлял, что будет потом. Может, он просто исчезнет, вернется в Италию, где никто никогда его не найдет.

А может, он возьмет с собой Каролин.

Он все еще воспринимал Салли как родную мать, независимо от того, на какие уловки та в свое время была вынуждена пойти, чтобы заполучить его. Сейчас она спала: лицо серое, в ноздри тонкого, патрицианского носа протянуты трубки с кислородом.