* * *

Сан-Стефен встретил Селин таким разнообразием ландшафтов, звуков и красок, какого она не видела никогда прежде. Она стояла рядом с горой сундуков и чемоданов – своих, Корда, Фостера и Эдварда – и старалась увидеть и услышать все сразу. Совсем недавно «Аделаида» вошла в чистые бирюзово-синие воды залива, такие же, как высокое небо над их головами. Причалы Бэйтауна почти не отличались от ново-орлеанских, разве что поменьше. Это был главный порт острова, и жизнь здесь била ключом. Шхуны, которые ждали ремонта, стояли в доках, где их должны были отчистить и снова покрыть краской. Вдоль причалов выстроились складские постройки. В магазинчиках и лавках местные и заезжие торговцы, разложив товары, боролись за каждый клочок земли с гончарами, которые тут же на гончарных кругах лепили из желтой глины свои изделия.

За колышущейся толпой Селин увидела просторную площадь, на которой горделиво возвышалась каменная церковь. Колокольня и купол тянулись к самому небу. За каменной оградой церкви заросшие мхом каменные кресты поднимались над могилами наиболее уважаемых граждан Сан-Стефена. Старые смоковницы с такими толстыми стволами, что за ними мог укрыться ребенок, увитые замысловато переплетенными виноградными лозами, создавали густую тень на каждом из четырех углов площади.

Влажный воздух благоухал тяжелым ароматом цветов. Холмы, окружающие бухту, были покрыты роскошной растительностью – от ярких красок сотен цветущих деревьев рябило в глазах. Сверкающий белый песок покрывал пляж, на который набегали, разбиваясь о камни, волны залива.

Селин пыталась одновременно охватить взглядом все, что ее окружало, и волнение ее нарастало. Она переминалась с ноги на ногу, чувствуя, что слабеет от ужасной жары. Девушка присела на один из сундуков, чтобы легче было ждать возвращения мужчин. Ей казалось, что ее нос и щеки постепенно поджариваются на солнышке. Корд исчез, не сказав ни слова о том, куда идет. Эдвард и Фостер, отправившиеся на поиски экипажа и повозки, которые отвезли бы их в Данстан-плейс, обещали скоро вернуться. Очевидно, их представление о том, что такое «скоро» несколько отличалось от мнения Селин.

Мимо нее прошел прилично одетый джентльмен, но, заметив, что она подняла на него глаза и улыбнулась, резко остановился. На вид ему можно было дать лет пятьдесят, у него были пышные седые волосы и привлекательное лицо. Незнакомец оценивающим взглядом окинул багаж и девушку, словно она была еще одним предметом багажа, а не живым человеком.

Селин не раз наблюдала когда-то, как мать старательно предлагала свой «товар» на улицах Лондона. С тех пор она не могла забыть откровенно вожделенных взглядов некоторых мужчин, когда они делали той свои сальные предложения. Джентльмен, который впился в нее сейчас взглядом, смотрел точно так же. Когда он к ней обратился, она сразу заметила старательно подчеркнутый английский акцент.

– Такой хорошенькой девушке, как вы, не следовало бы находиться здесь в одиночестве. Буду счастлив проводить вас в одно из местных заведений и проследить, чтобы вы удобно устроились.

– В этом нет необходимости, сэр. Я жду мужа и его слуг, они отправились нанять экипаж, который доставит нас к нему домой.

Она слегка вздернула подбородок, с интересом наблюдая, как похотливый взгляд постепенно стал более холодным, но чрезвычайно заинтересованным.

– Позвольте представиться. Я – Коллин Рэй, помощник назначенного его королевским величеством губернатора Сан-Стефена. Мой брат – достопочтенный сэр Симон Рэй.

Селин посчитала, что Коллин Рэй уже оскорбил ее, поэтому от такого представления ее мнение об этом человеке не стало лучше. Первым ее порывом было отправить наглеца куда подальше, но она подумала, что Корду необходимо занять подобающее место в светском обществе острова, и сдержалась.

– Рада с вами познакомиться. Меня зовут Селин Моро. Мой муж – Кордеро Моро, он…

– Моро? – Глаза мужчины расширились, он даже отступил назад от удивления. – Не сын ли это Огюста Моро?

– Вероятно, если вы говорите о бывшем владельце Данстан-плейс. Кордеро вернулся, чтобы вступить во владение плантациями.

– О, неужели? Это должно быть интересно. – Брови Коллина Рэя поползли вверх. Он слегка наклонился вперед и сложил на груди руки.

– Извините, я вас не понимаю. Мужчина с сожалением смотрел на нее сверху вниз. А Селин уже не могла сказать, что ей ненавистно больше: первый похотливый и настойчивый взгляд или теперешнее насмешливое сочувствие.

– Да уж предстоит вашему супругу работенка! Данстан-плейс, как вы скоро сами сможете убедиться, находится в жалком состоянии. Огюст наложил на себя руки после гибели жены, а управляющий сбежал немного погодя. Думаю, там осталось немного рабов, но поговаривают, что плантация пришла в полный упадок.

Сердце Селин сжалось от жалости к Корду. Оказывается, он потерял не только мать, но вслед за ней и отца. А теперь вот рушится его мечта вернуться на плантацию и хозяйничать на ней. Селин подумала, что, если он еще не узнал этой новости, ей никогда не хватит смелости сообщить ему об этом.

– А вы бывали в Данстан-плейс? – поинтересовалась она.

– Нет. Никто, из тех кого я знаю, не бывал. Плантация находится довольно далеко отсюда, в горах, на противоположной стороне острова.

Он выводил ее из себя тем, что, разговаривая, смотрел на ее – грудь, а не в лицо.

– Может, все не так плохо, как вы говорите, мистер Рэй.

– Может, даже хуже. – Он смахнул едва заметную пылинку с манжеты своего дорогого сюртука и только потом снова перевел на нее взгляд, на сей раз полностью лишенный эмоций, очень похожий на взгляд покупателя, который изучает превосходный кусок конины. – Сомневаюсь, что ваши слуги найдут сегодня транспорт: сейчас ведь праздник.

– Праздник?

– Торжественное открытие бронзового памятника Веллингтону, который будет теперь украшать нашу площадь. Губернаторы и важные персоны с соседних островов, а также всеми уважаемы колонисты собрались по это случаю на Сан-Стефене. Да, совсем забыл. И мне необходимо поторопиться – у меня важная встреча. – Он приподнял касторовую шляпу и поклонился. – Приятно было познакомиться с вами, миссис Моро.

– Благодарю вас, сэр.

Он пошел прочь, но вдруг остановил и обернулся:

– Кстати, после того как вы увидите, в какое убогое место привез вас муж, если вдруг почувствуете, что не можете выносить подобного, помните, пожалуйста, что почту честь оказать вам покровительство.

Нагло улыбнувшись и снова кивнув, Колин Рэй отвернулся и зашагал прочь.

Потеряв дар речи от возмущения, Селин вскочила на ноги. Она обернулась и взгляну, на «Аделаиду», подумав, что, может быть, лучше подняться на борт и подождать там. Но тут с облегчением увидела спешащего к ней Фостера. За ним следом быстро шли два высоченных негра, на которых не было надето ничего, кроме потрепанных штанов, обрезанных чуть выше колен. Обычно бесстрастное лицо Фостера на сей раз было мрачнее тучи.

– Извините, что мы так задержались мисс, но оказалось чертовски трудно найти кого-нибудь, чтобы перевезти багаж. До завтрашнего дня выехать в «Данстан-плейс» нам не удастся. Тут в Бэйтауне какой-то праздник.

– Это я уже слышала.

Все еще рассерженная оскорбительным тоном Коллина Рэя, Селин не стала объяснять, каким образом узнала об этом, и молча ждала, пока Фостер отдаст распоряжения носильщикам, которые должны были перенести сундуки на постоялый двор. Фостер отправился следом за неграми, и Селин поспешила присоединиться к нему.

– Вы видели Корда? – Ей хотелось быть рядом с мужем, когда он услышит о том, в каком состоянии находится «Данстан-плейс».

Фостер оглянулся на нее, не в силах скрыть смущения:

– Нет, с тех пор как он вошел в пивную, что стоит ниже по улице…

За время путешествия Селин очень сблизилась с обоими слугами, но только сейчас осознала, насколько Фостер считается с ней. Он не попытался из преданности Корду как-то оправдать его отсутствие, а отнесся к ней с тем же доверием и уважением, с каким относился к своему хозяину. Они поспешили за двумя носильщиками, которые без особых усилий тащили сундуки.

Постоялый двор давно пришел в упадок. Краска облупилась, вывеска над дверью поблекла, на ней с трудом можно было различить кружку с пенящимся элем и дымящуюся курительную трубку. Ступени лестницы, ведущей на второй этаж, где располагались жилые комнаты, стерлись под ногами многочисленных постояльцев, которые останавливались здесь год из года. Когда смущенный Фостер принялся извиняться перед Селин за плохие условия, девушке тут же захотелось утешить его и рассказать, что ей не раз приходилось жить в куда худших местах.

Эдвард оказался в комнате, которая предназначалась для Селин и Корда. Старательный слуга уже сменил постельное белье и выставил подушки на солнышко, чтобы просушить и проветрить. Вошедшие Селин и Фостер застали его в тот момент, когда он стирал пыль с прикроватного столика. Завидев хозяйку в дверях, Эдвард бросил тряпку и поспешил ей навстречу.

– О, мисс! Не знаю, что и сказать, кроме того, что мы ужасно сожалеем. Но здесь нет ни одной приличной комнаты, нет ни одного экипажа, ни одной повозки, ни одной тележки, нет даже ни одного мула из-за…

– Открытия памятника, – перебила она слугу. – Я уже знаю.

Селин окинула взглядом крохотную мрачную комнату, где не было почти ничего, кроме продавленной кровати под обтрепанной москитной сеткой, в многочисленные дырки которой легко могли проникнуть целые полчища кровожадных насекомых.

– Эта гостиница огорчает меня гораздо меньше, чем то, о чем я только что узнала на пристани.

Селин заметила, что ее слова сразу привлекли внимание слуг, но выждала, пока Фостер расплатится с молчаливыми носильщиками, и оба негра покинут комнатушку. Потом она внимательно посмотрела на Фостера и Эдварда:

– Мне нужен ваш совет.

– Все, что в наших силах. – Лицо Эдварда выражало полное уныние, он не мог скрыть беспокойства.

– Мы здесь для того, чтобы помочь вам. – Фостер подошел поближе к Эдварду.

У Селин потеплело на душе от такого решительного ответа.

– Пока я ждала на пристани, ко мне подошел человек, назвавшийся Коллином Рэем и предложил свою… помощь.

– Но он не делал дурных предложений, мисс? Если да, то, по-моему, мы должны сказать Кордеро, и он…

Селин взмахом руки отвергла это предположение:

– Я предпочла бы не вдаваться в подробности. Что меня действительно встревожило, так это то, что он сказал о Данстан-плейс. По его словам, плантация пришла в полный упадок, а управляющий уехал оттуда много лет назад.

Эдвард плюхнулся на край кровати. Плохо соображая, что делает, он приложил ко лбу грязную тряпку, которой только что стирал пыль.

Фостер нахмурился и покачал головой:

– Этого не может быть. Я точно знаю, что Кордеро ежемесячно получает доход от своих поместий, потому что нам платят как раз из этих денег.

Селин подошла к распахнутой двустворчатой двери балкона и заговорила, словно размышляя вслух:

– Но Рэй утверждает, что поместье разрушено. Что, если Корд разорен?

– Простите, мисс, но Генри Моро давным-давно выгнал бы нас, если бы иссякли средства Кордеро. По завещанию мисс Элис мы получаем плату из денег, которые дает ее недвижимость и которые приходят из Англии. Какой доход дает Данстан-плейс – если вообще дает, – я не знаю.

Наблюдая за суетой, царящей на пристани, Селин нахмурилась:

– Что же нам делать? Если Корд пока ничего не слышал, как вы думаете, следует ли нам что-нибудь говорить ему?

– А если все не так уж плохо? – спросил Эдвард. Правда, вспышка столь не характерного для него оптимизма оказалась непродолжительной. – С другой стороны, а если все обстоит еще хуже?

– Я с ужасом думаю, что это может для него значить, – проговорила Селин.

– Нигде не соберешь информацию быстрее, чем в таверне. – Фостер засунул руки в карманы сюртука.

– Но это и самое лучшее место, чтобы напиться, – проворчала Селин.

– Ладно вам, мисс, мы знаем, конечно, что у него есть недостатки, – заступился за хозяина Эдвард.

– Может, он как раз пытается разузнать что-то о поместье, – предположил Фостер.

– Несомненно, – прошептала Селин с чувством необъяснимой потери. Она была не настолько наивной, чтобы не знать, какие соблазны подстерегают мужчин в таверне.

Прежде чем они смогли продолжить обсуждение этого вопроса, Селин услышала приближающиеся к комнате шаги и в дверях появился Кордеро. Лицо его пылало, без сомнения, не только от жары, а глаза подозрительно блестели. Под мышкой он держал бумажный сверток, перевязанный шнурком, а в руке – полупустую бутылку рома.

– Я бы вошел, но комната слишком мала, чтобы здесь поместился еще один человек, – проговорил он.

Фостер расправил манишку, а Эдвард последний раз прошелся тряпкой по тусклой поверхности стола. Слуги поспешили к дверям. Они оставили Селин прежде, чем она успела что-либо решить. Корд посторонился, чтобы они смогли выйти, потом прошел в комнату и бросил сверток на незастланную постель.