— Ты опять за свое, да?

— Я не отступлю до тех пор, пока не добьюсь своего. — Он вызывающе посмотрел на Линдсей с высоты своего роста. — Ты должна это знать, Лин.

— А ты должен знать, — с нажимом произнесла она, — что человек не всегда получает то, чего он хочет. И потом, у меня есть своя хорошая работа.

Ее последние слова прозвучали менее уверенно, чем она того желала, и Линдсей поняла по вопросительному взгляду Райана, что он заметил недовольные нотки в ее голосе.

— Может, расскажешь о своей хорошей работе? — спросил он Линдсей спустя одну-две минуты.

— Не очень-то хочется.

Райан не настаивал. Он согласно кивнул, и бывшие любовники продолжили путь молча, Райан крепко сжимал ее пальцы.

— Все дело в Джефе, — наконец сказала она, не глядя на Райана.

— Какие-нибудь неприятности?

— Не знаю. — Линдсей глубоко вздохнула. — Я видела его в последний раз во вторник вечером и поэтому беспокоюсь. Он не выходит на работу, домашний телефон молчит.

— Вебстер всегда умел прекрасно позаботиться о собственной шкуре, холодно заметил Райан.

— Он упрашивал меня уехать с ним в Майами. — Она не собиралась говорить об этом Райану, но слова, казалось, сами сорвались с губ. Она знала, что он смотрит на нее.

Райан больно сжал ей пальцы и наконец отпустил ее руку.

— Почему? — спросил он.

— Ты знаешь — почему. — Она все еще не поднимала глаз. — Это ты обратил его в бегство, Райан. Он напуган.

Райан ничего не ответил. Спустя какое-то мгновение Линдсей посмотрела на него и обнаружила, что он не отводит взгляда от далекого горизонта. Его лицо было непроницаемо, и она спрашивала себя, какие мысли теснятся в темноволосой голове Райана.

— И ты поедешь с ним?

— Нет.

Он посмотрел прямо в глаза Линдсей.

— А что собираешься делать?

— Не знаю пока, — откровенно призналась она. — Выбор у меня богатый. Упрошу Джефа остаться в Бостоне. Выкуплю его долю. Или продам свою ему и уеду куда-нибудь.

— Ты можешь все послать к черту и выйти за меня замуж, — небрежно предложил он, вглядываясь в трепещущую от зноя даль, будто там что-то завораживало его.

— Это что — предложение? — спросила Линдсей, разражаясь гортанным смехом.

— А ты хочешь, чтобы я действительно сделал его, Лин? — Он повернулся к ней, обволакивая ее таким знакомым затуманенным взглядом.

Она вдруг почувствовала, что не сможет выдержать этот взгляд, и стала с усиленным вниманием изучать ближайшее дерево, ощущая, что он продолжает смотреть на нее своими вопрощающими синими глазами. Потом, справившись наконец с собой, Линдсей безразлично ответила:

— Ты опоздал на три года, Райан. Казалось, прежний Райан исчез, уступив место какому-то холодному, равнодушному незнакомцу. Он отвернулся, и его профиль резко обозначился на фоне неба.

— Тебя не должны волновать проблемы Вебстера, — быстро сказал он. Джеф сделает тебе большое одолжение, если решит убраться отсюда.

— Как и ты в свое время? — вырвалось у Линдсей. — Наверное, нужно отнести к профессиональному риску то, что мои компаньоны убегают от меня, когда я меньше всего этого жду!

Райан отпрянул от Линдсей, будто она ударила его. Он отвернулся и грубо выругался, плечи его напряглись, затем он выдохнул с шумом воздух и кивнул головой, не поворачивая к ней лица.

— Пожалуй, я заслужил это.

— Нет, — прошептала Линдсей, — нет, не заслужил. Извини.

Она повернулась, подошла к краю тропинки, сорвала маргаритку и повертела цветок в руках.

— Я знаю все про Атриум, Райан. — Он не проронил ни звука, и Линдсей обернулась, желая убедиться, слышит ли он ее, и обнаружила, что он выжидающе на нее смотрит. — Это ты его спроектировал. Джеф украл чертежи.

— Позаимствовал — более подходящее определение. — Райан слабо улыбнулся, но горечь осталась в его глазах.

— Украл. — Линдсей уточнила отчетливо, будто, произнеся это слово вслух, хотела каким-то образом смешить его чудовищный смысл. Она резко повернулась к Райану, выбросив маргаритку. — Награды на стенах кабинета Джефа — твои! Почему ты никому не сказал? Ничего не предпринял?

Он спокойно смотрел на нес, резкие черты его лица разгладились.

— Я не гнался за признанием. Оно было нужно компании «Вебстер и Форрест», — спокойно вымолвил он.

На лице Линдсей застыло удивление, и Райан рассмеялся.

— Да, признаюсь, эта мысль приходила мне в голову. В тот день, когда я увидел фотографию Джефа Вебстера, стоящего рядом с макетом здания, завоевавшего премию, — моего здания, — первой мыслью было вернуться назад и затаскать его по судам. — Он пожал плечами. — Потом я понял, что не могу расправиться с Вебстером, не затронув твоих интересов. Даже если бы я и сумел доказать, что ты тут ни при чем, скандал такого масштаба преследовал бы тебя всю жизнь. А ты значила для меня гораздо больше, чем сотня Атриумов или сотня джефов вебстеров.

Линдсей не отрывала глаз от лазурного взгляда Райана и очень медленно кивала ему в ответ.

— А теперь? — тихо спросила она. — Еще не поздно. Тебе даже не нужно обращаться в суд, только скажи об этом, одно слово там, тут, пусти слушок, второй, и Джеф будет уничтожен.

Райан смотрел на Линдсей, на лице его странным образом отразились одновременно замешательство, гнев, осуждение, мстительный порыв, отчего по ее спине пробежали мурашки. Он вновь холодно, жестко улыбнулся, и Линдсей опять стало не по себе.

— Да, есть и такой выход. У Линдсей сжалось сердце.

— Понимаю, — прошептала она, хотя в глубине души надеялась, что Райан отказался от мести. Но он ничего не ответил, и Линдсей на мгновение подняла на него глаза. — А стоит ли он этого, Райан? Неужели ты больше станешь уважать себя, опозорив Джефа Вебстера? Месть убивает тебя, Райан, превращает в какого-то незнакомого мне человека, которого я даже побаиваюсь. И потом, я не знаю, чем обернется для тебя лично расправа над Джефом.

Она отвернулась и пошла по тропинке вниз, ускоряя шаг, чувствуя, что он не сводит с нее удивленных, разгневанных синих глаз.

Райан прошептал что-то сквозь стиснутые зубы, и она порадовалась, что не расслышала этих слов, потом он, сделав три-четыре шага, догнал свою спутницу и молча пошел рядом.

Линдсей осмелилась поднять на него взгляд, раздумывая, на кого направлена эта дикая злоба: на нее, на Джефа или на него самого, и решила, что никто не ответит на этот вопрос.

Тропинка резко повернула налево, откуда начиналась поросшая деревьями дорога. Линдсей с облегчением вошла в прохладную аллею и увидела обгорелые остатки того, что некогда было прекрасным домом.

Массивная каменная труба возвышалась над почерневшими развалинами, не тронутая беспощадным пламенем и пролетевшими десятилетиями. Она высоко устремлялась вверх, являя собой памятник тщете человеческих мечтаний.

— Бедный Джордж Фелдан, — печально проговорила Линдсей.

— Пойдем. Я кое-что покажу тебе.

Она вступила в заросли марены и золотарника, вдыхая терпкий ароматный запах одичавшей сирени. Массивный амбар высился на небольшой лужайке за домом. Его крыша обрушилась несколько десятилетий назад, треугольник изъеденных непогодой стен, балок, стропил поднимался, как парус, над каменным фундаментом. Рядом, очевидно, находились некогда и другие постройки, от них остались горки старого дерева и кучи камня.

Камень.

Линдсей с трудом пробралась сквозь высокую траву к полуразрушенной каменной ограде, которая тянулась по краю всего луга. Она осторожно выковыряла из нее кусок и повертела его в руках.

— Райан!

Она восторженно рассмеялась, потом взобралась на ограду. Засунув руки в карманы, она профессиональным взглядом окинула двор фермы.

— Здесь камня более чем достаточно для облицовки и для опорной стены. — Линдсей оглянулась и увидела, что Райан наблюдает за ней со снисходительной улыбкой. Она спустилась вниз, потирая руки. — Прекрасно, как же тебе удалось его найти?

Он прислонился к стене, скрестив ноги.

— Я тебе угодил?

— Ты прекрасно знаешь, что да. Ты знал это еще до того, как принес камень ко мне в кабинет. Но я все же очень хочу, чтобы ты рассказал, как тебе удалось набрести на это место.

— Я позвонил одной старой приятельнице из Массачусетского технологического института, она занималась изучением малоизвестной сельской архитектуры Новой Англии. В последние два лета она составила каталог каждой фермы, амбара и конюшни в Массачусетсе, не забывая указать материал, из которого сделаны здания. — Райан лениво улыбнулся. — Она была очень рада, что ее труд может кому-то пригодиться. Мы проверили карьер в штате Мэн, откуда привезли камень для строительства дома Боровейка, и нам осталось лишь выяснить, где еще использовался подобный строительный материал. На это ушло всего два часа работы на компьютере, и мы обнаружили шесть мест. Бывшее поместье Фелдана мне показалось наиболее подходящим, поэтому я приехал сюда утром и все здесь осмотрел. — Райан широко улыбнулся. — Я уже поговорил с владельцами. Они еще заплатят тебе, лишь бы ты вывезла отсюда весь камень.

— Наверное, ты повозился не один день. — Она окинула луг удивленным взглядом.

— Два-три дня, — охотно признался он. — Считай, что это подарок старого друга.

Линдсей чуть ли не с робостью взглянула на Райана, очарованная его щедростью. На какое-то мгновение она увидела в нем прежнего доброго Райана Маккрея, которому доставляло неизъяснимое наслаждение баловать Линдсей приятными сюрпризами только ради того, чтобы услышать ее радостный смех.

— Спасибо тебе, мой старый друг, — ласково проговорила она, положив руки на плечи Райана и встав на цыпочки, чтобы поцеловать его в лоб.

— Ну что, настало время отдавать долги? — С шаловливой усмешкой Райан обнял Линдсей за талию, чуть сцепив пальцы у нее за спиной. Он присел на край ограды и привлек к себе Линдсей, которая очутилась у него между колен. — Ведь так водится у старых друзей?

— Ты всегда был ужасным упрямцем, — со смехом пожаловалась Линдсей.

Она и не пыталась вырваться из объятий, когда Райан стал все настойчивее привлекать ее к себе.

Линдсей обвила его руками за шею. Увидела прямо перед собой его лицо. Райан смотрел на нее не отрываясь своими бездонными глазами цвета индиго, и у Линдсей возникло ощущение, будто она тонет в глубокой реке.

— Я сейчас быстро тебя поблагодарю, и мы возвратимся в Бостон, поддразнила она его. — Я должна обрадовать Боровейка.

— Антон Боровейк подождет, — успокоил ее Райан.

Линдсей ласково поцеловала любимого, и у нее перехватило дыхание от теплоты и нежности мужских губ.

Райан выразительно поднял левую бровь.

— Разве так благодарят того, кто искал иголку в стогу сена?..

— Вымогатель, — неразборчиво пробормотала Линдсей, прерывая его слова еще одним жарким поцелуем.

Он умело нашел ее рот и легко скользнул вглубь трепетным языком сквозь полураскрытые губы. Линдсей мгновенно, не думая уже ни о чем, ответила на этот интимный призыв, подавшись к нему, погрузила пальцы в его густые волосы и гладила его по щеке.

Райан нежно, настойчиво прижимал Линдсей к себе, придерживая ее затылок. Его поцелуи становились все горячее и требовательнее, губы в истоме тянулись к губам, он ловил ее язык и увлекал в глубины своего рта. Мышцы ее живота напряглись, и она судорожно обхватила его шею, чувствуя, как ее плоть неистово отвечает на прикосновения Райана, как волнует ее запах мужского тела.

— О Райан, не надо, — простонала она. — Пожалуйста, нам пора идти…

— Подожди, — хрипло произнес он, отпустив ее губы. — Подожди еще минуту… — Он погладил ее обнаженную ногу и со стоном притянул ее к себе на колени. Остро ощущая его, возбуждение, она срывающимся голосом повторяла его имя, то безотчетно изгибаясь у него в руках, то прижимаясь к нему бедрами.

Райан с шумом вздохнул.

— О Господи, Линдсей!

Пальцы Райана утонули в мягких складках ее шорт, он приник к ней напрягшимися бедрами.

Линдсей со стоном, еле слышно произнесла слова отказа, одурманенная солнцем и желанием, ощущением болезненной взвинченности, испепеляющего жара, который, казалось, проник в каждую клеточку ее тела. Она знала, что нужно было противиться ему, вырваться от него, освободиться от колдовских объятий нежных рук, одно прикосновение которых заставляло забыть о трех долгих годах разлуки.

Ей следовало что-то сказать. Оттолкнуть Райана, пока не поздно. Но мысли ее разбегались, разум и чувства пребывали в смятении. Не было ни прошлого, ни будущего — ничего, лишь непреодолимое, страстное влечение к стройному телу мужчины, которого она обнимала, влечение к его теплым зовущим губам и зревшее где-то глубоко в ней ответное желание, трепетный отклик на этот древний как мир мужской призыв.