Наоми Хортон - Мечтательница

Райан, охмелевший от стремления овладеть ею, что-то пробормотал охрипшим голосом и скользнул рукой под тонкую резинку ее трусиков. Она затрепетала, сразу ослабев, когда он нашел нетерпеливой рукой то тайное нежное место, которое искал. Он гладил теплую женскую плоть, пока Линдсей не начала тихо вскрикивать.

— Лин… малышка, не прогоняй меня. Я так измучился за эти последние дни, все время думал о тебе, хотел тебя…

Он вытащил ее блузку из шорт и обнял обнаженную спину Линдсей, гладя ее страстно, долго, горячо.

— Райан! — тихо вскрикнула она, скорее отдаваясь ему, нежели отталкивая, и прильнула губами к его губам, потеряв голову от неистового желания. Еще не поздно, напомнила Линдсей какая-то бодрствующая часть сознания, когда он принялся расстегивать пуговицы на блузке. Еще есть время…

Но вдруг все показалось ей незначительным. Потому что теперь она хотела лишь одного — раствориться в объятиях Райана Маккрея, неразрывно слиться с ним так, чтобы больше никогда не существовать без него.

Райан снял блузку с Линдсей, целуя ее шею и подбородок. Лифчик расстегнулся легко, и Райан внезапно и страстно засмеялся, поймав руками жаркие груди. Линдсей чуть не задохнулась, когда он стал большими пальцами ласкать ее соски. Они вдруг затвердели, и Райан застонал. Прикосновения его грубоватых рук казались Линдсей каким-то фантастическим эротическим массажем. Она откинула голову, зажав в кулаке волосы Райана, а он провел губами по ее плечу, точно обдав его пламенем.

Она гибко изогнула спину, предлагая себя, и он жадно принял ее, лаская напрягшийся до боли сосок, потом отпустил его, соблазнившись другим округлым бутоном, венчавшим ее грудь.

— О малышка! — вырвался у него сдавленный крик мольбы и тут же прервался — он овладел ее губами.

Линдсей вся отдалась порыву в ответном поцелуе, нетерпеливо стремясь найти его язык. Она почувствовала, как по телу Райана пробежала страстная дрожь, и услышала его стон. Она задрала рубашку Райана, а он прошептал какие-то восхитительно откровенные слова любви, пройдясь дерзким кончиком языка по изгибу ее верхней губы. Нетерпеливыми руками Линдсей расстегнула пряжку на его ремне, потом молнию, и ее пальцы погрузились в волосы на животе Райана.

Райан напрягся от этого дразнящего прикосновения и простонал:

— Не уходи теперь! О Господи, Лин, ласкай меня! Я твой!

Она охотно ответила на этот жаркий призыв и стала гладить его сильными нежными пальцами. Райан выгнул спину, слегка откинул голову назад, и ее взгляду открылось напряженное, подрагивающее от волнения горло.

— Лин, милая! — радостно воскликнул он и с наслаждением устремился в ее объятья, порывисто сжав руками ее талию.

Райан сорвал с себя рубашку, и она принялась гладить его мускулистую грудь. Линдсей сжала губами крохотный мужской сосок, чувствуя, как он твердеет у нее во рту. Лихорадочно, с присвистом дыша, Райан начал искать застежку ее шорт. Линдсей вернулась, и он скользнул руками под вдруг ставший свободным пояс. Он потянул его вниз и обнажил нежные, соблазнительно округлые ягодицы.

Райан застонал, приподнимая; ее и лаская согретое солнечным теплом тело.

— Малышка, прошла целая вечность с тех пор, как я держал тебя, такую пылкую, в своих объятьях. — Он уткнулся в ее ухо, осыпая Линдсей горячими влажными поцелуями. — Ты хочешь меня, Лин. Я знаю, ты хочешь меня.

— Да! — скорее прорыдала, чем произнесла, она и припала к нему, краем сознания понимая, что его неистовый зов отнюдь не порождение сиюминутной страсти, он вобрал в себя и прошлое, и настоящее, но не стала задумываться над этим. — Люби меня, Райан! Люби меня…

Он с восторгом прокричал что-то в ответ и, опустившись на колени, в один миг стянул с нее шорты и трусики. Он целовал нежный живот, лаская языком впадину пупка. Затем ласково, настойчиво раздвинул ей ноги и стал гладить их, осыпая поцелуями.

Линдсей пролепетала заветное имя, а он принялся осторожно массировать круговыми движениями снизу вверх ее бедра, а потом прошелся по ним жаркими губами.

Но вот Райан чуть дотронулся до нее кончиком языка, и это чудесное, пьянящее прикосновение дарило столько неги, что Линдсей тихо вскрикнула. Она, ослабев, подалась к нему, а он, запыхавшись, радостно смеясь, поднял се на руки, ловко уложил в пряную траву и приник к Линдсей, раздвинув коленями податливые ноги.

— О Лин, — прошептал он, уткнувшись лицом в ее шею. — Я никогда не думал, что могу скучать по кому-нибудь так, как скучал по тебе! Словно я потерял часть самого себя. Словно куда-то делась часть моей жизни…

— Теперь я с тобой, — нежно прошептала Линдсей, прижимаясь к нему губами. — Райан, я здесь.

Трех прошедших лет точно не было вовсе. Они не чувствовали ни стыда, ни неловкости, ни неудобства, словно давным-давно привыкли друг к другу. Два тела сплелись воедино, такие близкие и знакомые. Это походило скорее на воссоединение душ, чем на воссоединение плоти.

Уверенно и нежно Райан, как опытный поводырь, вел ее к блаженному финалу. Он разбудил все, что так долго спало в ней, даря заветные радости и заранее зная, каким будет ответ, беспрестанно в изнеможении произнося ее имя, словно какое-то колдовское заклинание. Они предавались любви истово, с наслаждением, забыв про всякие запреты и условности, придуманные людьми, будто тепло солнечного света, благоухание примятой их телами травы и влажной земли смели все преграды. Они не замечали ничего вокруг, точно остались одни в целом мире, обреченные на доставляющие неизъяснимое наслаждение восхитительные ритмические движения, древние, как окружающие холмы.

Извечные приливы и отливы любви накатывали, отступали и возникали вновь, устремляясь неспешными, нежными волнами к чудесному заветному берегу, сулящему наконец освобождение от непрестанного бега. До Линдсей доносился порой ее собственный голос, и она недоумевала, неужели это она может так резко, так часто вскрикивать. Райан что-то шептал, мышцы спины вздрагивали под ее ладонями. Он возносил ее, бездыханную, на край чувственной бездны, но не позволял упасть вниз, поддерживая ее, пока она снова не теряла голову от нестерпимого блаженства. Она извивалась в его руках, вскрикивала, точно захлебываясь в рыданиях, слышала, как он то и дело подбадривает ее срывающимся голосом.

— Райан!..

— Скоро, — сдавленно выкрикнул он. — Подожди немного, Лин. Я хочу, чтобы это длилось вечно. Я вообще не хочу, чтобы ты когда-нибудь…

— О Райан! — Это был то ли вопль протеста, то ли мольба о пощаде, она скользила под ним, полузакрыв глаза, но наблюдая за Райаном, зная, что он не спускает с нее взгляда. Она помнила, какое наслаждение доставляло ему смотреть, как она страстно, бесстыдно отвечает на его любовь.

— Боже мой, Линдсей!..

— Райан! О Райан!..

— Со мной, — простонал он сквозь стиснутые зубы. — Лин… о Лин! Сейчас, дорогая… сейчас!

Он сжал ее бедра и резко приподнял Линдсей навстречу сильному, пронзительному толчку своего тела, приближая ее к манящей, искрящейся абрисом воронке нарождающегося взрыва ослепительной, раскаленной добела чувственности и унося ее в клокочущую страстью бездну.

Линдсей выгнулась под ним с дрожащим криком, впилась ногтями в его поясницу, настойчиво, горячо прижала его к себе. Словно издалека до нее донесся первобытный бессловесный крик Райана; его тело содрогнулось в последнем освободительном порыве.

Он что-то простонал и рухнул в ее объятья с неистово бьющимся сердцем. Райан ловил ртом воздух, обжигая жаром дыхания шею Линдсей, и она чувствовала, как их смешанный пот стекал струйками по ее телу, когда он шевелился.

— О Линдсей, — вздрогнув, проговорил Райан резким, хрипловатым голосом. — Как я смог прожить без тебя?

Она прижалась лицом к его влажной щеке, не желая больше ничего слышать. Ей хотелось просто продлить в тишине минуты сладостного блаженства, остаться слитой воедино с этим мускулистым мужским телом, так глубоко, так неразрывно спаянным с ней. Сердце подсказывало ей, что Райан тоже был рад полежать недвижимо рядом, насладиться их близостью в чудесные мгновения неизбывной нежности.

В страстных ласках Райана чувствовался отчаянный надрыв, будто благодаря своей любви, благодаря силе воли и тела он мог повернуть время вспять, стереть все обиды и неприятные воспоминания последних трех лет жизни. И на какое-то время это ему действительно удалось.

— Я скучала по тебе, — услышала Линдсей свой шепот, понимая, что говорит чистую правду. — О Райан, как я тосковала!

— Знаю. — Он крепче обнял ее. — Ты не представляешь себе, сколько часов я провел, сидя у телефона, сгорая от нетерпения позвонить тебе. Но я был в ужасе оттого, что ты повесишь трубку и между нами все будет кончено. Поэтому я предпочитал сохранить надежду, а не узнать горькую правду…

Линдсей повернула к Райану лицо и поцеловала любимого в шею, наслаждаясь жарким мужским запахом его влажной кожи. Над ними, высматривая добычу, парила хищная птица, рельефно выделяясь на фоне неба, точно четкий рисунок на голубой эмали.

— Ты потрясающая женщина, Линдсей. Я тебя помнил такой, — сказал нежно Райан. — Прошло столько времени, хотя, казалось, лишь вчера… — Он провел языком по уголку ее губ. — Как мне нравится любить тебя. Ты необыкновенно страстная, ты так отвечаешь на мои ласки, что я стремлюсь продлить навечно это блаженство.

— Мне тоже очень хорошо, когда ты со мной. — Линдсей улыбнулась, почти касаясь губами его рта. — Иногда мне кажется, что я вот-вот выплеснусь, но ты удерживаешь меня, и я чувствую себя уютно и покойно.

— Я удерживаю тебя потому, что боюсь потерять. — Райан нежно покусал ее нижнюю губу. — Мне всегда кажется, что пламя страсти спалит тебя в последние секунды.

— Ты умело зажигаешь меня, — ответила Линдсей, стесненно смеясь. — Я всегда стараюсь сохранить какую-то видимость приличий, но потом ты делаешь со мной то одно, то другое, то третье, и я теряю контроль над собой, совсем не могу держать себя в рамках и становлюсь совершенно бесстыдной.

— Что от тебя и требуется, — прогудел Райан. — К черту приличия! Я хочу, чтобы мои женщины были горячими, распутными и… ой!

Он дернулся со смехом, когда она впилась ему в спину десятью прекрасно отманикюренными ногтями.

— Полегче, дорогая, разве ты хочешь растерзать это утомленное старое тело?

— Утомленное старое тело? — Линдсей подняла бровь. Она провела ладонями по мускулистой спине и ягодицам Райана.

— Пожалуй, нам с тобой хватит его еще на несколько лет. Я не слишком придавил тебя?

— Пока нет. — Она стерла пятно с его щеки, медленно провела пальцами по теплой влажной коже. — Только мне кажется, что лежу я на увесистом камушке, который пригодится для дома Боровейка. Не скоро пройдет синяк на моей спине, это уж точно.

— Вот что получается, когда предаешься разнузданной страсти на заброшенной пустоши, — поддразнил ее Райан, погладив изгиб ее красивой спины. Он вытащил из-под Линдсей камень и задумчиво посмотрел на него. Пожалуй, возьму с собой, и пусть лежит на моем столе как память о счастливых мгновениях.

— Что-то уж больно ты расфилософствовался, Тарзан, — спокойно проговорила Линдсей, по-хозяйски похлопав его по ягодицам. — Смотри не обгори.

— Этого легко избежать. — Он чуть перекатился на бок и нежно прижал ее к себе. Потом приподнялся на локте и окинул взглядом ее загорелое тело, словно навсегда надеясь запомнить облик обнаженной Линдсей. Он провел рукой по ложбинке вдоль ее спины, по округлому бедру. — Я так скучал по тебе! Представлял себя с тобой, казалось, я ловлю руками пламя и дым. Я просыпался, вспоминая тебя. Вспоминая твою кожу. Запах твоих волос, вкус твоих… — Райан усмехнулся. — Потом я вставал с постели и полночи ходил по комнате, стараясь выбросить тебя из головы. Ходил? Как бы не так! Я бегал. Бегал как сумасшедший. Милю за милей, столь отчаянно желая тебя, что мне до сих пор больно даже думать об этом.

Линдсей довольно рассмеялась, радуясь тому, что он смотрит на нее. Она вытянулась, как кошка, впитывая в себя тепло солнечных лучей, точно подогретое масло.

— Это полезно для сердечно-сосудистой системы. Я говорю о ходьбе.

Он что-то прошептал в ответ с показным недовольством, приник к ней губами, и они принялись целоваться — нежно, сладостно, горячо. Неистовая страсть, испепелявшая их несколько минут назад, переросла в какое-то более глубокое чувство. Он улыбнулся, оторвавшись от ее губ.

— Надеюсь, ты не горишь желанием вернуться в Бостон?

— Могу ли я узнать, что ты задумал?

— Наверстать упущенное, — проворковал Райан. — Нам нужно восполнить три года, лишенных любви, мадам…

— Не я виновата в нашей разлуке, — сонно пробормотала Линдсей, даже не придавая значения этим словам, пока не заметила, как Райан слегка напрягся.