Ирина Андреева - Мечты о счастье

— Вот умеешь же ты быть язвой, — тихонько рассмеялась она.

Ну вот, уже не плачет и то хорошо.

— Надеюсь ты адрес мой Роме не сказала? — решила сменить я тему разговора.

— Конечно же нет.

— Спасибо.

***

Прошла осень, наступила зима. Наташа звонила всё реже и реже, однажды сообщила, что приняла-таки предложение Гриши. Свадьбу устраивать не стали, скромно расписались. Бабке его сообщили уже после, так она начала разыгрывать сердечный приступ. Вызвали скорую, врачи приехали: сняли ЭКГ, померили давление — сказали, что бабушке с таким отменным здоровьем можно лететь в космос. В общем повеселила Петровна молодых. Аркадий, как только узнал, что Наташа беременна и выходит замуж — сразу перестал ей названивать и присылать цветы. Наташа вроде рада этому, но всё же чувствовалась нотка грусти в её голосе, всё же она к нему в какой-то степени привыкла, не смотря на то, что малость её раздражал.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍В последний месяц Наталья вообще не звонила, просто прислала смс, что родила мальчика 3500; 52 см. Я прислала ей в ответ свои поздравления. И больше от неё не было ничего. Уже недели две не могу ей дозвониться, просто не берёт трубку и не перезванивает. На мои сообщения не отвечает. Может очень занята? Всё-таки молодая мама.

Я продолжала учиться, работать, завела новых друзей, но по своей подруге всё же скучала, особенно тяготила мысль, что с ней что-то случилось. Однажды, придя домой после универа и включив телевизор, увидела лицо Романа. Хм, всё-таки взяли его в этот сериал, куда он пробы проходил. Теперь у него будет ещё больше поклонниц. С раздражением, я переключила канал и задумалась: значит этот в Москве, а Глеб… Взяв телефон, я ещё немного подумала и набрала всё же его номер, хорошо, что не стёрла, а ведь порывалась пару раз, но пальцы как-будто не слушались, так и не смогла нажать — удалить.

Ответил он быстро. Звук его голоса снова подействовал на меня магнетически, на пару секунд я зависла.

— Марина, ты меня слышишь? — вывел он меня из транса.

— Да… привет.

— Привет.

Неловкое молчание несколько секунд и я решилась спросить:

— Ты случайно не общаешься с Натальей?

— Давно не общался. Что-то случилось?

— Боюсь, что да. Она давно на связь не выходила, уже целый месяц, я волнуюсь.

— Хорошо, узнаю.

— Спасибо, если это тебя не затруднит. Ты ведь, должно быть занят.

— Ничего страшного, найду время.

— Хорошо, пока, — быстро сказала я и тут же отключила вызов.

Сев на диван и отложив телефон в сторону, я пыталась унять дрожь в руках и ногах. Почему я так разволновалась? Как на первом свидании. Откинувшись на спинку дивана и закрыв глаза, начала вспоминать наше безумство: страстный поцелуй, объятия… Низ живота предательски заныл, хотя у нас так ничего и не случилось. Но, как же я соскучилась! Как хочу его увидеть! Хоть прямо сейчас собирайся и езжай. Почему он до сих не выходит у меня из сердца? Столько времени прошло, пора бы забыть, а я до сих пор о нём мечтаю. Кто-то когда-то сказал: “Любовь это болезнь, а болезнь надо лечить.” Может всё же к психологу? Или лучше к психиатру? Пусть проведут мне пару сеансов с медикаментозной терапией, может тогда перестану его любить.

Глеб позвонил уже вечером и сказал ужасную новость: Наталья в больнице, после операции по удалению опухоли из груди. То, что это стало для меня потрясением — мало сказать. Я в шоке! Вспомнились её слова: “… если бы ты знала, как мне плохо, приедь, пожалуйста.”

— Марин… Марина, ты здесь? — пытался вырвать меня из оцепенения Глеб. — Ты в порядке? Марина.

— Нет, не в порядке, — очнулась я и кое-как произнесла. — Почему она мне ничего не сказала?

— Не знаю, спроси у неё сама.

— Как? Она не отвечает мне, — глотая слёзы, произнесла я. — Как она? Ты её видел?

— Видел, выглядит неважно. Завтра рано утром вылетает в Германию на курс реабилитации.

Больше я не могла говорить, так как взглянув на часы, поняла, что могу не успеть её увидеть. А в Германию лететь мне проблематично — нет загранпаспорта и делается он по слухам долго, около месяца. Забыв попрощаться с Глебом и сказать ему спасибо, я выключила телефон и бегом бросилась к компьютеру, смотреть авиабилеты. К счастью свободные есть и вылет уже скоро. Так, документы, деньги в наличке, деньги на карте — всё, больше ничего не нужно, Только бы успеть в аэропорт.

Пока бежала по лестнице, запнувшись, сильно ушибла ногу. Постояв и перетерпев сильную боль, хромая пошла дальше, уже не бегом. Надо успокоиться, я успею, успею. Хорошо, что такси подъехало быстро.

По прилёту меня встретил Глеб, нисколько не удивилась этому, то, что я сразу прилечу после такой новости — было для него ожидаемо. Моё сердце забилось сильнее, но я не подала виду, что очень рада его видеть.

Несмотря на глубокую ночь, в больницу нас всё же впустили. Видно, что Глеб заранее со всеми договорился. Я осторожно вошла в палату, Наташа была в сознании и она действительно изменилась: похудевшая, синяки под глазами. Но даже в таком состоянии — красавица, только похожа на инопланетянку: с большими тёмными глазами, с заострёнными подбородком и носиком. Увидев меня, она слабо улыбнулась.

Я подошла к ней и взяв за руку, тихо спросила:

— Как ты?

— Лучше, после наркоза тошнило долго и трясло, но теперь уже лучше.

Какое-то время мы молчали, просто смотрели друг на друга. Потом Наташа вдруг спросила:

— Ты простила меня? — из обоих её глаз скатились слёзы.

— О чём ты? Конечно простила, — ответила я, крепче сжав её руку. Взяв салфетку, я аккуратно промокнула ей веки. — Почему ты не сказала про болезнь?

— Не хотела беспокоить, ты и так из-за меня нанервничалась.

— Ты в своём уме? Ты должна была сообщить мне в первую очередь!

— Прости, — прошептала она и снова заплакала. Я не смогла больше сдерживаться и положив голову рядом с ней на подушку, тоже начала плакать.

Сквозь слёзы Наташа начала рассказывать, что опухоль обнаружили ещё во время беременности, оперировать решили сразу после родов. Она всегда знала, что может унаследовать мамину болезнь, но не думала, что это так скоро случится.

— Ей было сорок, а мне всего двадцать четыре, — всхлипывала она. — Это наказание за грехи.

— Перестань, — пресекла я её. — Ты выздоровеешь, даже думать не смей о плохом. У тебя сын.

Наталья улыбнулась.

— Да, сын, Тимофей Григорьевич. Гриша так меня поддерживает, он даже яхту хотел продать, чтобы оплатить курс терапии за границей. Но неожиданно нашёлся спонсор. Кто он — не говорит. Наверно всё же его отец. Знаешь, оказывается Гриша и правда сын миллионера, только отец практически вычеркнул его из своей жизни, когда умерла мать. Он просто спихнул его бабке, а сам практически с ним не виделся, только деньги перечислял каждый месяц на тёщин счёт за его содержание и на дни рождения подарки хорошие делал — яхта на восемнадцать лет — самый большой подарок и самый последний. После этого сказал, чтобы дальше шёл по жизни сам, свой отцовский долг он перед ним выполнил. Сам же папаша женился на молодой и родил ещё одного сына, в котором души не чает, а про первенца — забыл.

— Оказывается у вас судьбы похожи, — проговорила я, удивляясь услышанному.

— Да, ещё как похожи. Мама его от той же болезни умерла. Просто карма какая-то, — она снова заплакала и я вместе с ней.

Долго мне не позволили находиться в палате, так что я поцеловала её и попрощавшись, ушла. Глеб довёз меня до дома, пообещал заехать утром, чтобы вместе проводить Наташу на самолёт. Не найдя в доме Гриши с ребёнком, я удивилась. Глеб пояснил, что они пока переехали в дом к бабушке, та уехала к родне, переживать “неудачную” женитьбу внука. Попросила его зайти, просто не хотела находиться одна. Слишком всё здесь напоминает о том, что было в прошлом году и меня не отпускают мрачные мысли, что больше не увижу Наташу — мою единственную лучшую подругу. И неважно, что между нами было — всё это в прошлом. Я видела раскаяние в её глазах и это главное. Теперь, важно, чтобы она выздоровела.

Глеб вошёл, я быстро приготовила нам кофе и сделала пару бутербродов. Он-то может и сытый, но я — не ела десять часов. Он с интересом наблюдал, как я жую, попивал своё кофе и по-доброму улыбался…

— Что? Опять Светлану напоминаю? — зачем-то спросила я, дожевав кусок, увидев, как он переменился в лице, выругалась про себя: — “Вот зачем я так? Получается, что сама сейчас про неё напомнила.”

— Нет, ты другая, я уже говорил тебе об этом. Внешнее сходство ничего не значит, — взяв меня за руку, продолжил, — если хочешь, можешь сделать пластическую операцию, покрасить волосы… не важно, как ты будешь выглядеть, лишь бы это была — ты.

Услышав такое, я не смогла больше есть, аппетит сразу пропал. Только кофе пила, старясь больше не смотреть на Глеба, боюсь, что опять он пустит в ход свою магию и я не смогу с собой совладать. Вспомнила о том, что он женат и Мэри его любит, как выяснилось после нашей последней встречи. Я обещала, что не буду претендовать на него и слово своё сдержу.

Наверно у меня был очень грустный вид, раз Глеб решил поддержать:

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍— Не переживай за Наталью, в Германии очень хорошая клиника: хорошее оснащение и отличный уход.

— Откуда знаешь?

Он пожал плечами:

— Просто слышал.

Чувствуя, что у меня снова подкатывают слёзы, я быстро встала и ушла в гостиную. Там уселась на диване и включив телевизор, тупо уставилась в экран. Из глаз катились слёзы, периодически вытирала их рукой, ругаясь про себя, что совсем расклеилась. Глеб подошёл и молча сел рядом, потом легонько приобнял меня, медленно, как бы боясь вспугнуть. Я не только позволила это, но и положила голову ему на плечо. Стало чуть легче: слёзы уже не так сильно бежали, а на душе появилось умиротворённость, спокойствие. Так мы просидели довольно долго, пока он не взял моё лицо за подбородок, поднял к себе и… легко поцеловал. И я снова позволила, уговаривая саму себя, что ничего страшного в простом поцелуе нет — это вовсе не значит, что я увожу его от жены. Это не преступление.

После поцелуя я снова положила голову ему на плечо и через какое-то время заснула. Проснулась лёжа на диване, укрытая пледом, а под головой подушка. С кухни доносились звуки и запахи готовки. Поднявшись с дивана, пошла посмотреть кто там хозяйничает. К своему удивлению, увидела Глеба в переднике у плиты, жарит яичницу. Получается так себе, но само то, что он делает это сам — вызвало у меня умиление.

— Наверное впервые в жизни готовишь.

— Так и есть, — улыбнулся он. — Оказывается это не так просто, когда не умеешь даже плиту включать.

— Богатым мальчикам не место у плиты, — хохотнула я и подойдя к нему, забрала лопатку, после слегка отпихнула его и сама встала у сковороды.

Глеб встал за моей спиной, взял за талию и легонько, едва касаясь, поцеловал в шею. Меня будто током пронзило. Убрав его руки, я немного отпрянула, произнеся:

— Не делай так больше.

— Почему?

— Потому что это начинает походить на семейную идиллию, а это не так.

— Хорошо, как скажешь, — серьёзно проговорил он и отошёл от меня на почтительное расстояние.

Дальше мы молча позавтракали и вместе отправились в аэропорт.

В аэропорту я ещё успела поговорить и попрощаться с Наташей. Она поведала, где на этот раз спрятала колье, так и не продала его —“рука не поднялась”. Дальше нам пришлось наблюдать, как ей помогают подняться в самолёт, идти самой тяжело, не так давно была операция, но держится молодцом, даже помахала нам рукой.

Глебу кто-то позвонил, он отошёл в сторону. Гриша вместе с младенцем на руках, долго смотрел на взлетающий самолёт. Стало очень жаль его. Я подошла, попросила разрешения взглянуть на мальчика. Разрешил.

Отогнув пелёнку, я посмотрела в хорошенькое маленькое личико спящего малыша, не сдержав восторга, произнесла:

— Какой красивый, Наташина копия.

— Да, — ответил Гриша, — очень похож.

Неожиданно подбежала запыхавшаяся Петровна, посмотрев в окно на исчезающий в небе самолёт, раздосадованно проговорила:

— Ну вот, опоздала, — повернувшись к внуку и уперев руки в бока, с упрёком произнесла: — Почему раньше мне не сообщил? Я уехала, чтобы вам — молодым глаза не мозолить, а тут до меня такая страшная новость доходит! И от кого? От соседа, а не от родного внука! Где это видано?