Патриция Мэтьюз - Мечты сбываются

В кабинете Котти уселся за конторку, и мысли его снова устремились к Чарльзу Бонни, с которым он только что познакомился в баре. Бонни в какой-то мере олицетворял собой волну перемен, прокатившуюся по Сиднею в последние семь лет. С 1800 года население Сиднея все возрастало и возрастало и теперь достигало почти двух тысяч человек. Кроме по-прежнему доставляемых сюда осужденных, прибывали и свободные поселенцы, толпами повалившие в колонию, прослышав про приличные условия здешней жизни. Недостатка в пище теперь не было: обнаружилось, что в таких областях, как, например, Парраматта, почвы плодородны и дают богатые урожаи. Хотя котиков в последнее время поубавилось, добыча этих животных все еще процветала, так же как и китобойный промысел, поэтому гавань всегда была наполнена судами – порт переживал период расцвета. А это, в свою очередь, означало, что Котти тоже преуспевал, так как обе его таверны и питейные лавочки неизменно приносили доход. Но одновременно возникал и ряд других проблем, особенно в районе Скал.

Официально продавать спиртные напитки осужденным было запрещено, но с годами выяснилось, что с помощью рома можно заставить арестантов работать усерднее. Сообразительные хозяева быстро учли это и стали в конце рабочего дня раздавать осужденным ром, а соответствующую сумму – часто вдвое больше той, что заплатил за спиртное хозяин, – вычитать из их и так нищенской зарплаты. Теперь многим осужденным разрешалось в свободное время наниматься к другому хозяину и таким образом получать достаточное количество рома, чтобы до утра чувствовать себя счастливыми. По ночам вдоль побережья пылали костры, у которых собирались осужденные, чтобы выпить и покутить, так как теперь их не пускали в более приличные районы города. Иногда они вместе с пьяными матросами и прочими головорезами устраивали пьяные дебоши, и Скалы прославились как район, где процветают насилие и разбой. Короче говоря, законов там не существовало, и даже Котти, которого в Скалах все знали и боялись, раздобыл себе разрешение на оружие и старался всегда держать пистолет наготове.

В торговле же спиртным никаких изменений не произошло. Почти все офицеры гарнизона занимались в той или иной форме торговлей алкоголем. Несмотря на то что правительство жаловало военным земли и многие офицеры стали владельцами ферм, они считали доход от ферм недостаточным, чтобы поддерживать тот стиль жизни, который, по их мнению, они заслуживали. Дополнительные средства добывались за счет операций со спиртным. Ироническое прозвище Ромовый корпус, которым много лет назад наградили военных, и теперь подходило им как нельзя лучше.

Джон Макартур с триумфом вернулся в Новый Южный Уэльс. В Лондоне военный суд оправдал его, а губернатору Кингу сделали строгий выговор за то, что он не решил дело самостоятельно. Помимо того что Макартур добился оправдания, он, удачно выбрав момент, когда Наполеон запретил поставки шерсти в Англию с континента, сумел убедить Тайный совет по торговле и колонизации разрешить ему поставлять со своей фермы овечью шерсть для недавно изобретенных прядильных машин. В 1804 году Макартур вернулся в Новый Южный Уэльс с посланием от министра колоний губернатору Кингу, в котором губернатору предписывалось бесплатно выделить Макартуру в вечное пользование пять тысяч акров земли, предназначавшейся для разведения породистых овец и увеличения поголовья стада.

Еще одна существенная перемена этого времени состояла в том, что губернатора Кинга сменил на посту бывший капитан военно-морского флота Уильям Блай, к которому Котти, как и многие другие видные колонисты, относился с сильным предубеждением. Дурная слава капитана Блая была известна во всем цивилизованном мире. Даже среди капитанов военного флота, знаменитых своими жестокостями, Блай слыл самым отъявленным злодеем. Он также отличался властностью, высокомерием и изощренностью в брани и оскорблениях. Все знали об инциденте на борту судна «Баунти», и многие считали именно Блая ответственным за постыдный мятеж, в результате которого его и еще восемнадцать человек оставили посреди океана в маленькой открытой лодке без карты и с минимальным запасом провизии. Но Блай оказался живуч. Преодолев невероятные опасности и трудности, через сорок один день, пройдя расстояние примерно в три тысячи шестьсот миль, он привел свое суденышко к голландскому острову Тимор. По возвращении в Англию с него не только были сняты все обвинения по поводу мятежа, но он, наоборот, был повышен в чине. А позже, получив звание капитана первого ранга, Блай занял пост губернатора Нового Южного Уэльса.

Многое изменилось за эти годы, но неизменным осталось одно – вражда между губернатором колонии и Макартуром. Котти считал, что между такими людьми, как Блай и Макартур, если принять во внимание их характеры, конфликт должен был возникнуть неизбежно. За время своего короткого изгнания в Англию Макартур нисколько не утратил высокомерия. Наоборот, по слухам, стал еще более властным и надменным, чем прежде. Но и командирские замашки Блая остались при нем.

Со временем разногласия между двумя группировками стали гораздо ожесточеннее, чем при губернаторе Кинге, а совсем недавно противостояние достигло своей наивысшей точки. Эта история стала предметом обсуждения всего Сиднея. Наводнение на реке Хоксбери стоило колонии большей части запасов зерна и мяса. На оставшееся продовольствие цены резко подскочили, и впервые Макартур попал в немилость у колонистов, так как их больше заботило собственное пропитание, а не поставки шерсти. Макартур со свойственным ему отсутствием такта явился к губернатору Блаю с планом увеличения поголовья своего стада и потребовал расширения пастбищных земель. Реакцию губернатора предугадать нетрудно – он пришел в неописуемую ярость. Котти улыбнулся, вспоминая ответ губернатора, который стал всеобщим достоянием и передавался из уст в уста по всей колонии: «Какое мне, черт побери, дело до ваших проклятых овец, сэр? Какое мне дело, сэр, до вашего паршивого скота? Нет, сэр, я наслышан о ваших делах. У вас, сэр, пять тысяч акров земли в лучшей части страны, но, ей-богу, вам их не сохранить, уж я об этом позабочусь!»

Размышляя о вражде между этими двумя людьми, Котти усмехнулся, хотя все это могло повернуться вовсе не смешной стороной и ссора грозила превратиться в жестокий, опасный для всех конфликт.

Во всяком случае, его это не касается. Пока ему удается не становиться ни на чью сторону, опасности нет, решил Котти и, открыв лежавшую на конторке бухгалтерскую книгу, принялся заносить в нее последние записи.

В этот вечер работы было много и Хоуп устала, но постепенно «Корона» начала пустеть. Когда последний посетитель направился к выходу, Хоуп с облегчением вздохнула.

– Сэмюель, не запрете входную дверь? – попросила она старшего бармена, к которому относилась с симпатией и без которого не справилась бы с «Короной».

– Конечно, госпожа Хоуп! – Стуча деревянной ногой, бармен пошел через зал.

Сэмюель Уотерс, высокий мужчина средних лет, прежде был моряком, но в схватке с акулой лишился ноги и был вынужден оставить морскую службу. Однако несмотря на это, он и сейчас еще мог показать, на что способен. За стойкой бара он держал дубинку и умел искусно ею пользоваться. Когда подвыпившие посетители приходили в воинственное состояние, Сэмюель, чтобы побыстрее их утихомирить, вполне мог пустить ее в ход. Сейчас, пожелав последнему посетителю доброй ночи, он запер дверь на засов и пошел обратно к стойке, но не успел пройти и полпути, как раздался громкий стук. Он остановился и вопросительно посмотрел на Хоуп.

– Пожалуй, Сэмюель, лучше посмотреть, кто там, – немного поколебавшись, решила Хоуп. – Вдруг это что-нибудь важное? Но если там просто посетитель, то объясните, что на сегодня мы уже закончили работу.

Кивнув, Сэмюель опять пошел к двери и, приоткрыв ее, несколько минут с кем-то разговаривал, а потом, повернув голову, доложил:

– Здесь какой-то человек хочет видеть господина Котти.

– Мужчина? – Если это одна из дам Котти, то Хоуп была твердо намерена не впускать ее.

– Да, мэм.

– Пусть войдет, – кивнула она.

Сэмюель сделал шаг назад, и в таверну ворвался разгоряченный мужчина сорока с небольшим лет. Он тяжело дышал, лицо его покраснело, а мышиного цвета парик сдвинулся набок.

– Я требую позвать Котти Старка! – заорал он пронзительно.

Хоуп растерялась от такого натиска. Возможно, следует сперва предупредить Котти? Но, все еще чувствуя на него обиду, она решила, что пусть сам и разбирается.

– Пойдемте со мной, сэр. – Хоуп, выйдя из-за стойки, жестом пригласила незваного гостя последовать за собой и, пройдя мимо лестницы, постучала в закрытую дверь кабинета Котти.

– Да? В чем дело? – откликнулся он.

– Котти, – Хоуп приоткрыла дверь на столько, чтобы можно было просунуть в щель голову, – здесь джентльмен, он хочет видеть тебя…

Но Хоуп не удалось договорить, потому что джентльмен, о котором шла речь, приподнял ее, отставил в сторону, а сам быстро ворвался в комнату. Ошеломленная его грубостью, Хоуп застыла и невольно подслушала все, о чем говорилось в комнате.

– Сэр, – Котти вышел из-за конторки, – вы не имеете права врываться…

– Имею все права! – прорычал мужчина. – Я Джейкоб Райт, а вы, сэр, вы сделали меня рогоносцем!

– Господин Райт, – на лице Котти мелькнул испуг, – вы, должно быть, ошиблись?

– Не ошибся! Моя собственная жена, Кэтрин, только что вечером сообщила мне об этом! Будьте мужчиной и сознайтесь в своем вероломстве, сэр!

– Боюсь, господин Райт, вы ставите меня в затруднительное положение. Я даже не знаком с леди, о которой вы говорите. – Котти немного расслабился и попытался улыбнуться.

– Моя жена никогда не лжет! – чуть не задохнулся от возмущения Райт.

– Значит, – как можно беззаботнее пожал плечами Котти, – что бы я ни сказал сейчас, я все равно окажусь виноватым. Отрицая ваше обвинение, я как бы называю вашу жену лгуньей, а соглашаясь с вами, признаю ее супружескую неверность.

– Я требую удовлетворения, сэр! – воскликнул мужчина дрожащим от ярости голосом и, быстро шагнув к Котти, влепил ему пощечину. – Завтра на восходе солнца вы ответите мне за все!

– Вы вызываете меня на дуэль? – Котти с изумлением взглянул на Райта, приложив руку к щеке. – Вы шутите!

– Сэр, мне не до шуток! Задета моя честь, и я должен защитить ее.

– А если я откажусь принять вызов?

– Тогда мне придется публично заклеймить вас как труса! Весь Сидней будет знать о вашем малодушии. Говорят, кое-кто считает вас королем Скал… – Райт презрительно усмехнулся. – Что они подумают о своем короле?

– Ваш вызов принят, сэр, – спокойно произнес Котти, впервые за все время разговора выказав видимые признаки гнева – его пальцы сжались в кулаки, а губы превратились в тонкую линию. – Какое оружие вы выбираете?

– Согласно правилам дуэли выбор оружия предоставляется вам.

– Тогда пистолеты, – кивнул Котти.

– Значит, пистолеты. Встретимся сразу после восхода солнца в Медоуз.

Джейкоб Райт повернулся и прошел мимо Хоуп, не удостоив ее даже взглядом, а она, слушавшая их перепалку со все возраставшим ужасом, вошла в кабинет.

– Мне очень жаль, – виновато сказала она Котти. – Если бы я знала, в чем дело, не впустила бы его.

– Ничего страшного, – жестом остановил ее Котти. – Он одержимый и рано или поздно все равно добрался бы до меня.

– Но ты же не собираешься и вправду драться с ним на дуэли?

– Ты, должно быть, слышала, что он сказал. – Котти опустился в кресло и устало провел рукой по лбу. – И нужно признать – он прав. Я должен поддержать свой авторитет. Если я уклонюсь от дуэли, то стану всеобщим посмешищем.

– Ну и пусть издеваются! – горячо воскликнула Хоуп.

– Дорогая моя Хоуп, я не могу этого допустить, – невесело усмехнулся он, – от этого пострадает мой бизнес.

– Но драться на дуэли – значит нарушить закон!

– Правильно, но с законом здесь никто вообще не считается, если только дело не касается такой важной фигуры, как, например, Джон Макартур. Нет, Хоуп, пусть это тебя не тревожит, – постарался он успокоить девушку, – у меня нет другого выбора.

– То, что он сказал, правда? Ты… спал с его женой?

– Господин Райт убежден, что это правда. Но разве это так уж важно? – несколько удивился Котти ее вопросу.

– Для меня важно, – смутившись, ответила Хоуп.

– Почему, Хоуп? – как бы между прочим спросил он и, отвернувшись от нее, попросил: – Если увидишь Джона, не будешь ли так любезна послать его ко мне?

– Мужчины! Мужчины и их честь! – воскликнула она в ответ с уничтожающим презрением. – Так давай, вперед! Позволь ему убить себя, тогда узнаешь, есть ли мне до этого дело!

Стараясь не расплакаться, Хоуп выбежала из кабинета, а Котти, обернувшись, несколько секунд смотрел ей вслед, но вскоре забыл о ее странном поведении. Ей доставляет удовольствие беспокоиться о нем, а у него есть более важные проблемы, над которыми нужно поразмыслить.