Барбара Картленд - Мечты сбываются

— До чего надоела вся эта суматоха с одеждой! — фыркнула она, когда Одетта подошла ближе. — Кому какое дело, во что я одета, когда гуляю с Саймоном в лесу или помогаю ему на псарне.

— Ему захочется, чтобы ты выглядела хорошенькой, — уверенно произнесла Одетта. — Каждый мужчина хочет гордиться любимой женщиной.

— Я как-то не подумала об этом, — встревожилась Пенелопа.

— Тебе очень повезло, — продолжала Одетта. — Не сомневаюсь, когда ты вернешься домой и покажешь Саймону свои новые платья, он будет восхищаться тобой еще больше, чем раньше. В кринолине ты мне никогда не нравилась.

Пенелопа тотчас подбежала к длинному зеркалу, вставленному в дверцу платяного шкафа, и стала разглядывать себя.

— Я выгляжу ужасно! И всегда так выгляжу, — помолчав немного, сказала она.

— В новом модном платье ты будешь очень привлекательной, — ободрила ее Одетта, — прежде всего ты станешь казаться стройнее и выше.

Пенелопа оживилась.

— Если нужно быть хорошенькой, чтобы понравиться Саймону, я готова терпеть все эти примерки.

— Вот и чудесно, — обрадовалась Одетта. — Но тебе надо постараться убедить отца, что двух платьев будет мало, необходимо еще несколько. Тогда их тебе надолго хватит.

Пенелопа испуганно посмотрела на нее.

Потом догадалась, что подруга имеет в виду тот случай, если им с Саймоном придется бежать.

Тогда у них не будет денег, чтобы позволить себе еще одно платье от Ворта.

— Ты права! — вскричала Пенелопа. — Да, да, права! Я уговорю папу заказать мне целую дюжину платьев. Боюсь только, я была неблагодарна, когда он сказал, что собирается заказать мне эти два.

Одетта посмотрела на часы.

— Завтрак будет готов с минуты на минуту, — напомнила она, — и твой отец, должно быть, уже внизу, один. — Спустись и поговори с ним сейчас.

Пенелопа бросилась к ней через комнату и поцеловала.

— Ты такая умная, Одетта, — улыбнулась она, — и мне так легко с тобой!

Она сорвала с головы капор и, швырнув его на кровать, исчезла.

Одетта услышала в коридоре звук ее тяжелых торопливых шагов, затихающий по мере приближения к лестнице.

Она слегка вздохнула и отправилась в свою спальню, дабы привести себя в порядок.

В то же время ее занимала мысль, по силам ли им с Ханной скопировать те прелестные платья, что она видела у Ворта, и как найти нечто подобное тем изысканным тканям, из которых они сшиты.

В салоне у Ворта повсюду стояли прислоненные к стенам образцы новых нарядов, столь восхитительных, что, пожалуй, даже при наличии подобных тканей вряд ли им с Ханной удалось бы сделать нечто, хотя бы отдаленно похожее на них.

«Забудь про одежду, — пыталась вразумить себя Одетта. — Довольно того, что ты в Париже, просто постарайся увидеть как можно больше в этом городе».

Девушка увидела свое отражение в зеркале и обрадовалась, что ей не нужно присутствовать на ленче с послом и его гостями.

Без сомнения, в этой одежде она выглядит как настоящая Золушка-замарашка.

— Вот что я вам скажу, — сердито пробурчала Эмелин, — из-за этой новой моды я потеряю кучу денег!

В раздражении она бесцеремонно выдернула из шкафа одно за другим несколько платьев, принадлежащих леди Валмер, и бросила их на пол, заменив новыми, только что прибывшими с рю де ля Пэ.

Одетта, к которой были обращены эти слова, сидела тут же и пришивала кружева к нижней юбке Пенелопы.

Она хорошо понимала недовольство Эмелин.

Одна из привилегий горничной леди заключалась в том, что она могла продавать платья своей хозяйки, в которых та больше не нуждалась.

Одетта прочла в одном журнале, что дважды в год французская императрица отдает надоевшие ей платья своей горничной, а та продает их в Америку, в парижские лавки, занимающиеся прокатом одежды.

Девушка спросила об этом у отца, и он рассказал ей, что в течение многих веков при королевских дворах придворные и слуги обладали правом получать одежду своего монарха к его супруги после обновления их гардероба.

— В моей книге есть много ссылок на данный факт, — заметил он. — Я могу привести тебе примеры, когда у тех, кто отказывался от этой привилегии, случались большие неприятности.

Разговор с отцом произошел после того, как Одетта узнала, что в королевских домах по обе стороны Ла-Манша и даже в богатых буржуазных семействах считалось само собой разумеющимся отдавать ношеную одежду слугам.

Когда преподобный Чарлвуд понял, что дочери это интересно, он нашел в своей библиотеке номер журнала «Панч» двадцатилетней давности, в котором французский корреспондент писал:

Императрица подает пример, раздавая своим слугам платья, которые она хотя бы раз в жизни надевала. Само собой разумеется, эти платья идут на продажу, и неудивительно, что весь Париж пестрит императорскими нарядами. Несколько дней назад стало известно, что некая театральная афиша была изготовлена из парчи, которая еще не так давно украшала императорский трон.

Одетта от души посмеялась.

Все это показалось ей очень забавным.

Но сейчас, глядя на сердитую Эмелин, она сочувствовала ей.

Ведь платья, сшитые по старой моде, ничего не будут стоить.

— Послушайте, — импульсивно сказала Одетта, — я попытаюсь переделать для вас одно из этих платьев. Уверена, если убрать все складки юбки назад и опустить немного линию талии, платье станет более современным. Тогда вы сможете продать его, не за большие деньги, конечно, но по крайней мере за вполне приличную цену. Одна ткань чего стоит!

Эмелин удивленно посмотрела на нее.

— Вы действительно можете это сделать, мадемуазель? — притихла она. — Сама я никогда не была хорошей портнихой. Однако вы шьете так — просто чудо!

— Спасибо, — улыбнулась Одетта. — Я обязательно переделаю и другие платья, если смогу. С какого вы хотите начать?

— Попробуйте вот это.

Эмелин указала на чудесное платье из бледно-голубого атласа в чехле из тюля того же цвета, с длинными лентами, свисающими от талии, колыхавшееся поверх широкого кринолина.

Было очевидно, что платье предназначалось очень молодой девушке и не совсем соответствовало возрасту леди Валмер.

И хотя сама леди Валмер выглядела в нем весьма привлекательно, голубой был явно не ее цвет.

Одетта подняла платье с пола и стала внимательно его разглядывать.

— Здесь так много ткани. Ее можно подобрать назад и сделать что-то наподобие турнюра. Думаю, справлюсь.

— Я была бы очень благодарна, если б вы смогли, — сказала Эмелин. — Делайте его по себе, мадемуазель. Какая жалость, что вы не можете носить такие чудесные платья. Но, с другой стороны, куда вы стали бы их надевать?

— И верно, куда? — молвила Одетта. — Но я не жалуюсь. Я так счастлива, что нахожусь здесь. Я хочу многое увидеть в Париже до того, как мы уедем отсюда.

— Ну, это совсем нетрудно сделать, мадемуазель, — посоветовала Эмелин. — Возьмите мисс Пенелопу на прогулку в коляске. Конюшни полны лошадей и экипажей. Вы только попросите.

— Обязательно попрошу, спасибо, Эмелин.

— Это я вас должна благодарить, мадемуазель, за то, что вы взялись переделать для меня платья.

— Вот это я заберу в свою комнату, и поскольку мой шкаф практически пуст, почему бы вам не повесить туда эти платья, которые мы отобрали для переделки? Тогда я смогу разобраться, когда освобожусь, что там нужно переделать.

— С удовольствием, мадемуазель, — сказала Эмелин. — Не многие молодые леди так добры, как вы.

Одетта улыбнулась и, перекинув платье через руку, понесла его в свою спальню.

Несмотря на то что платья уже вышли из моды, ей все равно доставляло удовольствие смотреть на них.

К тому же они добавляли больше блеска тем чудесным фантазиям о балах и приемах в Париже, которые девушка сочиняла, сидя за шитьем в своей комнатке в посольстве.

В течение последующих двух-трех дней ей нигде не удалось побывать, за исключением дома на рю де ля Пэ.

Пенелопа убедила отца вместо двух платьев приобрести целых десять.

И так как леди Валмер заявила, что ни она, ни ее падчерица не появятся в обществе до тех пор, пока не будут одеты подобающим образом, дни начинались с примерок, длившихся до обеда с перерывом на ленч.

Даже Одетта утомилась разглядывать ткани.

Вместо этого ей хотелось увидеть Сену, Буа, новые фонтаны на Пляс де Конкорд и Нотр-Дам.

Но время шло, и платья появлялись одно за другим.

Наконец леди Валмер приняла приглашение на ленч и обед, а Пенелопу стали брать на обеды и балы некоторое время спустя.

— Я хочу домой. — Это было все, что она могла сказать. — Если уж я должна танцевать, то хочу танцевать с Саймоном.

— Знаю, — посочувствовала ей Одетта, — но все же попытайся быть милой, когда тебя станут знакомить. Трудно знать заранее, когда кто-нибудь вдруг тебе пригодится. Не исключено, что кто-нибудь из них сможет найти работу для Саймона, если вам придется бежать без денег.

Пенелопа изумленно посмотрела на нее.

Обретя вскоре дар речи, она произнесла:

— О да! Конечно! Какая чудесная идея! Почему бы нам не поехать во Францию, где папа не сможет нас найти?

— Никогда не знаешь, как все обернется, — наставляла подругу Одетта, — поэтому будь очаровательной со всеми своими партнерами сегодня вечером, Пенелопа. Будь приветлива с пожилыми людьми, которым тебя представят. Не следует пренебрегать такими знакомствами.

Девушка вообразила в этот миг, что Пенелопа как в сказке встретит богатого покровителя для Саймона, который сделает из него важного человека, и тогда лорд Валмер примет его в качестве зятя.

Хотя она понимала, что опять фантазирует, тем не менее чувствовала удовлетворение от своих уроков.

Теперь Пенелопа, станет более приветливой и дружелюбной с людьми, которые встретятся на ее пути.

«Ах, если б я могла пойти хотя бы на один бал», — думала она, глядя, как Пенелопа сбегает вниз по лестнице в одном из своих новых платьев цвета спелой клубники.

Это платье очень шло к ее темно-каштановым волосам и чистой гладкой коже.

В нем Пенелопа была не просто хорошенькой, но и весьма элегантной, такой она никогда прежде не выглядела.

С легким вздохом сожаления Одетта вернулась в свою спальню, где ее ожидал ужин, сервированный на подносе.

На кровати она увидела еще три платья, которые Эмелин в ее отсутствие принесла для переделки.

Одетта посмотрела в зеркало и вскрикнула от восхищения.

— У меня получилось! На самом деле получилось!

Она повернулась вначале одним боком, потом другим, разглядывая на себе бледно-голубое платье, которое Эмелин дала ей первым.

Переделанное платье действительно выглядело так, будто только что было привезено прямо от Ворта.

Одетта опустила пониже линию талии.

Жесткие складки кринолина были сведены назад и заканчивались коротким треном.

Затем она расположила тюль поверх платья таким образом, чтобы придать ему слегка воздушный вид.

Голубые ленты, украшавшие кринолин, тоже были убраны назад.

Ей с трудом удалось пропустить лиф через плечи, но она все же его надела.

Никогда еще ее талия не выглядела столь миниатюрной.

Ей и в голову не могло прийти, что у нее такая прекрасная фигура.

«Эмелин будет в восторге!» — подумала она и закружилась перед зеркалом.

В этот момент до нее донеслись звуки музыки.

Музыка лилась из дома, расположенного рядом с посольским особняком.

Там был в разгаре бал-маскарад, где сейчас веселились лорд и леди Валмер с Пенелопой.

— Как бы мне хотелось, чтобы ты пошла со мной, — сказала Пенелопа, надевая новое платье.

Одетта повязала ей поверх глаз маленькую черную маску, отделанную кружевом.

— Мне бы тоже хотелось пойти с тобой, — не кривя душой, промолвила она. — Но не беспокойся за меня, я придумаю историю о том, как ты танцевала с прекрасным принцем и стала королевой бала.

— Я хочу танцевать с Саймоном, — принялась за свое Пенелопа. — Если б он мог быть со мной сегодня вечером! Я уверена, что очень понравилась бы ему в новом платье.

— Ну конечно, понравилась! — подтвердила Одетта. — На балу будет много других людей, которым ты тоже понравишься, так что наслаждайся, наблюдай, восхищайся окружающим, чтобы потом рассказать об этом Саймону.

Пенелопа отказалась проявлять энтузиазм.

— Я просто хочу ему сказать, что люблю его, — с несчастным видом произнесла она.

Когда Пенелопа была готова к выходу, Одетта стала смотреть с верхней площадки лестницы, как подруга присоединилась к лорду и леди Валмер в холле.