— Миссис Прескотт, действительно ли Эдвин Мэтьюз в вашем присутствии признал, что был организатором убийства Роулинза?

Представитель защиты, тяжеловесный мужчина лет пятидесяти, напряженно уставился на Холли в ожидании ответа. Он был одним из четырех адвокатов, сидевших рядом с Мэтьюзом, у которого, разумеется, хватало средств, чтобы нанять целую команду самых изворотливых юристов.

Холли обвела взглядом притихший зал и, встретившись глазами с Грантом, поспешно опустила голову. Почему он так волнуется?! Не нужно, не стоит сейчас об этом думать. Ведь на карту вновь поставлена ее жизнь! Забудь и живи. Или дай показания и умри. Холли открыла рот, но язык словно примерз к гортани. Она судорожно сглотнула. Господи Боже…

— Миссис Прескотт, — нетерпеливо повторил обвинитель. — Мы ждем вашего ответа.

Холли по-прежнему молчала. Что же все-таки происходит с Грантом? Он всегда так уверен в себе и в том, что делает! Сам выбрал столь опасную работу, но даже он не советовал ей появляться сегодня в суде. Те, кто угрожал ей, не шутят, опасность просто разлита в воздухе! Хватит ли у нее сил, чтобы следовать клятве и избавить общество от преступника?

— Пожалуйста, отвечайте, миссис Прескотт, — вмешался судья Синклер.

— Извините, — тихо пробормотала она и, повернувшись к Джеку Коллинзу, громко, четко выговаривая каждое слово, объявила: — Да, сэр, именно так.

В зале послышались изумленные возгласы, крики, так что судья, стуча молоточком, был вынужден призвать публику к порядку.

— Верно ли также, что в тот самый день Эдвин Мэтьюз при вас приказал убить вашего мужа, Кейси Прескотта?

— Да, — твердо повторила Холли, но ее ответ был почти не слышен за треском выстрелов. Грант вскочил, но прорваться вперед в начавшейся свалке было не так просто. Как в замедленной съемке Холли свалилась на пол, лицом вперед.

Полицейские и агенты в штатском прочесывали зал, но толпа неистово устремилась к дверям, и в суматохе киллеру удалось ускользнуть. Грант, перепрыгивая через скамьи, помчался к Холли. Личико возлюбленной было белым как полотно. Ужас душил его. Опять опоздал! Ничтожество! Трус! Спрятался за спиной женщины!

Появившиеся санитары уложили неподвижное тело на носилки и повезли к ожидавшей машине «скорой помощи».

Грант поколебался, но вбитые годами понятия и чувство долга взяли верх. Он миновал кольцо оцепления и принял участие в облаве на окрестных улицах. Даже сейчас, когда участь Холли неизвестна, приходилось выполнять служебные обязанности.

Выезды из города были перекрыты, шла повальная проверка документов. Но все безрезультатно! Если не считать того, что в мусорном баке за несколько кварталов от здания суда обнаружили револьвер. Отпечатки пальцев, конечно, стерты, оружие нигде не зарегистрировано. Киллер явно потешался над своими преследователями.

Все, находившиеся в зале суда, задерживались для допроса. Сомнительно, правда, чтобы кто-то заметил что-нибудь подозрительное до или после покушения. Такие дела обычно поручаются профессионалам, которые действуют быстро и не оставляют следов.

Заказчики этой террористической акции предусмотрели все, кроме одного, зато решающего фактора. Представителям защиты был нанесен сокрушительный удар. Теперь любые их доводы, любая тактика не имели никакого значения. Присяжные в душе уже осудили Мэтьюза.

Прошел час, пока Гранту наконец удалось отправиться на поиски Холли. Медсестра в справочной на третьем этаже больницы упорно отрицала, что сегодня днем к ним поступила такая пациентка, и даже после того, как он показал бляху и удостоверение, продолжала отнекиваться.

Грант помчался к телефону-автомату в приемной. Конечно, им дан приказ скрывать местопребывание такой пациентки! Как он сам не сообразил! Ее, разумеется, упрятали куда-то под вымышленным именем.

— Сэм, я не могу найти Холли, — жалобно произнес он. — Ты уверен, что ее отвезли именно сюда?

— Абсолютно! — ответил Харрис, невольно наслаждаясь сознанием того, что ему хотя бы раз удалось взять верх над «Стальным агентом». Но, тут же устыдившись, поспешил объявить: — Успокойся, дружок. Она в отдельной палате на пятом этаже, числится под именем Сьюзен Лоусон, только что родившей второго ребенка.

Грант ринулся наверх, не помня себя от радости. Холли жива!

— Выглядишь совсем неплохо, особенно для роженицы, — хрипло пробормотал он, боясь дать волю чувствам.

— Еще бы! — улыбнулась она, пытаясь сесть.

— Погоди, сейчас помогу, — сказал Грант, подкладывая ей под спину подушки.

— Когда я смогу выйти отсюда? — спросила Холли.

— Как только присяжные вынесут приговор. Если ничего не помешает, завтра все будет кончено. Что-нибудь знаешь о характере ранений? — с тревогой спохватился он.

— Нет, но у меня все тело ноет. Я даже сознание потеряла, думала, что всю изрешетили.

— Так и случилось бы, но ты забыла о бронежилете, который натянула.

Присев на край кровати, Грант взял Холли за руку.

— Неужели не понимаешь, чем рисковала?

— Теперь понимаю, — усмехнулась она.

— Никто не осудил бы тебя, откажись ты выступить в суде, — мягко заметил он, пристально вглядываясь в ее осунувшееся личико.

— Знаю. Но иначе я до конца своих дней терзалась бы сознанием собственной трусости.

— Холли, милая, а если бы стряслось что-то… ты не… словом, я…

Грант оставался в палате, пока она не заснула, потом нежно поцеловал на прощание. И если бы Холли к тому времени все еще бодрствовала, наверняка поняла бы, что далеко не безразлична ему.

Как же он любит эту женщину!

Выйдя в полутемный коридор, Грант попрощался с полицейским, охранявшим палату, сунул руки в карманы и медленно пошел к лифту. Что будет с ним и Холли теперь, когда эта чертова история почти закончена?

Два дня спустя процесс завершился. Присяжные вынесли обвинительный приговор.

В тот же день Холли выписалась из больницы. Каждый раз, слыша знакомый скрип поднимающегося лифта, она замирала. Надежда, что Грант все-таки придет за ней, не оставляла. Но после той, первой, ночи она больше его не видела. И хотя старалась вести себя, как ни в чем не бывало, сердце разрывалось от тоски. Грант Кайлер второй раз оставил ее. Навсегда?

ГЛАВА 24

Джозеф Эрон был вне себя, когда Холли уведомила его, что через месяц увольняется и едет домой, в Мимозу. Но все протесты были напрасны. Холли приняла решение, и теперь ничто не могло ее переубедить. Говоря по правде, она хотела предупредить об отказе от места за две недели, но совесть не позволила так подвести своего друга и наставника, человека, давшего ей шанс раскрыть талант в профессиональном творчестве.

— Это безумие, Холли! Ты достигла серьезных успехов. И теперь бросать… Ведь всему виной дело Мэтьюза, о чем ты позабыла сейчас упомянуть. Поверь, депрессия пройдет. Возьми лучше отпуск и все хорошенько обдумай. Твое место здесь, в Лос-Анджелесе. Зачем хоронить себя в таком захолустье? Только из-за ностальгии по родному городу? Поезжай туда, погости, повидайся с родными, приятелями и поскорее возвращайся.

Холли печально улыбнулась и покачала головой.

— Простите, Джозеф. Мне очень жаль, конечно. Вы были так добры, работать с вами большая честь, но…

— В чем же тогда дело, радость моя?

— Это очень трудно объяснить, и, кроме того, не уверена, что вы сочтете нужным…

— А вдруг?

— Видите ли, — нерешительно начала Холли, — один человек…

Джозеф немедленно поднял руки.

— Вы правы, вряд ли мне следует выслушивать исповедь на подобную тему.

— Вот видите, — покачала головой Холли. — Но есть еще один очень веский довод. Просто мне нужно домой, Джозеф. Юг — не просто район, люди или культура. Юг — это образ мыслей.

— Что с вами поделать, — вздохнул Эрон, приглаживая редеющие волосы. — Но если все-таки передумаете, знайте: вы всегда можете вернуться. Договорились?

Холли молча кивнула, боясь, что, если скажет еще хоть слово, слезы хлынут рекой. Джозеф отвернулся к окну, расстроенный тем, что теряет свою лучшую ученицу, с которой при всей своей замкнутости успел сродниться душой. Не оборачиваясь, он отмахнулся:

— Ну что вы стоите? Работы полно! Пока вы еще здесь, постарайтесь не терять времени даром!

— Нет, Холли, ты не можешь так поступить. Что я буду делать без тебя? И маму осаждают приятельницы, всем не терпится узнать имя модельера. Соображаешь? Дебют прошел на «ура». Гарантирую, что у тебя не будет недостатка в клиентах!

— На твою мамочку что угодно надень, все равно будет выглядеть герцогиней. — Холли грустно улыбнулась. Стремись она к карьере кинозвезды, попросила бы Дейну стать ее агентом. Лучшей кандидатуры явно не найти! — И потом, я с таким же успехом могу моделировать платья и дома.

— Знаю, — вздохнула Дейна.

— А ты всегда будешь в Мимозе желанной гостьей.

— Спасибо, Холли. Надеюсь, ты разрешишь маме адресовать к тебе голливудских модниц, желающих сделать заказ?

— Попроси ее подождать недели две, пока я перееду, устроюсь. Тогда и возьмусь за работу. В Мимозе хватает опытных портних. На случай большой запарки.

— Но почему после всего, что было… — начала Дейна и смущенно осеклась.

— Мне следовало бы сделать это сразу лее после отъезда Гранта. Сэм на твоей вечеринке выложил кое-что, это и подтолкнуло меня к окончательному решению.

— Бедняга Сэм! Как ни старается, вечно ляпнет что-нибудь невпопад. Интересно, каким адвокатом он станет?

— Превосходным! — заверила Холли. — И на твоем месте я бы не выпускала его из вида.

— Ты просто читаешь мои мысли, — заверила Дейна с улыбкой.

— Может, я все-таки подожду, пока объявят регистрацию на твой рейс? Мне просто не по себе при мысли, что ты будешь одна торчать в аэропорту, — ворчала Дейна.

— Ничего не поделаешь, прощаться всегда нелегко. Но мы скоро встретимся.

— Ладно, — смирилась подруга, — будь по-твоему! Служба доставки всегда готова выполнить требования клиента!

Холли улыбнулась, крепко обняла Дейну и отвернулась, чтобы скрыть слезы.

Оказавшись в здании аэропорта, она достала билет и, уносимая течением толпы, направилась в зал. Но тут чья-то сильная рука внезапно сжала ее запястье.

— Что вам… — начала Холли, но, вскинув глаза, узнала Гранта.

В ярком солнечном свете, лившемся сквозь окна зала, он показался ей еще красивее, чем прежде.

Ни слова не говоря, Грант увлек ее за собой и усадил в укромном уголке.

— Привет, Холли, — наконец вымолвил он, испытующе глядя на нее. — Хотел убедиться, что с тобой все в порядке.

— У м-меня все х-хорошо, — заикаясь, выдавила она.

— Уезжаешь?

— Собралась домой.

— Погостить?

— Нет, навсегда.

— Понятно. Давай пойдем куда-нибудь, выпьем по стаканчику на прощание, — предложил он, в душе боясь отказа.

— Не хочется. — Холли решительно покачала головой, начиная немного приходить в себя.

— Почему? — улыбнулся Грант. — Что плохого, если старые друзья проведут вместе последние минуты перед расставанием?

— Скажи честно, ты позвонил бы мне и пригласил, скажем, поужинать, если бы случайно не встретил сегодня?

Грант колебался. Он как-то приезжал в Лос-Анджелес перед судом и не дал о себе знать. Прошло уже больше месяца со дня их встречи в больнице. С тех пор он думал о ней каждый день, каждый час, но запрещал себе говорить и видеться с Холли. К чему лишняя боль? Есть еще много вопросов, на которые у него не находилось ответов.

— Нет? — Блеск в глазах Холли не предвещал ничего хорошего. — Я так и думала. — Ничего не изменилось с тех пор, как она попыталась заговорить об их будущем! — Думаю, нам не стоит больше выяснять отношения, — тихо произнесла она и, выдернув руку, ушла.

Звонкий перестук каблучков назойливым эхом отдавался в голове Гранта.

Как только «Боинг-757» начал разворот над Миссисипи, Холли прильнула к окну, зачарованная видом могучей реки с узорами ее бесчисленных притоков. Часа через три она снова окажется в Мимозе. На родине? И, даст Бог, исцелится от боли и душевных ран.

Там ей нечего бояться. Каждый житель знаком едва ли не с детских лет. Но она уехала, подстегиваемая честолюбием, желанием добиться успеха. А скромные обыватели вели все ту же безмятежную монотонную жизнь. Теперь все, чего ей хотелось, — это уползти в какую-нибудь нору, сжаться в комочек, спрятаться. Обнять Билли и по-ребячьи зарыться лицом в белый, идеально накрахмаленный передник. Сесть за стол напротив Лейси, которая, хоть иногда и бывала ужасной занудой, неизменно оставалась ее верным другом, излить все свои беды и горести. Но нет, она уже взрослая девочка. Не пристало ныть и жаловаться. Пора самой справляться со своими проблемами.