– А почему у вас ключи от этой квартиры? – настороженно спросила я.

– Да потому что я жена Лазовитого, и соседи, у которых хранятся запасные ключи, очень хорошо это знают! Я здесь не раз бывала после ссоры. Соседи сразу предупредили меня, что здесь поселилась какая-то… – Она не закончила предложение, но можно было предположить, как она хотела бы его закончить.

– И… и что? – глупо спросила я.

– Как это что? Быстро собрать вещи и… пулей… чтобы духу здесь не было!

Женщина ушла на кухню, так ни разу и не обратившись ко мне на «вы». Она не сомневалась, что я подчинюсь ее требованию. Конечно, я могла бы и возразить, но ни к чему хорошему это не привело бы. Я представила лицо Мая, когда он вернется и увидит здесь нас обеих: жемчужную красавицу в фамильных бриллиантах и безликую женщину из толпы в белой футболочке и задрипанных джинсиках. Сравнение будет явно не в пользу футболочки с джинсиками. Да и вообще… Я же всегда знала, что праздник на моей улице должен рано или поздно закончиться. Вот и пришло это время конца – пора спускать флаг… Только не раскисать! Только держать себя в руках! Все же идет по плану! Ничего неожиданного не случилось!

Оставив пакеты с продуктами в коридоре, я прошла в комнату и быстро собрала свои вещи, благо еще продолжалось лето и я так ничего особенного и не перевезла к Маю из собственного дома. Женщина с серыми глазами схватила с журнального столика рамочку с нашей с Маем фотографией, которая была сделана в Петродворце, и так грубо сунула ее мне в руки, что я ее не смогла удержать, и она упала на пол. Стекло разбилось. Я бережно вытащила фото из-под осколков, сунула в сумку и не заметила, как оказалась почти на проезжей части. Очнулась, когда возле моего носа взвизгнули тормоза.

– Какого черта!! – выкрикнул водитель, высунувшись из окна своей машины. – Куда прешь, дура?! Глаза-то открой!

Проморгавшись, я увидела, что меня чуть не сбило пустое ярко-желтое такси. Это оказалось мне на руку.

– Послушайте… – прохрипела я, сама подивившись странности своего голоса. – Отвезите меня… домой… будьте так добры… а то действительно кто-нибудь меня переедет…

– Я и так еду на вызов! Лезут тут всякие!

– Я заплачу по двойному тарифу! – отчаянно выкрикнула я. – Ну пожалуйста!

Не знаю, что подействовало: обещание двойной оплаты или мой жалкий вид, но таксист сжалился и отвез меня домой, не взяв лишних денег, хотя я ему их настойчиво совала.

Родная квартира встретила меня тишиной и пылью, которой были густо покрыты горизонтальные поверхности мебели и все ее деревянные завитки. С одного завитка я сняла пальцем пылевую пленку, зачем-то лизнула, как делала в детстве, и удивилось тому, что время так и не смогло уничтожить запаха и вкуса старинной полироли. Увечное трюмо по-прежнему стояло без зеркала и напоминало заколоченное фанерой окно в другой мир. Да так оно и было! Другой мир, открытый для меня этим разбившимся зеркалом, опять закрылся навсегда. Мамин дневник в бабулиной кулинарной книге лежал на диване, его красная обложка из искусственной кожи тоже была покрыта пылью. Я подсела к дневнику прямо на такой же пыльный диван и нарисовала пальцем на обложке унылую рожицу: точка, точка, запятая, минус, рожица кривая… Да-с… Представляю, какая у меня кривая нынче рожица…

Я старалась не жалеть себя. К чему? Теперь ведь наконец все пазлы встали на свои места и картинка сложилась. Май Лазовитый был очень расстроен серьезной ссорой с женой, и именно эта печаль туманила его чело и глаза, когда я первый раз увидела его в электричке. Да, он вспылил и даже съехал от жены на съемную квартиру, но, видимо, мечтал помириться. Не зря же собирался переделать старинную бриллиантовую серьгу в кулон, наверняка хотел сделать жене подарок к моменту примирения. Он даже туалетную воду подарил мне именно такую, какую любила его жена. Может быть, рассчитывал, что, обнимая меня и ощущая этот запах, станет представлять, будто обнимает жену. Возможно, порядочность все-таки не позволила ему настаивать на том, чтобы я пользовалась этой водой. Я-то думала, что он забыл про свой подарок, а он просто не смел настаивать… И меня он не соблазнял, ничего мне не предлагал, не обещал, а даже наоборот – всегда говорил о том, что не сможет мне ничего дать сверх того, что с нами происходило. А что происходило? А то! Мужчина, временно оказавшийся без любимой женщины, временно принял любовь нелюбимой, но любящей. А кто бы не принял? Физиологию-то со счетов не сбросишь! А от меня, кроме постельных утех, было много еще и другой, чисто практической пользы: вкусная еда, чистота в доме, выстиранное и отглаженное белье… Думаю, никто не отказался бы…

А что теперь? Теперь Май помирится с женой, и все у них будет хорошо. Меня он вряд ли когда-нибудь станет искать, но даже если бы вдруг захотел вернуть какую-то вещь, которую я, собираясь впопыхах, могла и забыть в его съемной квартире, найти меня не сможет. Он ничего обо мне не знает, кроме имени и того, что по специальности я инженер на одном из питерских предприятий… Ему даже моя фамилия неизвестна! Впрочем… нет! Стоп! Стоп! Стоп! Он знает, где находится моя дача! Но он же не станет меня искать! А вдруг станет? Зачем? Ну… например, чтобы извиниться за то, что его жена практически выгнала меня из квартиры. Все же я сделала Маю много добра, а он порядочный человек. Глупости какие… Зачем ему со мной встречаться, очередной раз испытывать чувство вины? Но даже если захочет, не потащится же ради этого в Ключарево! А если не ради этого, а по пути к храму, который его фирма может взяться восстанавливать? Только не это! Я больше не хочу его видеть, просто разорвусь от горя. Сейчас я как-то худо-бедно держусь, но если вдруг его снова увижу… Не надо! Дача должна быть продана! И я ее продам, чтобы вырвать из памяти все воспоминания о Мае. Лучше пожертвовать дачей, чем каждый раз травить себя, подъезжая к ней на электричке и вспоминая, как первый раз увидела этого человека. Я даже знаю, кому продать… Но у Катерины есть номера наших со Стасом мобильников! Ну и что?! Продам дачу и сменю номер! А вдруг Май станет искать меня через Стаса? Фу-ты ну-ты! Совсем с ума сошла! Для чего Маю такие сложности? Чтобы принести свои извинения и признательность? Прямо больше ему нечем заняться! Да ему надо заново крепить отношения с красавицей женой! Он наверняка уже завтра вытравит меня из своих воспоминаний навсегда!

В общем, приходилось признать: мне очень хотелось, чтобы Май меня искал и чтобы сумел в этих поисках смести все преграды и преодолеть всяческие трудности, как всегда происходит в мелодраматических сериалах. Но жизнь – не сериал. Май не станет ради меня так надрываться. У него все хорошо! И я вовсе не хочу, чтобы у него было плохо! Он хороший человек и достоин счастья! А я?! А я поблагодарю судьбу за то, что все-таки подарила мне возможность любить! Поблагодарю маму за ее призыв, который придал мне смелости! А что потом? А потом еще раз начну жить сначала. Когда Стас решил со мной развестись, привычный мир рухнул, но я смогла преодолеть свою растерянность и страх перед одиночеством. Возьму себя в руки еще раз! Я постараюсь! Я очень постараюсь! Надо только найти, чем себя занять… Для начала можно пропылесосить квартиру и привести ее в нормальный вид. Вставить наконец зеркало. Да! С этого я и начну!

Но начала я все-таки не с этого. Я раскрыла сумку и достала фотографию, на которой мы с Маем, тесно обнявшись, сидели на мраморной скамье у фонтана Данаида в Петергофе. Золотая обнаженная девушка, возвышаясь над нами, лила в чашу нескончаемую воду из кувшина, и мне так хотелось тогда, чтобы мое счастье с Маем так же не имело конца. Хотя… Придет осень, и фонтаны отключат. Видимо, пришла осень моей любви. А за ней – зима и одиночество.

Я еще раз посмотрела на любимое лицо Мая и резко разорвала фото на мелкие части и даже сразу вынесла их в мусоропровод. Эта страница моей жизни перевернута. Возврата не будет. Я резко выдохнула и достала пылесос.


И потянулись длинные серые дни, которые казались таковыми даже в самую солнечную погоду. Я не давала себе расслабиться и спрессовывала будни, наполняя их бесконечным чтением, просмотром фильмов, которые давно хотела посмотреть, да все откладывала на потом. Я завела дневник, куда стала записывать свои впечатления от прочитанного и увиденного. Читала рецензии других людей в Интернете и на страницах своего дневника вела полемику с рецензентами. Конечно, можно было завести дневник не просто в своем компьютере, а в какой-нибудь социальной сети и полемизировать с реальными людьми, но я находила особый кайф именно в полемике с самой собой, и реакция посторонних людей на мои рассуждения меня не интересовала. Я ходила в театры, музеи и на выставки, благо в Санкт-Петербурге недостатка в них не было. В общем, изо всех сил старалась извлечь максимум пользы из своего одиночества. Поскольку мне не перед кем было отчитываться, не для кого было варить обеды и ужины, я могла задерживаться допоздна где хотела. И с кем хотела. Но я ни с кем не хотела. Единственное общество, которым я не пренебрегала, была семья моей сестры, где я часто бывала. Наташа, конечно же, мечтала снова выдать меня замуж и даже подыскивала кандидатов на роль нового мужа, но я наотрез отказывалась от свиданий с ними.

– Ты дождешься, что с тобой уже никто и знакомиться не захочет из-за твоего возраста! – разозлившись на меня, однажды сказала Наташа.

– Думаю, что до сорока лет у меня еще есть время, – с улыбкой, которая еще больше рассердила сестру, отозвалась я.

– К сорока годам все приличные мужчины уже женаты!

– Значит, найду себе неприличного!

Подобный бессмысленный разговор Наташа затевала снова и снова, он протекал в разных вариациях, но я каждый раз оставалась непреклонной. Я не хотела больше знакомиться с мужчинами. Мама в своем дневнике писала, что, потеряв первую любовь, есть смысл дождаться следующей, поскольку жизнь без любви бессмысленна и греховна, но ее опыт нельзя было применить к нашему варианту отношений. Мамин возлюбленный уехал, продолжая ее любить. Май не любил меня никогда. У нас все по-другому, мы сами другие. В отличие от мамы, до знакомства с Маем я уже имела опыт семейной жизни без любви и, конечно же, не стала бы повторять его вновь, даже если бы не удалось прочесть ее дневник. Но и мечтать о следующей любови или как-то приближать ее я не хотела. Во мне еще жила любовь к Маю Лазовитому. Мне нужно было дождаться, когда она сойдет на нет, и только после этого я могла бы знакомиться с другими мужчинами. Пока я не в состоянии полюбить другого. Никого! И Наташа совершенно зря старается!


Однажды, гуляя по городу, я забрела в маленький магазинчик, где продавали принадлежности для шитья и вышивки. У одной их моих блузок потерялась пуговица в виде маленького красного яблочка, и теперь требовалось сменить все, поскольку ничего похожего на это яблочко подобрать так и не удалось. Купив самые обыкновенные красные пуговки, я вдруг заинтересовалась отделом вышивки. Там продавалось огромное количество рисунков для этого вида рукоделия вместе с наборами ниток, иголками, пяльцами и прочими необходимыми прибамбасами. Небольшой рисунок ярких анютиных глазок почему-то настолько мне понравился, что я купила набор и никак не могла дождаться того момента, когда приеду домой и начну вышивать по канве, как это делали девушки в классических романах.

Надо честно признаться, что анютины глазки получились плоховато. Потом уже, читая материалы по вышивке крестом в Интернете, поняла, что именно сделала неправильно: все верхние стежки должны быть направлены в одну сторону, а я их делала вразнобой, и потому вышивка казалась неаккуратной, а цветы на ней неопрятно взъерошенными. Разумеется, мне захотелось сделать все, как положено, и я поехала за новым набором для вышивания. Купила снова цветы, на этот раз – пионы. Все стежки сделала в правильном направлении, но работа все равно выглядела непрофессионально из-за разного натяжения нитей. Я разозлилась на себя и в очередной раз поехала в магазин. В конце концов так увлеклась вышивкой, что уже не представляла себе вечера без пяльцев. От чтения книг и просмотра фильмов я перешла к прослушиванию аудиозаписей. Сначала трудно было вникнуть в суть повествования, поскольку мозг привык, что в качестве дополнительной информации перед глазами всегда есть видеоряд: кадры фильма или буквенные строчки. Я ловила себя на том, что теряла суть истории, которую мне читали замечательные артисты и профессиональные чтецы, уходя в собственные мысли. Потом постепенно привыкла и с удовольствием коротала вечера за вышивкой и прослушиванием аудиокниг или музыки. Под вышивки пришлось даже выделить целый ящик в дедулином комоде. Но в конце концов я уговорила себя бросить это неперспективное занятие, поскольку такое количество ярких тряпочек мне вовсе не было нужно. Две вышивки, с незабудками и ирисами, я пристроила на наволочки собственных диванных подушек, благо они гармонировали с голубыми шторами, а остальные совсем некуда было деть. В этот же ящик комода прямо на вышивки я свалила пяльцы, нитки, остатки канвы, но продержалась без рукоделия недолго. Я подумала, кому какое дело, куда я буду складывать свои изделия? Я вовсе не должна ни перед кем отчитываться. Мне нравится вышивать, и я буду это делать столько, сколько захочу! Захочу – куплю рамок и увешаю всю квартиру своими работами! Кто у меня бывает-то? Кто сможет осудить меня за это в общем и целом невинное увлечение или раскритиковать мои вышивки? Никто! И я с большим удовольствием снова поехала в магазин за новыми наборами для вышивания.