Анна Грэм - Мэгги и Медведь

— Главный редактор.

Саймон, ты — настоящий мужик. Уважаю.

— И за десять дней моего пребывания здесь, мэм, я вас ни разу не видел, поэтому прошу вас покинуть здание.

— Я отсужу у вас название колонки! Эту мелкую дрянь, — это она меня имеет в виду?! Ну, всё… — никто не будет читать! Вы роете себе могилу!

— Простите, босс, я всего лишь отошла пописать, — запыхавшись, я, наконец, влетаю в кабинет. — Слушай, суперзвезда, есть претензии? Пошли-ка выйдем в коридор, обсудим их, — потираю кулаки, встаю в боевую стойку (Как там меня в спортзале учили? Надо бы вспомнить). Я готова вцепиться ей в волосы, повозить мордой по полу и дать смачного пинка под зад за то, как она обложила меня и все годы моей работы на неё. А после надо сказать спасибо Саймону и мистеру Маршаллу за принятое справедливое решение. И писать заявление на уход. Думаю, за драку на рабочем месте именно это мне и светит.

— Мэган, уймитесь. Для этого у нас есть более квалифицированный персонал, — оценив скептичным взглядом мою боевую позу, говорит Маршалл. Два плотных секьюрити обходят меня с обеих сторон, берут под руки брыкающуюся Сэнди Буш и выводят из кабинета Маршалла, мягко притворив за собой двери. Я остаюсь наедине со своей невыплеснутой злобой. Где тут посуда? Я буду её бить.

— Мэган, уймитесь. Для этого у нас есть более квалифицированный персонал, — оценив скептичным взглядом мою боевую позу, говорит Маршалл. Два плотных секьюрити обходят меня с обеих сторон, берут под руки брыкающуюся Сэнди Буш и выводят из кабинета Маршалла, мягко притворив за собой двери. Я остаюсь наедине со своей невыплеснутой злобой. Где тут посуда? Я буду её бить.

— Сегодня свадьба моей ассистентки. Надо заскочить, поздравить.

Вот же неуёмная задница! — едва переступив порог приёмной, снова собирается куда-то двигать.

— Вы едете со мной, — безапелляционно заявляет он, а я кошусь на своё отражение в стеклянной дверце стеллажа. На мне серый офисный сарафан и белая рубашка в рюшах, и я в нём как старая училка. Ладно, рубашку можно снять — открыть плечи, волосы распустить и губы накрасить красной помадой. Но вот балетки никуда не годятся.

— Мне нужны туфли.

— Заедем, купим, — отмахивается Маршалл, поднимаясь с кресла. Он идёт в сторону выхода, который загораживаю я, пылающая праведным гневом. Складываю на груди руки и хищно прищуриваю взгляд. Кажется, Маршалл понимает, что я готова цитировать одного известного волшебника и кричать «Ты не пройдёшь!», пока не выясню, что он только что имел в виду. Он тормозит в шаге от меня. Моя вздымающаяся грудь почти касается ткани его пиджака. Боже, я сейчас точно сгорю.

— Так. Разве я сказала, купите мне туфли, босс?! У меня, вообще-то, свои есть.

— К вам не по пути. Зато магазин «Баленсиага» в квартале отсюда, — глядя мне прямо в глаза, говорит он, а я только закипаю сильнее, иначе точно шмякнусь в обморок. Один этот взгляд его выдерживать то ещё испытание. Он меня будто гипнотизирует, такой мягкий и обволакивающий. Неудивительно, почему он так успешен в бизнесе — под этим взглядом я готова подписать ему в дар квартиру, которой у меня нет.

— Вы меня в рабство хотите взять? Я в жизни не расплачусь!

Какой к чёрту «Баленсиага»?! Соблазнительно, конечно — последняя коллекция там просто блеск, но я не планировала продавать почку за долги. Да и вообще, мне от него ничего не надо! Кажется, адреналин после стычки с Буш, валит у меня из ушей. Я снова несу всё подряд, не фильтруя. Мне срочно нужен кофе. С коньяком пятьдесят на пятьдесят. Хотя лучше семьдесят на тридцать в пользу коньяка.

— В этом качестве я вас ещё не рассматривал. Хм, а это интересно.

Это что вообще такое было? Шуточки за триста? Я мелкими шажками отступаю назад. Нет, мистер Маршалл, мы с вами ещё не так близко знакомы, я не готова наблюдать вас в кожаных трусах и с плёткой. А вот ему, похоже, нравится вводить меня в ступор. Какое-то извращённое удовольствие, что ли, испытывает, когда люди перед ним тушуются. Или это относится только ко мне?

— Да не смотрите вы так, это не предложение.

Это почему же?! Вот разочарование. Ох, что-то я сама себя не понимаю. Ромашка какая-то. Хочу, не хочу. Определилась бы уже, Мэг.

— Вы гей? — меня осенила страшная догадка. Наверное, у меня глаза круглые, как блюдца, и уши красные от стыда — чувствую себя Анастэйшей Стил, которая настолько отупела по жизни, что не догадалась заранее прочитать вопросы для интервью.

— Нет. Мне не нужны судебные иски о домогательствах на работе.

Иски? К нему?! Да скорее он должен эти иски выставлять пачками, судя по жадному взгляду той же Пристли. Значит, и мне ничего не светит. И вообще, с чего я решила, что мне что-то светит?

— Потом решим все вопросы. Собирайтесь.

Маршалл наконец-то покидает моё личное пространство, оставив после себя флёр терпкого парфюма. Фух, могу выдохнуть. Бегу переодеваться, надеясь успеть ещё перехватить кофе. День обещает быть долгим.

У меня складывается ощущение, что не я ношу эти туфли, а эти туфли носят меня. Тысяча двести с мелочью баксов, да я столько в месяц не зарабатываю! Когда я выхожу из машины на тротуар, мне хочется взлететь, чтобы случайно не посадить на них пылинку. Чувствую себя категорически неуютно, но, чёрт побери, какие же они красивые!

Когда мы зашли в бутик и когда Соломон озвучил тамошним консультантам свои нужды, возле меня сразу же образовалось восемь коробок моего размера. Пять из них Маршалл отбраковал сразу, а по поводу оставшихся трёх любезно спросил моего мнения.

— Губа не дура, — хмыкнул он, потому что я, как оказалась, выбрала самые дорогие. Я так и не выяснила, на каких условиях мне досталось это сокровище, однако это вовсе не мешает мне наслаждаться их красотой — они синие с искристым блеском, украшенные с обеих сторон крыльями и стразами, а какой чертовски высокий и удобный каблук! Мама, я летаю.

— Мэган, впереди дверь, — предупреждает меня господин Медведь. Видимо, я слишком долго пялюсь на свои ноги, совершенно игнорирую то, что у меня перед носом.

— Спасибо, — бурчу я, тормозя в нескольких дюймах от прозрачной створки. Ещё секунда — и я бы влетела в неё лбом и наверняка стала бы героиней какого-нибудь дурацкого ролика на ютубе.

— А что вы ей подарите? — подлезаю я с нескромным вопросом относительно его ассистентки. Интересно узнать, насколько Мистер Совершенство щедр в принципе, может, хоть так я могу сделать прогноз судьбы этих туфель.

— Я уже подарил, — на мой невысказанный вопрос он поясняет. — Я оплатил ей свадьбу и свадебное путешествие.

Я присвистываю, не могу удержаться! Нет, всё-таки что-то за этим стоит. Мой мозг, вскормленный мелодрамами и шпионскими боевиками, начинает выстраивать версию за версией. Всё-таки, беременна она от него, а чтобы избежать ненужной ответственности и огласки, Маршалл выдаёт её замуж за какого-нибудь своего партнёра. Хотя, постойте, что значит выдаёт? Мы же не в феодальной Европе, в самом деле!

Мои сомнения разрешаются, когда я, наконец, вижу брачующихся.

— Мистер Маршалл! — к нему подбегает крохотная, как пекинес, японка в белом смокинге и с круглым животом, а следом за ней огромными шагами движется… жених? Нет, это явно женщина. На ней чёрный смокинг, она здоровенная, как баскетболистка, светлокожая и светловолосая, как викинг, и вообще, она мне напоминает Бриенну Тарт из «Игры престолов». Воистину колоритная парочка, и явно играют они не за команду босса.

— Харуки. Джоанна, — он жмёт обеим руки, и, услышав имя, я точно убеждаюсь, что «Бриенна Тарт» — женщина, а ребёнок, по всей видимости, зачат в пробирке. Что ж, жизнь— штука интересная.

— М-м-м туфли, хороший знак, — Харуки уводит меня в сторонку, пока Джоанна и Маршалл обсуждают какие-то хитромудрые темы (я расслышала только ценные бумаги и курс каких-то акций, хм-м, наверное, она всё-таки деловой партнёр).

— Для чего? — я готова вцепиться в лацканы её смокинга от нетерпения. Кто-кто, а вот его бывшая ассистентка наверняка может раскрыть мне глаза на многие вещи, учитывая то, насколько ассистентки обычно близки, так сказать, «к телу».

— Вы ему нравитесь, он вам доверяет. Он ищет человека на моё место, вы — главный претендент.

Мне нужен стул, я хочу сесть. Такие новости на ногах не переносят. Так вот к чему были эти «расскажите о себе», «кем вы видите себя через пять лет»! А я ведь уже навыдумывала себе непонятно чего.

— Вы знаете, мистер Маршалл открыл свой первый бизнес пятнадцать лет назад, я проработала с ним пять лет, а до меня он сменил четырнадцать, вы посчитайте только! четырнадцать ассистенток! Ни одна и года не продержалась! Догадываетесь, почему? — пока Харуки сыплет цифрами, я, кажется, начинаю догадываться, почему дама нетрадиционной ориентации была для него лучшим вариантом. Любая другая рядом с ним думала бы о чём угодно, только не о работе. Прям, как я. — Поэтому для всех сотрудников «Маршалл корп» действует одно негласное правило. Оно называется «Никогда не лезь Маршаллу в штаны». Если у вас такой цели нет, то считайте, должность ваша.

Она радостно хлопает в ладоши, а я сникаю, как вялая гербера, благополучно подыхающая на подоконнике в моей квартире. Боюсь, это правило я нарушу. Уже нарушила.

Харуки спешно сматывается от меня на свой первый супружеский танец, а я, благополучно потеряв Маршалла из виду, направляюсь к барной стойке. Заказываю мартини, а сама тоскующим взглядом смотрю на прозрачную, как слеза бутылку с надписью «Водка». Бармен мой взгляд толкует верно и щедро доливает мне огненной воды прямо в наполовину опустевший стакан. Да, я сегодня пессимист.

Спустя три порции пытаюсь выйти на воздух. Спустя три порции туфли «Баленсиага» становятся похожими на ходули. Спустя три порции я хочу скрыться в зале караоке и орать в микрофон «О бай майселф» со слезами на глазах. Однако моим наполеоновским планам не суждено было сбыться — едва доковыляв до середины зала, я получаю удар по голове. У меня темнеет в глазах, кто-то поддерживает меня под руки, а после, когда зрение возвращается, под крики празднующей толпы, под насмешливо-удивлённый взгляд господина Медведя я обнаруживаю вокруг себя лепестки. Букет невесты, угодивший мне прямо в темечко, валяется рядом. Просто класс.

— В следующем году, Мэгги! Готовься! — радостно верещит невеста. — Начинай составлять список гостей. Это такое себе дело, я тебе скажу!

Криво улыбаюсь в ответ и ищу глазами спасительную табличку с надписью «Выход».

— Мистер Маршалл, подвязка! — кричит Харуки и мотает на пальце кусок органзы с дурацкими цветочками, приглашая его поучаствовать в традиционной свадебной вакханалии, героиней которой только что невольно стала я.

— Я был капитаном молодежной сборной штата. Я поймаю её. Только вот надо ли оно мне? — Медведь даже не думает двигаться с места, он смеётся под аккомпанемент шутливо-недовольного улюлюкания дам и свист поддерживающих его мужчин.

Ещё и капитан сборной. Нет, это воистину не человек. Смотрю, как он, словно магнит, притягивает к себе внимание и мужчин, и женщин, и отчего-то совершенно падаю духом. Никак у меня не получается разделить всеобщую атмосферу праздника. Наконец-то я вываливаюсь на улицу, жалея лишь о том, что не в компании очередной порции мартини с водкой.

— Вы грустите? — я вздрагиваю от неожиданности. Оборачиваюсь и вижу чёртового Соломона Маршалла. У него что, есть клон или брат-близнец? Он везде! У Маршалла в руках бокал белого вина, второй он тянет мне, и я с благодарностью закидываю в себя половину.

— Что-то тоска меня обуяла, — высокопарно отвечаю я, осталось только ладонь ко лбу прижать. Ох, уж этот мартини. — Не люблю я свадьбы, знаете ли.

— Отчего-то же? — да чего он привязался то, в самом деле? Даже унынию нельзя предаться в полной мере? Я, как минимум, заработала себе на полчаса депрессии. — Или это из-за удара по голове?

Он ещё и смеётся, ну спасибо. Не люблю я, когда мне грустно, а кому-то весело, особенно, когда выпитый алкоголь так и толкает на поболтать. Ну, что ж мистер Совершенство, держитесь.

— Вот почему все вокруг считают, что свадьба — главное событие в жизни девушки? Может, мне это всё не надо, а меня уже считают каким-то моральным инвалидом! А туфли?! Почему все должны гоняться за брендами? Недоедать? Влезать в долги, чтобы чему-то там соответствовать? А если ты не соответствуешь, тебя начинают жалеть, с тобой перестают общаться, не берут на работу, это какой-то ужас!

— Я понимаю, о чём вы, — на мои эмоциональные возгласы Маршалл отвечает стоически невозмутимо. — Такова жизнь. Но то, о чём вы говорите, лишь внешние проявления.