– Спокойно, Сэмюель, – раздался тихий голос. – Эти две юные леди пришли нас навестить.

Черный кот уселся на полу и стал наблюдать за девушками.

На столе в беспорядке валялись самые разнообразные предметы – кусочки воска, деревянные сердца и бутылки с красной жидкостью, по виду напоминающей кровь. Были там и талисманы из дерева с металлом, карта звездного неба и огромный хрустальный шар.

По обмазанным глиной стенам были развешаны пучки сушеных трав. Через весь потолок хижины проходила балка, с которой свисали какие-то черные звериные тушки в различных стадиях разложения. У огня грелись две живые жабы. Там же висел котел, в котором что-то кипело. От него поднимался пар с запахом земли и гнилых овощей.

Тэмсон Трекуинт встала. Это была очень старая женщина. Ее нечесаные седые волосы спадали до плеч. Кожа задубела от ветра и солнца и стала совсем коричневой. Колдунья была очень худа. А тяжелые веки над черными и блестящими глазами придавали ей сходство с орлом.

– Проходите, проходите. Не бойтесь, – сказала она. – Сэмюель не причинит вам зла. И Джошуа тоже. Что вы мне принесли?

Пег была так напугана, что не могла произнести ни слова. Мелисанда, запинаясь, еле выговорила:

– Мы… принесли вам… индюшку.

– А ты не из наших мест. Подойди сюда, милочка, дай-ка я тебя получше рассмотрю. Ты ведь не боишься меня, верно? С этими служанками всегда одно и то же. Им нужны мои талисманы. Хотят приворожить своих деревенских парней да рыбаков, но пойти и попросить у меня помощи боятся. А чего ты хочешь, милочка? Говори. Ты ведь не веришь мне, верно? Но все равно пришла.

– Говорят, вы можете дать талисманы или приворотное зелье, чтобы заставить человека полюбить, – сказала Мелисанда. – А сумеете сделать так, чтобы человек полюбил того, кого нужно, даже помимо своей воли?

– Я могу дать талисман, могу сделать девушку привлекательной, милочка. Могу натереть ее такой мазью… что ни одна оса или пчела не укусит. А там, откуда ты, есть ведьмы? Злые колдуньи, как некоторые… или добрые, как Тэмми Трекуинт?

– Я ничего о них не знаю. Я жила в монастыре… вдали от подобных вещей.

– Понимаю, милочка. Ты теперь чувствуешь себя птичкой, которую выпустили из клетки на свободу. Только берегись, птичку может кто-нибудь поймать и подрезать ей крылышки. Зачем ты сюда пришла?

– Мне нужен талисман… заговор… Если вы будете так добры…

– Ты хочешь приворожить мужчину? Зачем тебе талисман, у тебя и так получится.

Мелисанда заглянула в глаза с нависшими веками и увидела, что, несмотря на всю странность, в них светилась доброта. Она торопливо произнесла:

– Я опасаюсь… одного человека. Хочу, чтобы он больше не уделял мне внимания, а чувства обратил на ту, которой они нужны. Вы можете это сделать?

– Значит, нужен отворотный талисман.

– Вы можете мне дать такой?

– Это не так просто. Некоторые приходят и просят меня об этом, но я-то знаю, что им это понадобилось только для того, чтобы разлучить парочку влюбленных. Но ты – совсем другое дело, милочка. Ладно, посмотрим. А чего хочет другая девушка?

Пег выступила вперед. Ее желание просто. Ей нужен любовный талисман, чтобы завлечь молодого рыбака, которого она, как ни старалась, не могла поймать в свои сети.

– Посмотрим, что вы тут принесли.

Колдунья развернула сверток с припасами и понюхала.

– Неплохо, – сказала она. – Вас послала миссис Соади, а она мне друг.

Старуха положила еду на стол и, выбрав ловкими пальцами кусочек воска, вдавила в металлическую форму для отливки, которую положила в костер.

– Представляй его лицо, милочка, – сказала она, обращаясь к Пег. – Думай о нем. Вызови его в своем воображении. Вот он здесь, стоит позади тебя… худой парень. Закрой глаза и скажи его имя. Ты его видишь?

Пег кивнула. Тут форма была вытащена из огня, и колдунья поставила ее остывать.

– Сядь на эту табуретку, милочка. Не открывай глаза и не переставай думать о нем ни на минуту. Когда остынет, получишь свой талисман. А сейчас сиди тихонько.

Пег сделала, как велела колдунья.

– А теперь с тобой, милочка. Тебе нужен двойной заговор. Сперва мы должны его отвадить от тебя. Тут у меня имеется луковица. Проткни ее иголками. В старые времена мы использовали не что иное, как овечье или воловье сердце. Но и луковица подойдет, с ней даже легче обращаться. А теперь, милочка, возьми эти иголки и, втыкая их в луковицу, представляй его образ. Ты должна представить, что он стоит рядом с тобой.

– А это ему не повредит? – обеспокоенно спросила Мелисанда. – Я не причиню ему этим вреда?

Тэмсон неожиданно рассмеялась:

– Что такое вред? То, что вредно одному, полезно другому. Если он и в самом деле тебя любит, он может найти с тобой свое счастье. Если же ему придется полю бить другую, возможно, его ждет горе. Поэтому сказать, что из этого всего получится – зло или благо, – я не могу. Я – ведьма, но ведьма добрая. Ты мне понравилась, поэтому я и говорю тебе: игры с судьбой не доводят до добра. То, что написано в книге судеб, все равно сбудется. Судьба есть судьба, ее не изменишь. А люди, приходя ко мне за зальем, стремятся ее изменить. Изменить судьбу могут только бесы, их нужно вызывать. С помощью магии. Но от этого больше вреда, чем добра.

– Но я знаю: нужно отвратить его мысли от меня. Для него это будет благо.

– Тогда втыкай иголки.

Слезы выступили у Мелисанды на глазах.

– Это все от лука. Слезы – это хорошо. Слезы лить никому не вредно. Ну как, готово? Воткнула иголки? Теперь он здесь. Стоит позади тебя. Он – высокий, красивый и веселый. Многих он любил, но никого не любит так сильно, как самого себя. Теперь мы зажарим это «сердце», и, пока оно будет жариться, повторяй за мной: «Не это сердце хочу я сжечь, а отвернуть от себя сердце мужчины…» А потом, милочка, скажи про себя имя той, которую он должен полюбить, и представь их вместе. Когда будешь повторять эти слова, вообрази, как они берутся за руки. Повторяй их имена… представляй, как они сольются в любовном порыве.

Мелисанда закрыла глаза и стала повторять про себя заклинание. Она попыталась представить Каролину и Фермора, заключающих друг друга в объятия. Но вместо этого ей почему-то ужасно захотелось оказаться на месте дочери сэра Чарльза, оказаться избранницей Фермора. И Каролины уже не было в ее воображаемой картине. А Фермор был: он сидел верхом на коне и распевал свои песенки, потом наклонился, чтобы поцеловать Мелисанду. Он подшучивал над ней и заразительно хохотал. И Мелисанда уезжала от него, но знала, что он ее нагонит. Тут ей в голову пришла мысль о монахине, нарушившей свои клятвы много лет назад и умершей в своей гранитной могиле.

– Ну, вот и все! – сказала Тэмсон Трекуинт. – Готово. А теперь ты, милочка, – продолжила она, обращаясь к Пег. – Вот тебе восковая куколка. Втыкай иголки каждую ночь туда, где должно быть сердце, и если ты будешь беспрекословно выполнять мои указания, то, когда увидишь этого парня, станешь его милой еще до восхода новой луны. Вот, бери.

Пег, еле переводя дыхание, затараторила:

– Миссис Соади сказала, что у нее вот-вот вскочит ячмень. Как ей быть?

– Пусть потрет его кошачьим хвостом.

– А мистер Микер опасается, что его астматические приступы возобновятся.

– Пусть соберет паутины, скатает ее в ладонях в шарик и проглотит.

– Большое вам спасибо, госпожа Трекуинт. Миссис Соади сказала, что оставит вам что-нибудь.

– Передай миссис Соади – я всегда к ее услугам.

Девушки вышли в лес. Обратное путешествие было не столь устрашающим, как поход к хижине колдуньи. Они были слишком поглощены тем, что с ними произошло, чтобы думать о сверхъестественных лесных обитателях. Пег сжимала восковую куколку и мечтала о своем рыбаке. Мелисанда не была столь счастлива.

Они пересекли лужайку и направились к дому.

– Теперь как можно тише, – предупредила Пег.

Но Уэнна, которая поджидала у окна, уже заметила их.

Довольно оставаться пассивной наблюдательницей, решила Уэнна, настало время действовать.

Эта мерзкая девчонка не бегала на свидание, она слишком хитра. Тем не менее, Фермора не отталкивает. Она более чем распутна – она коварна!

Уэнна представила, как Мелисанда говорит Фермору, что она не из тех, кто готов стать одной из его любовниц. А сама отправляется к колдунье и просит заклятье, что бы заставить его плясать под свою дудку… исполнять любые ее прихоти. А главной ее прихотью будет свадьба.

Значит, медлить больше нельзя.

Уэнна спустилась в кухню…

Миссис Соади сидела за столом и лечила ячмень кошачьим хвостом. Большой откормленный кот расхаживал по столу, а миссис Соади пыталась заставить его стоять смирно, – чтобы она смогла потереть веко его хвостом.

– Что тут происходит? – спросила Уэнна.

– Опять этот проклятый ячмень! Мой братец страдал от ячменей, а теперь они и меня допекают. Вот пытаюсь вылечить глаз, пока веко не разнесло и оно не закрыло мне глаз.

– И кто тебе посоветовал такой способ?

– Старуха Тэмми Трекуинт. Она добрая. Помню, когда трое детишек Джейн Пенгелли болели корью, она велела ей надрезать левое ухо кота, взять три капельки крови, вылить в стакан с чистой ключевой водой и выпить. И на следующий день детишки все как один были здоровы! Вот что такое Тэмми Трекуинт!

«Значит, тебе известно, что девчонки ходили к ведьме, – подумала Уэнна. – Это ты их туда отправила, тайно покровительствуя колдовству… Так ты заодно с этой мамзелью?»

Уэнна посмотрела на миссис Соади. Та была настолько толста, что казалось, стекала с табуретки, словно тесто с краев квашни. Крошечные глазки миссис Соади улыбались миру из-за пухлых щек. Она стала такой толстой, потому что битый день поглощала лакомые кусочки, что не мешало ей с удовольствием вкушать и завтрак, и обед, и ужин. Миссис Соади была любительницей поесть. Почти так же страстно она любила и посплетничать – чем пикантнее сплетня, тем лучше. Что ей нравилось больше – мясной пудинг или слухи о том, кто кого соблазнил, рыба в сметанном соусе или сплетни о том, что Анни Полгард встречается с Сэмом? Трудно сказать, но только она не могла устоять ни перед едой, ни перед возможностью посплетничать.

У миссис Соади была еще одна отличительная черта. Щедрая по натуре, она не могла насладиться пищей, вкушая ее в полном одиночестве, не могла получить удовольствия от чужого секрета, если не поделится им с кем-то еще. И не важно, раздавала ли она пищу своего хозяина, не важно, поклялась ли она хранить чужую тайну. Щедрость ее не имела границ.

– Так, значит, ты была у Тэмсон? – спросила Уэнна.

– Нет, туда добираться слишком далеко, да и дорога идет через лес. Рецепт принесла мне одна из служанок.

– Так, значит, она туда ходила сегодня, верно?

– Нет, но не так давно.

– И зачем же на этот раз?

– Малышка Пег без ума от одного рыбака.

– Гадкая девчонка!

– Ну, я бы так не сказала. Просто она влюбчивая. Такие люди встречаются время от времени, Уэнна, дорогуша.

– А Пег ходила туда одна или кто-то еще воспылал к кому-нибудь чувствами?

Миссис Соади понимала, что ей не следует говорить, но удержаться и не рассказать было очень трудно. А Уэнна слишком торопилась выведать у нее секрет, словно извлечь моллюска из раковины, и поэтому безразлично сказала:

– Я видела, как они пришли. После полуночи. Миссис Соади, вы же знаете, молоденьким девушкам не следует выходить из дому среди ночи.

– Дорогуша, но заговоры обладают магической силой только в полночь. И нет ничего плохого в том, что они пошли к колдунье, – ведь они были вдвоем.

– Так, значит, мамзель тоже ходила за талисманом?

– А почему бы и нет? Хоть какое-то развлечение. Правда, как сказал мистер Микер, такой хорошенькой девушке, как она, не нужен никакой талисман.

– Легко ловить только мух, моя дорогая, а для того, чтобы поймать редкую бабочку, нужен сачок.

– Господи Боже мой! – Миссис Соади была сражена такой мудростью. – Так, значит, вы думаете, что… О, я не знаю. По-моему, это просто развлечение. Я ведь и сама была молодой. – И миссис Соади тихонько рассмеялась своим воспоминаниям.

Уэнна, стиснув кулаки, подумала: «Мелисанда должна уехать. Ей нельзя тут оставаться».

Любыми средствами Уэнна должна выжить Мелисанду из этого дома.

Пойти к хозяину и выложить все, что ей известно? Нет, он только от нее отмахнется. Ему нет дела до того, что Мелисанда отбирает мистера Фермора у его собственной законной дочери, разбивая бедняжке сердце. Разве он любил миссис Мод? Нарочно довел ее до могилы, потому что был занят только этой вертихвосткой.

Ну ладно! Уэнна знает его больное место. Знает, куда его укусить. Он человек гордый. Гордится своим положением в графстве. Возможно, он и развлекался где-то за границей или в Лондоне, но здесь, в Корнуолле, его репутация должна оставаться незапятнанной.