Юрий Каменецкий - Мелочи жизни

— Давай завтра? А? Я утром свободен. — Шведов заглянул в свой роскошный кожаный ежедневник. — До часа. Я ужасно соскучился.

— Я тоже, — наконец оттаяла Маша.

— Тебе неудобно говорить? Господи, что же я сразу-то не сообразил! Позвонишь потом?

— Ну конечно!

— Только обязательно!

— Обязательно!

— Целую тебя. До встречи.

— Я тоже. Пока.

Маша положила трубку, как-то удивленно огляделась по сторонам, словно постепенно возвращаясь в этот привычный мир оттуда, из сказки, и наконец включилась.

— Ну что ты там возишься-то?! — закричала она Юльке. — Не успеешь же! Копуша!

— Я никуда не пойду, — донеслось до Маши. — Слишком поздно.

— Ну хорошо. Я тебе свою ангору дам!

— А что мне твоя ангора?.. Ангора! К ней же короткая юбка нужна. — Юля наконец зашла в комнату.

— У тебя же есть. Черная.

— А колготки?! — активно включилась в торг Юля. Маша нахмурилась:

— Что, опять порвала?! Юля виновато кивнула.

— Когда ты будешь аккуратнее?! Юля умоляюще посмотрела на мать.

— Ну хорошо, возьми мои. Возьми. Но когда мы новые купим?! Не представляю! Ты же знаешь, что у нас сейчас творится с деньгами. — Маша встала и энергично направилась к стенке. — Надо еще за Сашкины завтраки в школу заплатить. Чего-то не хватало... — Она запустила руку в хрустальную вазочку и... вынула ее пустой. Денег на положенном месте не было. — Кстати, ты деньги не брала?

— Я — нет. А вот младшенький твой... — Юля лихорадочно собирала по шкафам нужные для выхода в свет вещи. — Он и не на такое способен!

— И телефон он отключил? И из дома выйти не давал? И один сидеть боялся? — тяжело осев на диван, в страхе проговорила Маша.

— Ну да. Ма, я возьму этот шарфик? Тут мне цветное пятно нужно...

— Юлька, он давно ушел?

— Не очень. — Юля возбужденно посмотрела на мать. — И серьги черные. К туфлям.

— В туфлях уже холодно. Надень сапоги, — машинально ответила Маша и, тут же вскочив, закричала: — Юлька, надо его спасать!!!

— Чего?

— Ты что, не понимаешь? Его же явно шантажируют!

— Кому он нужен!

— Что значит кому? Значит, кому-то надо! Ты в своем элитарном училище жизни не видишь! Знаешь, что сейчас в школах творится!

— Естественно, знаю. Хулиганов, вроде моего младшенького братца, растят.

— А если его старшеклассники в карты играть заставляют? Проигрыш вовремя не принесешь — счетчик включат! Ну... проценты пойдут, — добавила Маша.

— Спасибо, что объяснила.

— Что ты дурака валяешь! Ведь они так из малышей воров делают! Профессиональных!

Маша металась по комнате, не находя себе места.

— Ничего себе, малышка, — усмехнулась Юля. — Да он сам кому хочешь счетчик включит!

— Хватит! Хватит глупости говорить! Это твой родной брат, в конце концов, — взорвалась Маша. — А вдруг его налогом обложили? Я двойку кому влеплю, а с него сотню. Или две сотни требуют. Из мести.

— Мама! Что сейчас на эти деньги купишь?!

— Между прочим, зря смеешься. В двести сорок второй школе именно так и было.

— Что ты волнуешься? — попробовала успокоить мать Юля. — Он же деньги спер. Откупится.

— Думаешь, ему хватит? Там всего ничего оставалось, — неожиданно миролюбиво проговорила Маша.

— Не хватит, так изобьют. И правильно сделают. Трусов надо бить, — зло заключила Юля.

— Как ты можешь! Как ты можешь!.. Это же твой брат! Только бы ему денег хватило, — причитала Маша.

— А в следующий раз? Ты что, теперь только на рэкет работать будешь? Трусом быть не надо, вот что. Если таким раз уступишь — все.

— Так ты думаешь, это не один раз, а до окончания школы платить придется?

— Почему же только до окончания? В армию пойдет, тоже поиздеваются, — с удовольствием констатировала Юля. — Трусов за версту чуют.

— Ужас. Какой ужас, — не находила себе места Маша.

— Вот у Явника тоже так было.

— У какого Явника?

— У Явника. Который письма мне пишет. Ну фамилия у него такая... Явник!

— А... этот... — сообразила Маша.

— Он хилый такой. Маленький. К нему всегда лезли. А он как-то выбрал одного из четверых, вцепился ему в горло и не отпускает. Остальные его бьют, а он держит. Сознание потерял, а не отпустил. С тех пор с ним никто не связывается. Психов все боятся.

— Господи, что ты несешь?!

На роющуюся в шкафу Юлю упало... платье. Странное платье. Дорогое. Красивое. Даже очень. Юлька видела его в первый раз.

— Мам! Откуда это?!..

— Это...

Но, прежде чем растерявшаяся Маша успела дать объяснения, хлопнула входная дверь. На пороге весь в синяках и кровоподтеках замер Саша.

— Боже мой! — бросаясь к сыну, запричитала Маша. — Что с тобой сделали!

— Так ему и надо! Трусу! — забыв про платье, раздраженно заявила Юля.

Ничего не сказав, Саша злобно взглянул на сестру.

— Что ты вылупился-то! Да! Трус! Ты трус и вор! — не унималась Юля.

Саша молча высвободился из объятий матери. Подошел к сестре. Достал из кармана пачку денег и сунул их Юльке под нос.

— Успокоилась?

Юля удивленно смотрела на деньги.

— Я спрашиваю, успокоилась?! — повторил мальчик.

— Псих!

— Да! Псих! Псих! — заорал Саша.

Но вместо того чтобы ответить ему в том же духе, Юля вдруг расплылась в улыбке и, повернувшись к растерянной матери, радостно проговорила:

— Мам, он псих!

Саша растерянно уставился на сестру.

— Псих! — Юлька вдруг обняла брата, поцеловала. — Так ведь это замечательно! Это здорово! Это же распрекрасно, что ты псих!

Повернувшись к матери, она добавила:

— Я ушла. Буду приблизительно. Но не позднее. Целую ласково и трогательно.

— Что с тобой случилось?! — Маша со страхом смотрела на сына.

— Ничего.

— Это тоже ничего? — Маша осторожно коснулась Сашиного разбитого лица.

— Ничего, — поморщился мальчик.

— Понятно. А деньги ты зачем взял?

— На мороженое.

— Не много?

— Нормально. Инфляция.

— А где мороженое?

— Кончилось. Не хватило.

— Это ты, конечно, споткнулся? Маша дотронулась до разбитой губы.

— Естественно.

— Одиннадцать раз?

— Почему одиннадцать? — удивился Саша.

— Потому что. Анекдот такой был, — пояснила Маша. — Хорошо. С тобой все в порядке?

Саша кивнул.

— Тебе сейчас никто не грозит? Ты не боишься выходить на улицу?

Саша опять кивнул.

— Ты хорошо себя чувствуешь?

-Да.

— А я нет. — Маша поцеловала сына, прижала его к себе, заплакала.

Постояв какое-то время в нерешительности, Саша высвободился из объятий матери, подойдя к «стенке», положил деньги обратно в вазочку и поспешил скрыться в ванной.

А Маша все плакала и плакала. Она не слышала, как хлопнула входная дверь, как в комнату вошел Сергей. Не видела его удивленного взгляда.

— Что с тобой? — неуверенно произнес он. Маша не ответила. Перебила своим вопросом:

— Как с работой? Сергей развел руками.

— Ну ладно, ничего. Это нормально. Сразу ничего не бывает!

Она должна была держаться. Сейчас нельзя раскисать. Слишком у всех все плохо.

— У кого-то бывает...

— Не переживай!

— Они даже не посмотрели мои статьи, — печально продолжал Сергей.

— Переоденься, будем ужинать.

— Они не пожелали взглянуть на диплом и трудовую книжку. А ведь там одни благодарности..

— Успокойся. Это только случайность. Ты же знаешь, чего ты на самом деле стоишь!

— Их даже устроил мой английский.

— В чем же тогда дело?!

— Они хотят специалиста до тридцати лет.

— Боюсь, что ты немного перерос. — Маша попробовала улыбнуться мужу.

— Ну вот! И ты туда же!

— Нет-нет! Не обращай внимания. Все будет хорошо! Маша подошла к мужу. Обняла его, как еще недавно обнимала сына. Поцеловала.

Она не имеет права раскисать.

Сергей набрал очередной номер и замер в ожидании у телефона.

— Але! Але, здравствуйте! Я по объявлению!.. Да, на работу хочу устроиться... Уже не надо?.. Ну, извините... — Он положил трубку.

Семнадцатый отказ за один день.

Он поднялся со старой, скрипнувшей под ним кухонной табуретки и направился было в комнату, когда вспомнил, что там Юля с подружкой примеряют какое-то платье. Вздохнув, Сергей неторопливо набрал в чайник воды и поставил его на огонь. Кто-то же должен быть в этой стране безработным. Почему не он?

Посреди комнаты в платье, к которому булавками были приколоты рукава, стояла Настя Костикова, лучшая Юлина подруга.

Красавицей Костикову назвать было нельзя, но обаяния она не была лишена.

— Скоро? — глядя на Юлю, прямо на ней подшивающую что-то в талии, спросила Настя.

— Отстань. — Юля уколола палец и теперь на мгновенье прервалась, засунув его в рот.

— Может, чаю попьем? — вздохнула Настя. Юля хлопнула подружку рукой по животу.

— Куда тебе еще чай?! И так от примерки до примерки расширять приходится.

— Ну полнею... Так ведь любимого человека должно быть много, — безмятежно зевнула Настя. — Тем более что все равно хороша до чрезвычайности!..

— Хороша, хороша! Так не тянет?

— Да вроде нет.

— Если б у тебя это от еды было!

— А это мое личное дело! — обиделась было Костикова, но тут же в шутку добавила: — И не надо в мою чистую девичью душу грязными портняцкими руками!

— Умна-то умна!

— Какая есть!

Юля заколола край платья очередной булавкой. Одернула ткань.

— Так! Отличненько!..

— Ну как там у вас с Димочкой, — полюбопытствовала Настя. — Процесс пошел?

— У-у... — Юля отрицательно покачала головой.

— Что, и подвижек нет? — удивилась Настя.

— Аб-со-лют-но, — сосредоточенно и по слогам произнесла Юля.

— Неужели перестал звонить?

— А почему обязательно «перестал»? — лукаво поинтересовалась Юля. — Может быть, «перестала»?

— Кам он, бэби! — продемонстрировала Настя знание английского. — Таких, как Димочка, не бросают.

— На твоем Димочке свет клином не сошелся. Вокруг столько интересных мужчин...

— Вот сейчас жмет, — вдруг завопила Настя. — Слышишь, чего говорю?!

— Где? — озабоченно переспросила Юля.

— Под мышкой.

Юля чуть ослабила ткань.

— А так?

— Бэттэ. Мач бэттэ.

Юля саркастически поморщилась.

— Ну и акцентик у тебя, Костикова!

— Ладно, ладно! — не обиделась Настя. — Лучше расскажи мне, кто он?

— Ты о ком?

— Ну ясная песня, не о Димочке! Давай излагай, кто наш новый принц?!

— Тебя профессия интересует?

— И рост тоже, — мечтательно проговорила Настя.

— Сто восемьдесят. Художник.

— Для начала — неплохо, — удовлетворенно кивнула Настя. — Живопись? Графика? Скульптура?

— Ни то, ни другое, ни третье.

Юля сделала шаг назад, еще один, пристально посмотрела на плоды своего труда и, снова взяв иголку, присела рядом с Настей.

— Авангардист, что ли? Не... Мы, Костиковы, этого не любим. Нам чего поясней...

— Не нервничай! Он не очень авангардист, — усмехнувшись успокоила Юля.

— Ну хорошо, ладно... — продолжила допрос Костикова. — Он хоть блондин?

— Шатен.

— Да-а-а?.. — Настя прикрыла глаза, словно пытаясь представить себе Юлиного кавалера. — Интригующе, интригующе... Автомобиль?

— «Мерседес», — лукаво улыбаясь, проговорила Юля.

— «Бенц»?

— «Бенц», «бенц»!

— Кам он, бэби! — присвистнула Настя.

— Ваше дело спросить, наше дело — ответить.

— Хм... — задумалась Костикова. — Возраст?

— За сорок.

— За сорок или под пятьдесят?

— Ну... — Юля смутилась. — Второе.

— Ой! — воскликнула Настя.

— Что?

— Плечо!

Юля поправила булавку.

— ?се?

— Иес! — выдохнула Настя. — А не староват? Мы все-таки девушки молодые...

Юля не ответила.

— А может, ему и не под пятьдесят? А за? — не унималась недоверчивая Костикова.

— Да ну тебя!.. — попробовала закруглить разговор Юля. — Отстань!