Юрий Каменецкий - Мелочи жизни

— Хотите, я вам помогу? — сказала Юля очень серьезно.

— Хочу. Очень хочу, — модельер растроганно улыбнулся. — Помнишь, я просил помочь маме? И сейчас повторяю. Помоги маме. Ей очень нужна поддержка. А я ничего. Я справлюсь сам. Мне не привыкать.

— Игорь Андреевич, а что будет, если мама вас разлюбит? — ляпнула вдруг Юля.

Шведов напрягся.

— Мне будет очень плохо, — ответил он, чуть помедлив.

— Что же делать? — проговорила Юля очень тихо.

— Что? — модельер не расслышал. — Ты... Вы что-то сказали?

— Нет-нет. Ничего, — засуетилась Юля. — Я... — Она не знала, что сказать. — Можно, я приду к вам с эскизами? Как раньше? А хотите, по дому помогу. С Сашкой. Вам, наверное, трудно, а меня он слушается...

— Конечно, приходи! О чем разговор! В любое время приходи. Представляю, как Саша обрадуется. Он очень скучает без вас. И знаешь, что странно, я же вижу, скучает, а к вам поехать или даже сюда, к маме, не хочет. — Для Шведова это и в самом деле было загадкой.

— Он просто ленивый!

— Нет, мне кажется, дело не в этом.

— Ничего! Со мной поедет как миленький!

— Юля, я очень прошу, не надо на него давить. Пусть делает так, как считает нужным. Он уже достаточно взрослый для принятия решений... Расскажите лучше, как дела в училище. — Юля знала эту шведовскую привычку неожиданно менять тему.

— Да все нормально. Игорь Андреевич улыбнулся.

— Когда-то и я отвечал на все вопросы «нормально» и не мог понять, почему это так раздражает маму. Теперь, кажется, понимаю.

— Да, правда, нормально. Все в порядке. Если не пытаться их удивить, а делать за одну ночь то, что им нравится, — диплом с отличием обеспечен. В том числе и мне, — решила немного развернуть свое «нормально» Юля.

— А удивить хочется? — подмигнул Юле модельер.

— А я еще удивлю.

— Их?

— Всех.

— Может быть, начнем с меня? — Шведов улыбнулся.

— Может быть. — Юля улыбнулась в ответ.

— Хорошая у тебя соседка, — сказала Лене Ползунова, когда Ирочка наконец оставила их вдвоем.

— Да... — согласилась Лена.

— Болтливая только очень.

— От нее муж ушел, — в оправдание Ирочке пояснила Лена.

— С мужьями это бывает. Да! Кстати, я забыла тебе сообщить сногсшибательную новость. У вас в доме моделей новый директор.

— Как это?.. И кто? — Семендяева даже привстала.

— Подумай. Ты его знаешь. Семендяева пожала плечами.

— Ну! Ну напрягись!

— Сдаюсь...

— Ну ладно, — сжалилась над недогадливой Семендяевой Ползунова. — Новый директор — перед тобой!

— Что?! — Семендяева не смогла скрыть ни удивление, ни испуг.

— Тебя не устраивает кадровая политика Шведова? Ты хочешь предложить другую кандидатуру? — Ленина реакция, естественно, не укрылась от «верного» глаза Ползуновой.

— Нет, меня устраивает... — Семендяева спохватилась. — Меня очень устраивает!!! Просто это так неожиданно...

— Ну, официального знакомства с коллективом еще не было, но ты... Удостоена узнать об этом раньше других.

— Спасибо, — поблагодарила Лена неуверенно.

— А почему ты меня не поздравляешь?

— Ой, я поздравляю! Я очень поздравляю! Я просто врубиться никак не могу...

— Ну пока ты... «врубаешься», я хочу тебя кое о чем попросить.

-Да?

— Надеюсь, своему директору ты не откажешь? Семендяева растерянно кивнула.

— Я слышала, что к тебе опять зачастил твой инженерик... Сережа, если я не путаю?

— Да. Он был пару раз. — Лена посмотрела на «директоршу» с опаской.

— Пару раз? Ну и довольно! Хватит пары раз! — в буквальном смысле слова приказала Семендяевой Ползунова.

— Как это... хватит?

— Хватит — это хватит!

— Но вы же сами... — хотела было возразить Лена.

— Что — я сама?! Семендяева промолчала.

— У него есть семья. Там ему и место. — Во времена иные из Леночки получился бы неплохой секретарь парткома. — На чужом несчастье счастья не построишь, — добавила она с интонацией довольно зловещей.

— Но его же жена бросила! — возмутилась Лена. — Я же там ни при чем!

— Как бросила — так и вернется. Скоро вернется, — пообещала Ползунова. — Очень скоро. И хватит об этом!

— Нет. Не хватит. Я люблю его! — воскликнула Лена.

— А работу свою ты любишь?.. — спросила Ползунова очень тихо. — Или, может быть, в домохозяйки подашься?!

Лена намек поняла. Посмотрела на Ползунову уже не с испугом, а с ненавистью.

— Кстати, девочки в Италию собираются. — Теперь Ползунова заговорила ласково. — Ты поедешь?.. Поезжай. Там работы на один день, а все остальное — удовольствие... Или ты не хочешь удовольствия? Или ты хочешь по чужим постелям новую работу поискать?! Заруби себе на носу, стерва длинноногая! Если еще раз с ним встретишься — считай себя уволенной! Это я тебе как директор дома моделей говорю! Я не позволю разрушать крепкую советскую семью!..

Лена молчала. Ей было страшно...

Когда Сергей вернулся домой, Юля стояла на стремянке, надевала на карниз недавно выстиранные занавески.

— Привет! — крикнула радостно.

— Привет.

— Ты когда у нее был?

— У кого?

— Как — у кого? У мамы. Я была около четырех. Но ждать тебя не стала, поехала домой. Позвонила тебе на работу, мне сказали: ушел, больше сегодня не будет, я и решила, что ты к маме поехал. Разве не так?

— Не совсем.

— А что?

— Да я... Я по делам ездил. В местную командировку.

— Значит, у мамы опять не был?!

— Нет.

— А он, между прочим, был!

— Вот именно! Так что нечего нам там вдвоем толкаться.

Есть и другие проблемы в жизни. Не только она.

— Ты ее совсем разлюбил!..

— Совсем — не совсем. Полюбил — разлюбил. Как просто, когда только два цвета. — Сергей вдруг ощутил явственное желание напиться. Так, чтобы хоть на время отключиться от всего этого кошмара. Этой невыносимой душевной пытки. — Черное и белое. А есть, дочь, еще и Бог знает сколько оттенков серого.

— Ага. Знаю, — ответила со своей стремянки всезнайка Юля. — Это когда ни горячо, ни холодно. А так. Тепленько. Очень удобно.

— Может, все-таки покормишь отца? — Сергею очень не хотелось сцен.

— А что же, в этот раз в командировке не кормили? Баньку не топили? Сразу спать уложили?

— Юля!

— Помаду бы со щеки вытер! — Юля слезла со стремянки и отправилась на кухню.

Сергей подошел к зеркалу, оглядел себя. На лице никакой помады не было.

Сергей заглянул на кухню. Юля стояла у плиты. Шипела сковородка.

— Юля!

— Сейчас. Через пять минут картошка будет готова, и я позову, — Юля разговаривала с отцом как сварливая жена с мужем-подкаблучником.

— Юля, я не для того.

— А для чего?

— Понимаешь, я маме не нужен. Она сама так решила. — Сергей опустился на табуретку. Юля хотела было что-то возразить, но Сергей не дал:

— Не перебивай меня. Я не хотел этого разговора, но раз уж ты настояла, слушай. Я очень любил маму. Я просто не замечал других женщин.

— Почему ты говоришь в прошедшем времени?

— Я сказал, не перебивай меня! — Сергей даже пристукнул ладонью по столу. — Я думал, что это на всю жизнь. Но она думала иначе. Она решилась разрушить то, что у нас было. Один раз она попыталась уйти. Я удержал ее. Уговорил остаться. Обещал не вспоминать об этом. И сдержал слово. Но вскоре она уходит во второй раз. Переезжает к другому мужчине. Я ждал. Ждал, что это ненадолго. Я надеялся, что она вернется. Но шло время, и ничего не происходило. Только я как будто выздоравливал. Постепенно, постепенно вернулись кое-какие ощущения. Потом я узнал об этой истории с моей работой. Тоже, знаешь, не прибавило мне любви и нежности.

— Но она же хотела как лучше!

— А я всегда хотел как честнее! Так меня воспитали. Потом, фотографии эти в газетах... Но я и тогда еще на что-то рассчитывал, надеялся. Поперся к ней в больницу.

— Пап, ты обо всем этом уже говорил.

— И тут я встречаю человека, который, наоборот, понимаешь, наоборот, ко мне стремится. Меня любит. Вот такого, какой я есть. С нелепым воспитанием. С несветскими манерами. Без влиятельных знакомств. И любит она меня настолько, что готова с жизнью расстаться, если я ей не верю. А не верю я ей после мамы! Трудно верить, когда тебя обманули. Я маму почти двадцать лет знал. А тут... Пара месяцев всего. Вот и не поверил. Так она таблеток... Вот и скажи теперь, если я виноват, то перед кем я виноват? Перед мамой? Или перед Леной?

— Значит, мачеху Леной зовут? — Для Юли по-прежнему существовало лишь два цвета — черный и белый.

— Тебе все шуточки, а человек чуть не умер!

— Папка, но ты же ее не любишь? Ведь нет!

— Ценить любовь — это не меньше, чем любить самому.

— Вот уж не думала, что ты такой романтик!

Сергей, устало махнув рукой, снялся с места. В дверях обернулся.

— Картошку сними. Сгорит.

Юля суетливо схватилась за забытую сковородку. Сняла с плиты.

— Садись, — проворчала она, — покормлю. — И тут же, не удержавшись, с улыбкой добавила: — Ромео...

Нравилось это кому-то или нет, но отныне с Ползуновой нужно было считаться.

По крайней мере, до тех пор, покуда старик Ползунов оставался в силе. А тут ведь очень легко ошибиться — сегодня газеты кричат, что песенка такого-то, скажем, политического деятеля уже спета, остались считанные денечки, а он вдруг хоп — и еще выше забирается. И наоборот — другой во всех газетах, на радио, на телевидении, его чуть ли не в президенты прочат, а в одно прекрасное утро — раз, и поминай как звали...

Нет, у них там наверху черт голову сломит. А посему — поосторожнее надо с Ползуновой, поосторожнее.

Совсем не обязательно, сдаваться, нет, не на тех, как говорится, напали, но открытая борьба и всяческая демонстрация презрения вряд ли тут уместны.

Гораздо мудрее — исподволь, исподтишка... Так сказать, перейдя к партизанской войне. На время, конечно...

Именно такой тактики решила теперь придерживаться многоопытная Регина Васильевна.

Не без одобрения шефа, разумеется...

— Шведов у себя? — приоткрыл а дверь в приемную Ползунова.

— Ой! Елена Александровна! А его нет! — Регина заговорщически снизила голос. — По-прежнему велел говорить, что болеет. А сам...

— Что — сам? — Ползунова так заинтересовалась, как будто ждала, что Регина начнет рассказывать о неожиданных любовных похождениях Шведова.

Но ничего такого не последовало:

— Да ну его! — Регина рукой махнула. — Старый стал, слабый. Вот вы чуть надавили — и все. Нет его. Сломан. Сейчас только голову ломает, как капитулировать поприличнее.

— Вы хотите сказать...

— Да. Считайте, что дом уже у вас в кармане. Мне поручено понемногу вводить вас в курс дела.

— Почему понемногу? Опять время тянет?

— Да ну его! Все дела забросил. Машу свою сегодня из больницы берет. Только об этом и думает. Но ничего. Вот вы за дело возьметесь... — Регина, пожалуй, даже немножко перебарщивала.

— Регина, Вакаров не приходил?

— Нет, Елена Александровна, не было.

— Мне нужно с ним поговорить...

— Никаких проблем! Я сейчас вам кабинет открою, кофе сварю. Посидите подождите. Там кассета есть с последнего показа. Посмотрите?

— Что это вдруг такая предупредительность? — В голосе Ползуновой звучало легкое недоумение.

— Так ведь каждый день по телевизору говорят — «Ставьте на лидера!».

— Значит, предаешь шефа? — перешла на «ты» Леночка.

— А когда я сомневалась, что ему с вами будет лучше? Вы теперь директор дома, и я обязана создать вам условия для работы. Разве не так?

— Ну хорошо. А что ты там сказала насчет Маши?

— Ее сегодня выписывают. Так я ему посоветовала отправить ее сразу в санаторий. Месяца на полтора. А там видно будет.

— И когда она уезжает?

— Сегодня вечером. —А Шведов?

— Он с Сашей, с мальчиком, через неделю. Когда каникулы начнутся.

— Но мне же необходимо вступить в должность! Иначе он уедет, а бумаги останутся неподписанными!

— Да подпишет он!

— А если нет?

— Ну и что?! Какая разница? Все равно все на мне. А уж я то теперь очень хорошо знаю, кто мой шеф, — не скупилась на елей Регина.