Райан Уинфилд - Мелодия Джейн

Их снова прервал официант, подавший морковный торт. Как и следовало вышколенному официанту, вилок он принес две. Когда он снова удалился, Джейн вздохнула:

– Прости, Калеб.

– Тебе не за что извиняться.

– И все-таки прости меня.

– Я люблю тебя, Джейн. – Он взял в руки ее ладонь. – Со всеми твоими тараканами. И со всеми твоими годами. Если раньше меня держала здесь только работа, тогда что, по-твоему, я все еще делаю здесь, если работа сделана, а деньги лежат у меня в заднем кармане? Я здесь, потому что хочу быть здесь. Всю свою жизнь я считал, что никогда и ничто не смогу полюбить так сильно, как люблю музыку. А потом я встретил тебя.

Джейн не сводила с него глаз. В его зрачках отражалось пламя свечей, и она видела, что он говорит искренне. На самом деле на ее памяти эти соблазнительные губы ни разу не произнесли ни единого слова лжи, если не считать того раза, когда Калеб заставил ее поверить, будто знал Мелоди лучше, чем это было на самом деле. Может, все ее сомнения были порождены страхом – глупым страхом, который она нагнала сама, поскольку не чувствовала себя достойной счастья?

– Ты и в самом деле так сильно меня любишь? – спросила она.

– Что я могу сделать, чтобы доказать это тебе?

Джейн умильно закусила губу и улыбнулась:

– Ну, например, поделиться со мной тортом?

* * *

Калеб отвез ее домой, и они дважды занимались любовью.

Первый раз с едва сдерживаемым напором и страстью, второй раз нежно и медленно. Потом Джейн долго лежала в его объятиях, не желая засыпать, хотя очень устала. Ей было так хорошо, но она боялась, что во сне это пронзительное чувство может ускользнуть. Впервые за все время между ними ничего не стояло. Ни работа, которую он должен был сделать, ни деньги, которые она должна была ему заплатить. Они наконец-то были абсолютно на равных во всем, включая любовь.

Джейн поцеловала его грудь и прошептала:

– Надеюсь, ты будешь любить меня вечно.

И уснула, не успев даже услышать ответ.

В промежутке между двумя деловыми встречами Джейн как раз успевала на двенадцатичасовой паром в город, чтобы забрать свою кредитку из «Парадигмы». Давненько на ее памяти в Сиэтле не выдавалось такого погожего весеннего денька. Люди, казалось, все разом высыпали на улицу и были сразу повсюду: совершали пробежки по набережным, катались на велосипедах, выгуливали собак. Джейн наткнулась даже на группу туристов, неуклюже балансировавших на сегвеях во главе с гидом, который демонстрировал им пирс. Господи, и во что только превратились сегвеи, подумалось ей. А ведь пророчили, что они изменят мир!

В «Парадигме» было зябко, темно и безлюдно. В такую погоду желающих сидеть в помещении не было, за исключением какого-то бедняги, который был уже прилично пьян и теперь лениво таскал халявный арахис из вазочки на барной стойке.

Джейн покрутила головой в поисках бармена.

– А знаете, что арахис сказал слону? – Пьяный кулаком раздавил скорлупу арахиса.

Джейн взглянула на него. На вид он казался вполне безобидным.

– Нет, – ответила она. – И что же арахис сказал слону?

– Ничего. Арахис не умеет говорить.

Пьяный с размаху хлопнул ладонью по коленке и залился неудержимым смехом, как будто его шутка имела оглушительный успех. Когда его отпустило, он вскрыл очередной орех и забросил ядра в рот.

– Я не шучу, – заявил он. – Они не умеют говорить. Я могу это доказать. Бармен сказал, это комплимент от заведения. Но я сижу здесь уже битых два часа, а до сих пор не услышал ни одного доброго слова. – Он снова расхохотался и хлопнул себя по колену.

От еще одной дурацкой шутки Джейн спасло появление бармена, который притащил из подсобки ящик пива. Он поставил ящик на стойку и обратился к ней.

– Вы пообедать или просто выпить?

– Вообще-то, – ответила Джейн, – я пришла забрать мою кредитку. Я оставила ее здесь позавчера вечером.

Бармен кивнул и, отвернувшись к кассе, принялся просматривать забытые карты, сложенные в пивную кружку и обернутые чеками.

– На Роберта и Дэниела вы никак не тянете, так что, видимо, вы Джейн.

– Она самая.

Бармен протянул ей карту вместе с чеком и ручкой. Джейн бросила взгляд на итоговую сумму и покачала головой:

– У меня в голове не укладывается, что я заказала такое количество спиртного.

– Не переживайте, – отозвался бармен. – Такое часто случается.

– Со мной – не случается.

Джейн добавила щедрые чаевые и протянула обратно подписанный чек. Бармен внимательно посмотрел на нее, как будто что-то припоминая:

– Эй, это же вы были здесь в пятницу вечером с Калебом.

– Простите, что вела себя так по-дурацки. – Джейн почувствовала, что краснеет. – Я, вообще-то, никогда не…

Бармен вскинул руку, обрывая ее:

– С кем не бывает. – Он наклонился вперед и спросил: – А вы, случайно, не знаете, как с ним связаться?

– С Калебом? Конечно знаю. Вообще-то, я увижусь с ним сегодня, когда приеду домой.

– Можете ему передать, чтобы позвонил Джереми, ну или хотя бы написал ему, согласен ли он на ту работу в Остине или нет? Нельзя же вечно держать его в подвешенном состоянии.

Она не ослышалась? Он говорит о Калебе?

– Вы имеете в виду, Калеб? – заикаясь, переспросила Джейн. – В Остине? Настоящую работу?

– Ну да. Он знает, о чем речь. Он в пятницу сказал, что свяжется с Джереми, но так и не связался, а они не могут долго ждать.

– Да, конечно, – отозвалась Джейн. – Я передам.

– Спасибо, – кивнул тот. – Господи, когда этот парень уже заведет себе мобильник. Он отстал от жизни.

Джейн немного постояла, привалившись к барной стойке. Голова у нее шла кругом, как у пьяной. Бармен улыбнулся, а потом снова взялся за ящик и принялся выставлять бутылки на полку.

Когда Джейн уже двинулась к выходу, пьяница поинтересовался:

– А знаете, где арахис заправляет свою машину?

Джейн, не оглядываясь, прошла мимо него к выходу.

– На «Шелухелле»! – крикнул он ей в спину.

Взрыв его смеха донесся до нее уже на улице.

Каким-то образом за то время, пока Джейн была в баре, внутри у нее что-то переключилось, и солнце, казавшееся всего несколько минут назад таким ласковым, теперь беспощадно палило с неприветливого неба. Люди вокруг по-прежнему продолжали радоваться жизни, и Джейн почувствовала себя трагической актрисой, которая вышла не на ту сцену.

На автопилоте она доехала до пристани и в каком-то отупении стала ждать следующего парома. В глубине души Джейн всегда знала: так в конце концов и случится, но надеялась, что до этого еще далеко. Надо же было быть такой дурой! Надо же было втрескаться в парня чуть ли не в два раза себя моложе. У него вся жизнь впереди, и его будущее поведет его по таким дорогам, по которым она никогда не сможет за ним последовать.

И Джейн не могла его в этом винить.

Как можно винить другого человека в том, что жизнь устроена так, как устроена?

Она не сомневалась: все, что говорил ей Калеб, он говорил искренне. Но откуда ему было знать? У него не было никакого жизненного опыта. Ведь он такой душевно зрелый и добросердечный, что очень легко забыть, что ему нет еще двадцати пяти. Нет, если и стоит кого винить, то исключительно себя саму.

Когда паром отчалил от пристани, Джейн вытащила мобильник и выбрала из списка контактов номер Грейс. Но, уже держа палец на кнопке звонка, передумала и бросила телефон обратно в сумочку. Со всеми своими проблемами она первым делом немедленно бросалась звонить Грейс. Так не может продолжаться бесконечно. Она в состоянии сама с этим справиться. Она уже большая девочка.

Джейн собиралась отправиться прямиком домой, но на съезде с парома заметила на бампере стоявшей перед ней «субару» наклейку: «Делай что следует, и будь что будет». Ей подумалось, что этот совет подходит к любой ситуации, поэтому она решила все-таки поехать на назначенную встречу. И была права, потому что клиентка уже ждала ее в кафе «Джампинг джава».

Это была приятная женщина, которая сидела без работы с тех пор, как ее уволили из местного банка, и теперь оплачивать прежнюю медстраховку было ей не по карману. Джейн очень ей сочувствовала и рада была возможности отвлечься от своих мыслей, поэтому усилием воли выкинула из головы мысли о Калебе и, вытащив ноутбук, принялась вбивать данные женщины в бланк полиса.

– Вам нехорошо? – забеспокоилась та.

Джейн очнулась и поняла, что с отсутствующим видом таращится в монитор.

– Нет-нет, все в порядке. Простите. Еще минуточку. Здесь не самая лучшая связь.

– А это трудно? – поинтересовалась женщина. – Я имею в виду, продавать страховки?

– Не очень, – покачала головой Джейн. – Нужно закончить курсы, чтобы продавать медстраховки и страховки от несчастных случаев, а потом еще каждый год проходить тренинги по этике. У меня еще есть лицензия на продажу страхования жизни, но для этого нужно сдать специальный экзамен. А почему вы спрашиваете?

Женщина закатила глаза:

– На рынке сейчас творится черт знает что. Я подумывала заняться продажей недвижимости, но, похоже, лицензия сейчас есть у каждого встречного-поперечного. Даже моя парикмахерша подрабатывает этим делом. Да и конкуренция там о-го-го.

Джейн знала, что найти работу сейчас нелегко, особенно людям в возрасте. Слишком часто она имела дело с теми, кто, потеряв работу, лишался вместе с ней и корпоративной медстраховки. Ей самой еще грех жаловаться, подумалось Джейн.

– Думаю, вам стоит изучить этот вопрос, – сказала она. – На рынке есть несколько неплохих компаний. Не уверена, что в моей сейчас есть вакансии, но могу дать вам телефон отдела найма.

– А вы точно не будете против? Вряд ли вам так уж хочется собственными руками плодить себе конкуренцию.

– Ну конечно, я не против. Это же не недвижимость.

Распрощавшись с клиенткой, Джейн села в машину, но домой не поехала. Объехав половину острова, она направилась к прибрежному парку Форт-Уорд. Там она оставила машину и двинулась вдоль пляжа. Плеск волн, набегающих на берег, всегда успокаивал ее точно так же, как поиск маленьких сокровищ в песке. Джейн отыскала крошечную розовую ракушку и обкатанное волнами зеленое стеклышко. Потом села на скамью и долго смотрела в голубую даль. Не раз она сидела на этой самой скамье, пока Мелоди переворачивала камни и приносила показать ей мелких черных крабов. Мелоди всегда была бесстрашной девочкой.

Наконец вода потемнела, а небо охватило малиновое зарево – изумительной красоты закат, отражающийся в волнах. У Джейн не укладывалось в голове, как такая красота могла существовать в такой день. Неподалеку приземлилась чайка и, склонив голову набок, посмотрела на нее, словно хотела что-то сказать. Но если ей и было что сказать Джейн, оно так и осталось невысказанным, когда чайка скрылась в закатном небе.

Джейн пыталась понять, действительно ли она любит Калеба, или он стал для нее чем-то вроде способа отвлечься, не думать о смерти дочери. Она где-то читала, что люди избегают горя, пока не готовы встретиться с ним лицом к лицу. Это что-то вроде защитного механизма, помогающего не сломаться. Она ведь тогда практически сломалась, разве нет? Даже задумывалась о самоубийстве. Теперь же она чувствовала в себе силы встретиться со своим горем. В одиночестве, если понадобится. Джейн отдавала себе отчет в том, что ее дочь умерла и ее уже не вернуть. Воспоминания по-прежнему ранили тысячей раскаленных ножей, но Джейн уже привыкла к этому. Ведь привыкла же? Наверное, теперь настало время идти дальше. Оставив в прошлом свою утрату и Калеба тоже. Одно она знала наверняка: она любит его настолько сильно, что одна мысль о том, чтобы эгоистично убить его мечты, ей невыносима. Джейн верила, что Калеб любит ее, и знала, что он останется с ней, если она позволит. Как знала, что в конечном итоге он будет винить ее в этом. Разве может быть иначе? Он слишком молод и полон надежд, а она слишком устала и слишком потрепана житейскими бурями.

Едва солнце полностью скрылось за горизонтом, как с залива налетел ветер и растрепал ей волосы. Он принес с собой темные тучи, и крупные капли дождя начали жалить ее замерзшие щеки. Джейн выбросила ракушку и зеленое стеклышко обратно в песок, сунула руки в карманы и пошла к машине.

Она знала, что должна сделать.

* * *

Едва войдя в дом, она сразу услышала, как Калеб поет под гитару в гостиной. Это было так прекрасно, что Джейн остановилась в прихожей, чтобы утереть слезинку и заново собраться с духом.

Джейн переступила порог гостиной и остановилась перед ним. Калеб развел в камине огонь, и на его лице играли теплые золотистые отблески. Он закончил играть и улыбнулся Джейн, глядя на нее снизу вверх из своего кресла, и она поняла, что ей невероятно трудно будет сделать то, что она собралась сделать. Трудно, как никогда в жизни.