Эми Хармон - Меняя лица

— Может, у меня и нет больших мускулов, но я очень умный и знаю все приемы. Папа научил меня всему, он говорит, что я мыслю как настоящий борец! — выпалил он, скривив губы и позабыв о лакомстве.

Ферн похлопала его по ноге и предложила лизать мороженое.

— Твой папа говорит так, потому что любит тебя. Моя мама тоже говорит мне, что я красивая, потому что любит меня. Но это не так… А тебе не победить Эмброуза.

Бейли вскочил и пошатнулся. Ферн на секунду замерла от страха, представив, как он падает с трибуны.

— Ты и правда некрасивая! — прокричал Бейли, из-за чего Ферн сразу закипела. — Но мой папа никогда не станет врать мне, как твоя мама. Вот подожди! Когда я стану взрослым, я буду самым сильным, самым лучшим борцом во Вселенной!

— Моя мама говорит, что ты не станешь взрослым, а умрешь раньше! — прокричала в ответ Ферн. Она подслушала это как-то раз, когда ее родители думали, что она не слышит.

Бейли скривился и начал спускаться с трибуны, цепляясь за перила и покачиваясь на дрожащих ногах. Ферн почувствовала, как на глаза наворачиваются слезы. Она встала и пошла следом за ним, хоть он и отводил от нее взгляд. Оба плакали всю дорогу до дома. Бейли крутил педали велосипеда так быстро, как только мог, делая вид, что не замечает Ферн. Она ехала рядом, то и дело утирая нос липкими руками.

Дома, запинаясь на каждом слове и размазывая по лицу сопли и мороженое, Ферн поведала матери о том, что сказала Бейли. Мать молча взяла ее за руку и повела к соседнему дому — к дому Шинов. Энджи, тетя Ферн и мама Бейли, сидела на террасе и что-то тихо говорила сыну, сидящему у нее на коленях. Рейчел Тейлор опустилась в кресло-качалку и тоже позвала к себе дочь. Энджи посмотрела на Ферн и слегка улыбнулась, заметив фиолетовые разводы на ее щеках. Бейли прятал лицо у мамы на плече. Оба ребенка были уже слишком большими, чтобы сидеть на коленях у мам, но ситуация, казалось, этого требовала.

— Ферн, — мягко окликнула ее тетя Энджи, — я как раз говорила Бейли, что это правда. Он скоро умрет.

Ферн снова пустилась в слезы, и мать прижала ее к своей груди. Ферн чувствовала щекой, как сильно бьется сердце мамы, но лицо тети Энджи оставалось спокойным, она не плакала. Казалось, она уже примирилась с тем, с чем Ферн не могла примириться еще несколько лет после того разговора. Бейли, обнял мать за шею и заскулил. Тетя Энджи похлопала его по спине и поцеловала в макушку.

— Бейли, послушаешь меня минутку, сынок?

Тот, продолжая плакать, посмотрел на мать, а потом на Ферн — с такой злобой, словно все это происходило по ее вине.

— Ты умрешь, и я умру, и Ферн умрет. Ты разве не знал, Бейли? И тетя Рейчел тоже умрет. — Энджи посмотрела на маму Ферн и улыбнулась, извиняясь за это мрачное предсказание.

Бейли и Ферн в ужасе взглянули друг на друга, ошеломленные настолько, что перестали плакать.

— Все живое умирает, Бейли. Некоторые люди живут дольше других. Мы знаем, что болезнь, скорее всего, сократит твои дни. Но никто не знает, сколько каждому из нас отведено.

Бейли поднял на нее глаза. Ужас и отчаяние больше не сквозили в них.

— Как дедушка Шин?

Энджи кивнула, целуя его в лоб.

— Да. У дедушки не было мышечной дистрофии. Но он попал в автокатастрофу, помнишь? Он покинул этот мир раньше, чем нам хотелось бы, но такова жизнь. Мы не выбираем, когда умрем и как. Никому это не подвластно. — Энджи пристально посмотрела сыну в глаза и повторила: — Слышишь меня, Бейли? Никому.

— Значит, Ферн может умереть раньше меня? — с надеждой в голосе спросил Бейли.

Ферн почувствовала, как мать подавила смех, и удивленно посмотрела на нее. Рейчел улыбалась, закусив губу. И тут Ферн поняла, что задумала тетя Энджи.

— Да! — Ферн закивала так сильно, что кудряшки на ее голове пустились в пляс. — Я могу утонуть в ванне, когда буду купаться сегодня вечером. Или, может, я упаду с лестницы и сверну себе шею, Бейли. А может даже, мой велосипед завтра переедет машина. Видишь? Не грусти. Все мы рано или поздно сыграем в ящик!

Энджи и Рейчел хихикали, а на лице Бейли расползалась широченная улыбка.

— Или, может, ты свалишься с дерева на заднем дворе. Или прочитаешь так много книг, что у тебя лопнет голова! — добавил он.

Энджи рассмеялась и крепко обняла сына:

— Думаю, хватит, Бейли. Мы ведь не хотим, чтобы у Ферн лопнула голова, правда?

Бейли посмотрел на Ферн, всерьез задумавшись над этим вопросом.

— Нет. Думаю, нет. Но я все-таки надеюсь, что она умрет раньше, чем я.

Потом он бросил Ферн вызов и поборол ее на газоне, уложив на лопатки меньше чем за пять секунд. Кто знал? Возможно, он и правда мог победить Эмброуза Янга.

Ноябрь, 2001

Прошли дни и недели после событий одиннадцатого сентября, жизнь вернулась в привычное русло, но что-то было не так. Будто надел любимую рубашку наизнанку — она все та же, но трет в непривычных местах, швы и бирки наружу, цвета бледнее и надпись задом наперед. Но рубашку всегда можно переодеть, а от странного чувства невозможно было избавиться.

Бейли смотрел новости завороженно и в то же время с ужасом. Он часами не вставал из-за компьютера, заполняя страницы своими наблюдениями, записывая историю и облекая нескончаемую фотопленку трагедий в слова. Если Ферн не отрывалась от романов, то Бейли с головой погружался в историю. Еще ребенком он обожал читать о событиях прошлого, зачарованный тем, что над ними не властно время. Книги о короле Артуре, который жил больше тысячи лет назад, словно делали читателя бессмертным. А для мальчика, остро ощущавшего обратный отсчет его дней, бессмертие было чем-то упоительным.

Бейли педантично вел дневники с тех самых пор, как научился писать. Они занимали отдельную полку в книжном шкафу в его спальне. Соседствуя с биографиями других людей, они освещали события его жизни, скрывали мечты и мысли. Однако, несмотря на страсть фиксировать историю, Бейли был, пожалуй, единственным, кто воспринял случившееся философски. Он проявлял ничуть не больше страха, чем обычно. Он все так же был увлечен любимыми занятиями и по-прежнему дразнил Ферн. А когда она обессилела от репортажей о последствиях теракта, он разговорами уводил ее от эмоционального края, на котором, казалось, балансировали все их знакомые.

Ферн часто плакала, боялась, переживала. И не она одна. Возмущение и скорбь переполняли всех. Смерть обрела лицо, и в старшеклассниках Ханна-Лейк страх смешивался с негодованием: это был их выпускной год! Это должно было стать лучшим временем в их жизни! Они не хотели бояться.

— Почему жизнь не похожа на мои книги? — жаловалась Ферн, пытаясь уместить на своих хрупких плечах два рюкзака — свой и Бейли, когда они вышли из школы. — Там главные герои никогда не умирают. Если бы они умерли, то история была бы безнадежно испорчена или вовсе оборвалась бы.

— Каждый человек для кого-то главный герой, — стал рассуждать Бейли, прокладывая себе дорогу к ближайшему выходу сквозь переполненный коридор; был ноябрьский вечер. — В жизни нет второстепенных персонажей. Представь, каково было Эмброузу смотреть новости в классе мистера Хилди? Для нас его мама, может, и не самый важный персонаж в истории, но не для него.

Ферн покачала головой, погружаясь в тяжелые воспоминания. Никто из них и представить себе не мог до поры, насколько сильно тот день повлиял на Эмброуза. Он вел себя так сдержанно и спокойно, набирая мамин номер. Никто и предположить не мог. Мистер Шин нашел его в спортзале спустя пять часов после того, как рухнули башни. Остальные уже давным-давно разошлись по домам.

* * *

— Я не могу дозвониться до нее, — прошептал Эмброуз. Казалось, если он повысит голос, то потеряет самообладание. — Что мне делать? Она работала в Северной башне. Башни больше нет. Что, если и ее больше нет?

— Твой отец, должно быть, волнуется. Ты говорил с ним?

— Нет. Он, наверное, тоже места себе не находит. Делает вид, что больше не любит ее. Но это не так. Я не хочу говорить с ним, пока не узнаю, что с ней все в порядке.

Мистер Шин присел (рядом с Эмброузом он казался коротышкой) и приобнял его, готовый просидеть здесь с ним столько, сколько нужно. Тренер завел разговор на отвлеченные темы: о предстоящем сезоне, о соперниках в весовой категории Эмброуза, о сильных сторонах команд в их округе. Они обсуждали что-то незначительное, вроде стратегий других ребят из их команды, и время шло быстрее. Эмброуз отлично держал себя в руках. Неожиданно громко зазвонил телефон, заставив и его, и мистера Шина вздрогнуть и зашарить по карманам.

— Сынок? — голос из трубки звучал достаточно громко, и тренер все слышал, его сердце сжалось от страха. — С ней все в порядке, Броузи. Все хорошо. Она едет к нам.

Эмброуз попытался что-то сказать, поблагодарить отца за хорошую новость, но не смог. Встав, он передал трубку тренеру. Сделав всего пару шагов, снова сел. Майк Шин сказал Эллиоту, что они уже собирались домой, положил трубку и обнял за плечи своего звездного борца. Эмброуз не плакал, но его трясло, словно в лихорадке или каком-то приступе, и Майк всерьез забеспокоился, что этот стресс отразится на его здоровье. Когда Эмброуза отпустило, они с тренером покинули комнату, выключив свет и оставив за дверью трагические события мучительного дня.

* * *

— Мой отец переживает за Эмброуза, — признался Бейли. — Говорит, что он изменился, потерял концентрацию. Я тоже заметил, что, хоть он и выкладывается на тренировках как прежде, с ним что-то не так.

— Сезон ведь только начался, — попробовала защитить Эмброуза Ферн, хоть в этом и не было необходимости: у Эмброуза Янга не было более преданного фаната, чем Бейли Шин.

— С одиннадцатого сентября прошло уже два месяца, Ферн. А он все никак не оправится.

Ферн посмотрела на серое небо, тяжело нависшее над их головами, неспокойное в преддверии обещанной грозы. Облака сбивались в плотные тучи, ветер усиливался. Ждать осталось недолго.

— Как и все мы, Бейли. И я не думаю, что когда-либо оправимся.

Дорогой Эмброуз!

Ты чертовски сексуальный и отлично борешься.

Ты мне о-о-очень нравишься.

Хотела спросить, может, потусим как-нибудь вместе?

Целую, Рита

Ферн по-детски сморщила нос и взглянула на Риту: лицо подруги сияло надеждой. Конечно, Ферн была не единственной, кому нравился Эмброуз. Вероятно, из-за его постоянных тренировок, разъездов и соревнований у него было не так уж много девушек. Но эта неуловимость делала Эмброуза еще более завидной добычей, и Рита решила попытать счастья. Она показала Ферн записку — розовый лист бумаги с кучей сердечек, обильно надушенный парфюмом.

— М-м-м… да, сойдет. Но тебе не хочется написать что-то более оригинальное?

Рита растерянно пожала плечами:

— Я просто хочу ему понравиться.

— Но ты ведь написала ему записку, потому что хочешь, чтобы он обратил на тебя внимание?

Рита кивнула. Ферн снова посмотрела на ангельское личико подруги, длинные светлые локоны, ниспадавшие по хрупким плечам и идеальной формы груди — и почувствовала досаду. Она была уверена, что Эмброуз давно приметил Риту.

— Какая же она хорошенькая!

До Ферн доносился с кухни мамин голос. Она разговаривала с тетей Энджи, которая сидела на стуле и смотрела в окошко на Бейли и Риту — те качались на качелях на заднем дворе. Ферн собиралась в туалет, но вместо входной двери зашла через гараж, чтобы проверить черепаху, которую они с Бейли поймали сегодня у ручья. Та сидела в коробке, заполненной листьями, и не двигалась, и Ферн задумалась, может, напрасно они забрали ее.

— Она будто ненастоящая. — Мама Ферн встряхнула головой, ее слова отвлекли Ферн от раздумий о черепахе. — Эти пронзительные голубые глаза, кукольное личико…

— А волосы! Светлые от корней до самых кончиков. Мне кажется, я никогда таких не видела, — восхищалась Энджи. — И при этом она довольно смуглая. Редкое сочетание — белокурые волосы и золотистая кожа.

Ферн было неловко стоять в прихожей, прислушиваясь к разговору двух женщин о Рите, ведь обе они были уверены, что она до сих пор на заднем дворе. Рита переехала в Ханна-Лейк с мамой тем самым летом, и Рейчел, как жена пастора, сочла своим долгом проявить гостеприимство. Она звала их на обеды и приглашала Риту играть со своей дочерью. Ферн нравилась эта милая веселая девочка, которая охотно участвовала во всех затеях Ферн. Сама она редко придумывала что-нибудь интересное, но фантазии Ферн хватало на двоих.