Мари Ардмир - Мерло красное или Мурло страстное

— Не успеем и шага сделать… — произнес мужчина, доставая нож. — У вас баллончик есть газовый?

— Нету… — пытаясь сдвинуть с места кресло, чуть ли там же не отдала Богу душу.

— Знал, что так и будет… — сквозь зубы выдохнул бизнесмен в тяжелом весе.

Я оглянулась в поисках выхода.

Итак, в непосредственной близости оказался мусорный бак, источающий ароматы, нестриженные газоны со стороны дороги, плюс мы были в тени ближайших деревьев. Я скептически взглянула на изможденного Бадри с темными кругами у глаз, на свою рубашку без пары пуговиц, все-таки мои нервы лечить нужно. И вдруг поняла, что у меня есть идея и не просто идея, а почти спасение. Рубашку я сорвала с плеч, оставшись в майке на бретельках, и быстро завязала на его голове тюрбан.

— Что вы делаете? — попытался отмахнуться мужчина, готовящийся к смерти. Краем глаз он отслеживал передвижения крепышей.

— Издеваюсь напоследок. — Отчеканила я, продолжая процесс повязки восточного головного убора. Кто бы говорил, что женское умение делать из полотенца тюрбан, может пригодиться в сложных ситуациях.

— Татьяна!

— Тихо… — парни уже выходили из ворот.

— Смотрите в пол, держите стакан, — с этими словами вручила ему в руки стакан из-под колы, который валялся тут же неподалеку. — И сегодня вы играете попрошайку и калеку.

Под его недобрым прищуром я бросила в стакан пару монет и, произнеся пожелания здоровья, легким шагом направилась к машине Женьки. Пусть Амилахвари считает, что я струсила и бегу с места его будущего убийства, но стоять рядом и кричать «помогите!» в то время как его расстреляют или зарежут у меня не хватит сил. Он сейчас за мусорным баком, на тротуаре в тени деревьев и наполовину закрыт кустами, так что с дороги будет выглядеть как самый настоящий попрошайка.

Я шла к Женькиной машине, прекрасно понимая, что если ее и заведу, то придется сдавать задним ходом, потому что разворачиваться я не умею и машины почти не вожу. Но это не главное, главное, чтобы братцы только что перешедшие через дорогу к одному из припаркованных авто, не узрели в непосредственной близости «объект, подлежащий уничтожению». Пусть садятся и уезжают, пусть садятся и уезжают!

До машины оставалось десять шагов, девять, восемь…

— Татьяна! — мужчина перебежавший дорогу в моем направлении, раскрыл радостные объятия. — Как я рад тебя видеть!

Я замерла как вкопанная. Вот это встреча…

— Ты мне не рада?

— Олег? Я…

— Или рада?

Что ж в этот момент словно ища ответ вокруг, обернулась назад. С ужасом отметила, что крепыши никуда не собираются, более того, они нагло ждут свое начальство. А Женька из здания все не выходит, что ж стряслось?!

— Рада, очень рада. — Я боком повернулась к обладателю древнего инстинкта «Стремись размножаться, но не плодись» и по возможности очаровательно улыбнулась. — Как твои дела?

Олег, не давая опомниться и не желая говорить правду, начал вещать, о том, что я из его мыслей все эти дни не желаю уйти прочь. То, что прошло менее двух суток его не тревожило. Что он чертовски устал на работе, и вот даже сейчас встретив даму сердца, шел по важному делу.

— Это куда? — насторожилась я, доставая мобильный телефон. Батарея разряжена, прекрасно. Теперь дозвониться Жене и настоящей охране Бадри не возможно. Я покосилась в сторону все еще живого калеки, который клевал носом и норовил выпустить стакан из рук.

— В клинику. — Улыбнулся Олег, от чего его глаза стали того же цвета, что и его рубашка — красивый прожженный плут. — Одного из моих клиентов только что обокрали, лечащий врач предупредил родственников о возможном повторении инфаркта…

— Палата VIP? — насторожилась я.

— Да, именно… а откуда ты знаешь?

— Кажется, там наверху были выстрелы, я тоже здесь по этому поводу. — У него что-то пиликнуло, и благородный мартовский кот оторвался от созерцания моего декольте. Короткий взгляд на сообщение заставил Олега меняется в лице. — Вот к машине иду за аппаратурой, батарея се…

— Я тебе позвоню. — Бросил он, бегом направляясь к клинике.

Что ж глядя на его отступление, я могла, не стесняясь следить за происходящим сзади. Вот он пробежал мимо спящего в кресле инвалида с зеленым чурбаном на голове. Прошмыгнул в ворота, где чуть не сбил высокого худого мужчину в сером… извинился за столкновение и опять побежал. Заметив, как при виде главного подскочили со своих мест бравые ребятки, я медленно развернулась и, холодея от ужаса, пошла к авто.

Господи, только бы прокатило, пожалуйста, только бы…

Восемь, семь, шесть, пять, четыре… Я разблокировала рыжую малышку Жени и отключила сигнализацию, три, два… Визг шин черного BMW X6 пронесшегося мимо был, как ножом по сердцу, и страшно оглянуться на внеочередной сердитый окрик: — Татьяна!

Взглянув в зеркальце заднего вида, я выскочила из машины как ужаленная и побежала им навстречу:

— Женька! Зачем же ты так орешь…!

— А что мне еще делать? — молодой фотограф с огромным упорством толкает тяжелое инвалидное кресло с нашим клиентом, и попутно отчитывает меня. — Там… какие-то вандалы накрошили подушки и одеяло в палате Амилахвари. В это мгновение у старика напротив вновь прихватило сердце. Я с боем забрал аппаратуру, у каких-то гандо… хороших парней, решивших, что это бомба. Чтобы отдали, показал визитки спрятанные внутри. Звоню вам…, Татьяна, а вы…

Пока младший Глинка отчитывал меня за халатность и отвратительное отношение к респонденту, мы с живым Бадри обменялись понимающими взглядами. Я, извиняясь, похлопала его по руке, а он в ответ кивнул.

— …и десяти минут не прошло, выхожу и что я вижу! Амилахвари у мусорного бака с твоей рубашкой на голове, а ты в отдалении флиртуешь с каким-то…

— Жень, — тихо позвала я парня, забрав с головы клиента рубашку, а с его колен Женькину аппаратуру.

Мы дошли к машине и, вытирая пот со лба, парень раздраженно обернулся ко мне: — Что?

— Ты палату сфотографировать успел?

— И это все что тебя волнует?

— Клиент жив, ты уже с нами, машина вот. — Я хлопнула рукой его авто и улыбнулась. — Все просто замечательно.

— А Жаб где? — Женька открыл авто помог пересесть бизнесмену и только разогнувшись поднял вопросительно бровь. Что ж к этому момент я успела придумать отговорку для Александра.

— Сбежал с полицией искать нападавших, а меня оставил… Кстати, кресло и покрывала придется с собой забрать.

Он кивнул и пошел открывать багажник. Кажется, я только что добавила себе пару очков в оценке Евгения, потому что не истерила, не извинялась, не пыталась объясниться или защитить Жаба, ответила и села на кресло рядом с водителем. Эх, Женечка, знал бы ты, что мы сегодня пережили…

— Бадри, к вам? — спросила у слегка невменяемого грузина.

— Нет, к Заруби, я продиктую адрес.

— Хорошо.

Сижу и улыбаюсь, а ведь еще вчера ночью и сегодня утром ходила, как заторможенная, не зная, куда себя примкнуть. Что дальше делать? Как с ним, Владимиром работать, если он будет продолжать в том же духе? А он будет продолжать в том же духе? В том же не хотелось бы… А в другом духе он продолжать умеет?

Знала бы, что день начнется насыщенно, не расстраивалась бы и пустяками голову не забивала. Вот уж действительно самое эффективное лекарство от душевных терзаний быть занятым. За пару часов с бизнесменом и его неприятностями все лишнее из головы как-то само собой улетучилось. Я и детство в деталях вспомнила, и юность с девичеством, и первые курсы в университете, школу, давнюю свою любовь, неудавшуюся жизнь семейную и то какими молодыми раньше были родители. Словом все, чтобы еще раз увериться, что в своем будущем я хочу счастья с достойным мужчиной, детей и дом.

И раз на тот свет досрочно не отправили, то время у меня еще есть, а может быть и пара тройка шансов. На Владимире свет клином еще не сошелся.

Просматривая сделанные фотографии, Владимир с удивлением отметил, что в его светлом кабинете с деревянными стенными шкафами, и множеством стеллажей становится то очень жарко, то слишком холодно. Он поднял взгляд на сидящих напротив Петра, Якова и Евгения, и прочистив горло спросил:

— И когда тебе удалось это снять?

— Когда они спустились вниз. — Сообщил улыбчивый парень.

— То есть пыль еще не успела осесть, убийцы скрыться, а ты уже щелкал.

— Там никого не было. Во всяком случае, я не видел, пока разбирался с парнями…

Слушая его, Владимир перевел взгляд на бледнеющего Петра и поджавшего губы Якова. Выходит младшего Глинку охраняет не один, а сразу два ангела хранителя. Везет же парню…

— В палате напротив начался кордебалет из-за пожилого пациента. — Продолжил говорить фотограф. — Я щелкнул все, что получилось. И затем вниз спустился.

— А что с Жабом, то есть со Жмурко? — уточнил Петр, отмахнувшийся от взгляда выпускающего редактора, как от мухи.

— Сбежал. Татьяна сказала, что сразу же сел нападавшим на хвост и вместе со спецслужбой принял участие в погоне.

— А Татьяна что там делала? — Яков начал формировать на журнальном столике их пятничный раздрай: коньяк, лимон на закуску и мясная нарезка.

— Сам не пойму, то ли с ними в машине ехала, то ли рядом оказалась. Но показания она дала… вначале белобрысому в сером, затем ментам.

Он перевел взгляд на Якова, на что тот спокойно ответил, что от правоохранительных органов ничего вразумительного добиться они не успели и отчеты заполучить не смогли.

— Так что же она там делала? — протянул Владимир, откинувшись в кресле, и еще раз просмотрел фото с места второго покушения.

— Флиртовала по ходу дела… как всегда, — буркнул Женя.

— Враки, у Крючко своеобразный юмор, — отмахнулся Петр.

— Я бы сам Станиславу не поверил, если бы не видел.

— Что не видел?

— Как она на коленях Бадри Амилахвари сидела. Они с лифта так и спустились.

— Собирала секретные сведения, не подлежащие распространению, — внес ясность Петр. — Хороший пример должного обращения с респондентом.

— Ага, как бы не так. — Ухмыльнулся парень. — Я потом… наверх, а спускаюсь, гляжу, она его у выезда бросила ради какого-то щеголя в шелковой рубашке. От грузина ни одного внятного слова… и аккумулятор на кресле издох.

— Устал. — Предположил Петр.

— Уснул. — Добавил Яков.

— Его только заштопали в операционной. — Неожиданно Владимир поддержал сотрудников, и, хмыкнув, с сомнением сухо добавил. — Не повезло ему с корреспондентами. Жмурко сбежал, Гроховская бросила, аккумулятор у кресла сел… И как он к машине добрался?

— Я его на том кресле к машине и толкал.

— Она это объяснила? — проскрипел Владимир, закашлялся и внятнее повторил. — Татьяна объяснения какие-нибудь дала?

— Конспирация и маскировка, вот и весь ответ.

Петр нахмурился. Глеб рассмеялся. Открывая банку оливок: — Маскировались хорошо?

— А вы только представьте себе Бадри с зеленой рубашкой на голове, в простыне и шелковом покрывале, у мусорного ящика со стаканом из-под колы и мелочью в нем.

Заинтересованный Керимов подался вперед в ожидании еще одного чуда: — Фото сделал?

— Нет. Я как-то… опешил, что ли.

— А что! — Яков разлил всем по стопке и потянулся за своей. — Вполне себе попрошайка, хорошее решение, если сидит в тени и у полного бака с мусором.

— Да, хорошее. Но кресло электрическое и на пульте…

— А рубашка чья была — Амилахвари?

— Нет. Татьяны.

— Женька потер лицо и отказался от предложенного бокала. — Не мне встряска не нужна. Поспать бы.

— Ладно, сейчас отпустим, — улыбнулся Владимир, возможно в первый раз за этот долгий-долгий день. В кабинете температура наконец-то перестала скакать. — Петр, Жмурко статью сдал?

* * *

В раздражающей тишине чужого дома телефон оставленный мне молодым фотографом громко запиликал неизвестное Rn&B. Я проверила сообщение от старшего Глинки и расстроилась.

— Где статья? Где статья…? Пишется! Мысленно пишется второй час подряд. — Написала ответ и отправила, попутно вновь осмотрела хорошо обставленную гостиную, где меня оставили одну, и позавидовала Жене. По прибытию в дом Заруби пришлось объяснить не только все произошедшее, но и то, что фотографии разгромленной палаты нам и самим нужны, кресло и текстильную продукцию хорошо бы вернуть пожилому хозяину, а парня без лишних слов отправить в редакцию, пока его там не обыскались. Поразмыслив, они Евгения отпустили, а меня оставили погостить.

Гостила я у них на удивление скромно. И уже не раз подумала о том, что Заруби не обладает гостеприимством народов Грузии. Начальник охраны мужчина, превосходящий Бадри по комплекции, не додумался дать смену белья, халат и отправить в ванные комнаты, а затем пригласить за накрытый стол или вручить подушку с одеялом, или хотя бы чаем отпоить, предварительно дав умыться. Нет. Меня, как важного свидетеля закрыли в комнате без телевидения и интернета. И как назло шкаф с зеркальными дверцами стоит напротив, являя меня во всей красе. Смятая рубашка без пары пуговиц, но с пятнами крови, прическа из прошлого, то есть в прошлом это была прическа, о макияже лучше и не говорить, общий вид измученный и усталый. И тональный крем уже не скрадывает синяки под глазами, а наоборот подчеркивает, нагло являя и истинный возраст, и душевное состояние. Так что я за время ожидания успела собой налюбоваться, и приуныть.