Владимир отвернулся, глядя на проезжую часть, людей медленно прогуливающихся по тротуару и ответил:

— Ее зовут работа и вы с ней знакомы очень…

— Неужели кто-то на работе приглянулся? У тебя же на эту тему табу. — Усмехнулась сестренка, и накрыла его руку своей. — Эй, ты меня слышишь?

Владимир ее, несомненно, слышал, но его внимание всецело привлекла пара: очень колоритно одетый прихрамывающий мужчина и девушка в джинсах и черной рубашке, легко идущая рядом.

— Да сколько можно!

— Ты о ком так нежно? — сестра со смешком похлопала его по руке и так же обратила внимание на вид из окна.

— Одна из моих…

— Кошечек?

— Корреспонденток. — Сухо поправил он, и, не разжимая зубов, произнес, — И что ей дома не сидится, отпустил до конца недели, завтра ехать к Гофунгам, а она…

— Приобрела шило. — Подмигнула младшая и пристальнее стала разглядывать прохожих на Петровке. Историю о том, как он чуть было не лишился инвестора, Вера знала в общих чертах, а о том, что одни из инвесторов пригласили их к себе, он рассказал сегодня. На младшую можно было не смотреть. И так ясно стало, что освещение в зале теперь ярче за счет ее сияющих от любопытства глаз. И зачем рассказал? Точнее поделился,… точнее пожаловался,… точнее посетовал.

— И как же выглядит псевдо-невеста?

— Не помню, чтобы я тебе хоть что-то рассказывал.

— Нет, конечно, о ней ты пожаловался маме, когда был не в меру… трезв. И немного посетовал сегодня.

— А я тогда… что именно сказал?

Она подмигнула и вновь похлопала по руке:

— Ты тогда сказал что-то вроде этого: «Зараза заставила поверить, что мы вот-вот сойдемся…»

— «А теперь в Израиль тащиться с ней!»

— Смотри-ка, не соврал. — Он повернулся к ней и прищурился, — так, а ты откуда знаешь, что в Израиль?

— Вот только не делай сердитых глаз.

— Мама, значит…

— Но ты сам говорил, — всплеснула она руками.

— Что говорил, — он добавил в голос еще пару сердитых ноток в голос.

— Так…, если я не в духе, то о делах младшенькой тебе легче справиться у мамы. Так и мне пришлось… — Она прищурилась на него и глаза Веруси опять сверкнули. Стало понятно, увести младшую от неприятной темы не удалось.

— Ах, ты плут! Владимир, завязывайте с наездами. — Официальным тоном попросила она и тут же расплылась в озорной улыбке. — Так ты покажешь мне ужас твоей холостяцкой жизни?

— А предлагаю поиграть, найди ее.

— Хммм… — постукивая пальчиками по столешнице, она всецело отдалась разглядыванию прохожих. — Ты любишь шатенок, в крайнем случае, светленьких, веселых или задир, легких на подъем и… надеюсь уже добрых, теплых и положительных. Все же после твоей бывшей интерес к стервозам должен был поутихнуть.

— Не отвлекайся. — Слышать что-либо об Олесе не хотелось. Маленькая пиявка теперь ищет, как извернуться и потребовать другой участок земли в счет одного из пунктов брачного договора. Сейчас остается лишь вздыхать, каким же недалеким он был тогда.

— Нашла! — Веруся всплеснула худыми руками. — Шатенка рядом с тем хромым в зеленых алладинах!

Пара почти вышли из обзора, и ее точному выбору можно было искренне удивиться: — Откуда…? Как ты догадалась:

— А ты как-то сказал, что легендарный писака Жаб ваш водится с одной из новеньких. Гроховская новенькая, а Жмурко по словам Стаса тот еще неформал. — Сестренка поддалась вперед, чтобы посмотреть в спину удаляющихся.

— Так это они?

— Да… И это бывшие супруги, как я понял.

— Тогда понятно, почему он ее так обнимает, — прокомментировала младшая и, пожав плечами, села обратно. Веруся принялась за десерт, якобы полностью потеряв к ним интерес, а вот его так и подмывает пройти к дальнему окну чтобы проверить, так ли очевидны объятия перепончатого.

Он дал себе еще минуту или даже две и с извинениями вышел из-за стола.

— Угу, — отмахнулась сестренка, а затем добавила совсем тихо или же ему показалось, что добавила, или же это внутренний голос со смешком заметил: «и минуты не продержался»

* * *

Когда мы поднялись в номер шикарной гостиницы Марриотт Роял Аврора на Петровке, в которой на мое имя забронировали номер на неделю, и оплатили кредиткой Артемия, я ожидала, что он тут же начнет сдергивать с себя костюм для маскарада, но моим домыслам не суждено было осуществиться. Сбросив сумки на софу и уткнув в угол чемодан, он развернулся с веселой улыбкой: — Куда пойдем?

— А мы пойдем? — я вспомнила, как мы прорывались через холл в его первой гостинице, а затем спешно вызывали такси за углом, и крадучись шли к ресепшену в этой гостинице и судорожно сглотнула. — Вы не передумали?

— А ради чего, по-вашему, я переодевался в это цветастое безобразие?

— Аааа… но…

— Вы вызвались со мной, так будьте мужественны, — с ухмылкой сыронизировал он.

— Вас на улице точно узнают.

— Вас тоже. — Позитивно откликнулся он и загрузил в карман дополнительную жменю ирисок.

— Так, может быть, снимите…

— Что?

— Одежды ваши сумасшедшие.

— Зачем? — картинно возмутился он. — Вы же сами сказали, что выгляжу на все 100.

— Выглядите. — Подтвердила я, не зная как перестать улыбаться. — Будете и дальше хромого туриста изображать?

— В кои-то веки посмотрю на родной город под другим углом. — Подмигнул он и, расправив плечи, вышел из номера.

— ОК! Когда сообщите Фридриху, где вы остановились?

— А зачем…?

— А действительно, мы его и так уже поставили в неловкое положение. — Сарказм звучал мягко, но звучал. — А теперь еще заставив понервничать и побегать в поисках вас…

— Бег — это полезно.

— Ага. — Я набрала номер телефона его агента и коротко поприветствовала и, не давая сказать ни одного нецензурного слова, коротко рассказала, где мы заселили Артема и под каким именем.

Далее мы на удивление спокойно спустились вниз, без проблем прошли холл и оказались на улице, где позитивный актер, взяв меня под локоток, похромал по Петровке. Постаралась не упустить прекрасную возможность провести интервью, которое исчерпало себя к святым вратам с колокольней в Высоко-Петровский монастырь.

— Один из древнейших монастырей в Москве. — Сообщил парень, как заправский гид с десятилетним стажем работы. — Его территория занимает целый квартал. И история монастыря тесным образом связана с образованием Московского княжества и названием этой улицы.

— Откуда такие познания?

— А я после того как вылетел из Щуки чуть в монастырь не подался.

— И что спасло вас от опрометчивого шага?

— Судьба. У нее были дивные серые глаза, великолепный водопад каштановых волос… — плут отпустил мой локоток и плавно обвил талию. — Она была как утренний бриз южного моря, и я не смог устоять…

— Эй, ослабьте хватку. — Я попыталась отстраниться, но ни движение в сторону, ни возмущение не дали должного результата, меня не отпустили. — Иначе я тебя низведу на несколько рангов за неподобающее поведение.

— На какие ранги?

— Ранги по ценности мужского объекта. То есть они не общепризнанные, просто у меня в семье такие. Как бы домашний термометр пригодности материала.

— Какие такие.

— Неординарные.

— Все, рассказывай! — руку убрал и вернул мою кисть на свой локоть. — Я весь внимание.

— Рассказывать нечего есть вид Мерло красное, и его полная противоположность Мурло страстное. Первый идет в мужья, второй в расход или для мелких нужд.

— И это все? А подвиды, подкасты, подтипы? Не может быть, чтобы лишь черное и белое, где оттенки?

— В «50 оттенков серого», — улыбнулась я, разглядывая это чудо зеленоглазое, — но там пусть и остаются.

— Ок, оставим там. А теперь ваше слово?

— Категории и подвиды следующие: просто Мерло, недоМерло, Мурло, недоМурло, дважды Мурло, Мурло страстненькое, Мерло красненькое, и недокрасненькое…

— Степени мурлистости по страстности или страстности по мурлистости тоже есть?

— Есть, там много. Но базисы первоначальные, те, что я уже озвучила.

— И как обстоят переходы из одной категории в другую. — Подмигнул он, вновь сократив расстояние между нами.

— Сверху вниз очень легко, а вот в другую сторону с огромным сопротивлением.

— Так я только что чуть не потерял свою категорию!

— Да.

— И какая она была?

— Вы определенно Мерло, но еще не решили: просто Мерло, Мерло красненькое или стабильно красное.

— И как решить?

— Вам карты в руки. — Отмахнулась я. Артем хмыкнул и, выудив ириску из широких зеленых штанин, закинул ее в рот.

— И как я понял все карты винные. — Подмигнул он.

Мой веселый смех внезапно оборвался, еще бы нам навстречу идет мой шеф…

* * *

Почувствовала себя как в лифте гостиницы, из которой мы с Артемом удачно скрылись. Как в маленьком сжатом пространстве, из которого очень хочется скрыться, но вот двери открываются и мои ноги прирастают к полу. Холл забит фотографами, корреспондентами, журналистами и блоггерами, которые сразу же на месте печатают статьи и заметки и с айпадов направляют их на свои странички.

Кнопки лифта мигнули, и мне пришлось-таки выйти из него. Господи, на что я подписалась? Мы же тут не пройдем. Я бы там долго стояла, не спустись кто-то с лестницы с увесистыми сумками на плечах:

— Вы идете или нет? — спросил незнакомый шепелявящий голос.

— Иду.

Великан с сумками пропустил меня вперед, но стоило приблизиться к толпе, и я остановилась вновь. Совершенно не представляю, как я пройду, народу набилась масса, плюс охрану гостиницы вызывали. Ладно, меня как-то может быть, и пропустят, но Артемка как тут пройдет?

И вдруг вздрогнула от тяжелого и скрипуче-шепелявого: — Дайте пройти, люди съезжают!

Люди съезжали, но явно с катушек. Толпа вздрогнула аналогично мне и покосившись в сторону говорившего, с недовольством начала расходиться в стороны. Стало понятно, сзади меня явно страшный тип, потому что некоторые с удивлением начали снимать мужика, нагруженного сумками.

— Девушка, чего стоите? Не тратьте мое время зря, двигайтесь! — прогремел тот. — Часики тикают.

— Иду… — я обернулась к говорившему и чуть не села на пол, это был Артем, но как же он изменился за время спуска по лестнице. Будто бы смуглее стал и на обезьянку теперь похож. Ошарашено отвожу от него взгляд и сталкиваюсь с Фридрихом, у которого на лице ни кровинки, на актера он не смотрит и только мне глазами на двери показывает.

— Все-все… иду. — Потянула чемодан дальше.

Надо же его сейчас, если и узнать, то только по улыбке и глазам, с глазами он вроде бы ничего сделать не успел. Мы почти прошли столпотворение, которое за нами вновь хлынуло к ресепшену и стоящему там агенту актера. Вдруг справа послышалось: «улыбочку!», к нам из-за угла вынырнул зловредный фотограф, который к номеру пробрался. Узнав его, я отвернулась, а вот Артемка, сдвинув одну сумку в сторону, просиял голливудским оскалом. Вначале была вспышка, а затем сдавленное — ох!

Что актер сделал со своей улыбкой, я не поняла, но фотоаппарат из рук мужичка выпал, и более нам никто не мешал. Спокойно вышли, услышав в спины нелицеприятные комментарии в сторону Артемкиного прикида, и за углом взяли такси. К этому моменту у Полонски схожесть с обезьянкой и шепелявость пропали, адрес нового места пребывания он назвал чисто.

— Что было с вашей улыбкой? Вы фотографа чуть до инфаркта не довели.

— Ириски.

— Какие ириски? — не поняла я.

— Ириски — конфеты. Я ими в детстве объедался и, приехав в столицу, купил килограмма два. Вот пока шел, все думал, что у нас на площадке для искривления челюсти накладки используются, плюс грим… И я по вашему примеру использовал простое решение для перевоплощения.

— И съели пару ирисок?

— Штук шесть недожевал, чтобы их массы хватило на внешнюю и внутреннюю сторону зубов.

— А темный тон кожи?

— Автозагар.

— Опять подарок для сестры или мамы?

— Нет, мой собственный. — Насупился он, и почти сразу же расплылся в довольной улыбке.

Возникшее было, чувство облегчения растворилось: — Вас все-таки сфотографировали, могут узнать.

— Только если догадаются, зачем хромому таксисту грузила на ногу, которую он тянет. Чем их закрыть я так и не придумал…

И вот появление шефа на горизонте и его прямой ход в нашу сторону вновь «загнали» меня в двери лифта, где стоишь, холодея от ужаса. Спрятаться, возможности нет, а идти дальше не хватает смелости.

— Татьяна, что случилось? — поинтересовался улыбчивый Артем, в локоть которого я вцепилась обеими руками.