Мари Ардмир - Мерло красное или Мурло страстное

Владимир вздрогнул, увидев отрывшиеся черные кружева, а когда ножка добралась до стратегически важного объекта, подпрыгнул на месте и решительно отъехал от стола. Оторвать взгляд от подвязок удалось не сразу, а когда удалось он столкнуться с горящими зелеными глазами.

— Очень болит, — пожаловалась зам главного редактора и, встав, подалась вперед. Юбка на запах скрыла кружева, но блузка с глубоким вырезом открыла новые не скованные кружевами горизонты.

— Альбина Ни-Николаевна, — прочистив горло он поднялся с кресла не дав ей приблизиться, — я занят.

— Лучше Алей, и… — здесь она ко всему прочему оперлась о стол и заманчиво прогнулась, — хочешь, помогу?

Поможет, ага, жди.

Он смерил ее негодующим взглядом. Надо же одна ночь по пьяни на Пасхальные праздники и уикенд по глупости на майские и вот расплата за секс по блату. Теперь она и к нему клинья активно подбивает.

— Поздно.

— Я не спешу. — Заманчиво улыбнулась брюнетка и скользнула на стол. Юбка распахнулась, а тонкие женские пальчики уже мягко поправляют вырез блузы.

— Альбина, поздно.

— А я думаю, все только началось. Вечер, Москва сияет огнями, глаза прекрасного мужчины напротив…

— И по-твоему, они не против…

— Да… — выдохнула расчетливая кошка, двадцати семи лет от роду.

— Альбина, слезь со стола. У меня нет привычки отбирать чужие игрушки насовсем.

— Что?

— То, что слышала.

— Ты! Ты… ты… я, — удивление у нее быстро сменилось на возмущение, а затем плавно перетекло в констатацию факта, — но мы же… с тобой…

— Были пьяны и это больше не повторится.

— А во второй раз? — игриво, напомнила она.

Все же романтичную дуру играет отменно.

— Ты настояла. — Владимир приблизился, не скрывая саркастической улыбки. Так и подмывало добавить, но если хочешь, я могу оплатить твои мучения. Хотя я в те два дня тоже изрядно намучался.

— Ты прав я… — тяжелый вздох, — просто я так была поглощена. Веришь ли, — руки стыдливо пытаются прикрыть горизонты и кружева, — мне казалось, мы подходим друг другу.

Взгляд в пол, а затем тихое, но доверительное:

— Ты как крепость, которую я искала.

— Временно. — Не удержался он от коррективы ее текста.

— За стенами, которой хотя бы временно можно спрятаться, ощутить тепло. Согреться, ты же теплый…

Он не ответил. Отстраненно наблюдал за ее игрой, подсчитывая какой балл выставить за актерское мастерство и знание текста.

— По-поспешила, — горестно вздохнула она. — Я понимаю мои чувства для тебя… Прости. У меня всегда так и я остаюсь в одиноче… — не договорила, позволив ей посочувствовать.

На жалось меня теперь тоже не взять, отстраненно подумал Владимир, и продолжил наблюдать за тем как Альбина потупилась, словно подбирая слова, ну и чтобы так называемые слезы стереть украдкой.

— Предлагаю начать все с начала… Что скажешь? — отняв руки от глаз, она подняла на него сияющий взгляд выплакавшейся счастливицы.

В эти мгновения перед взором проплывают сцены, как на подобный крючок его ловила бывшая супруга. Олесе не хватало искренности, но он велся. А тут же была профессиональная игра крошки, рассчитывающей на повышении, и не цепляет. Всему свое время. Он теперь учится не только на личном опыте, но и на чужом, выболтанном по пьяни его сотрудниками.

— Согласись… Нам впредь работать вместе, — вздох и почти шепотом, сдерживая рвущиеся слезы, — прошу тебя — не обижайся. Я все поняла. И не буду досаждать своей… своими чувствами.

— Очень сожалею, но работать с тобой я не смогу. — Ее судорожный всхлип все же скорректировал его предложение. — Пока не изменишься.

Взгляд. О какой она подарила ему взгляд — незабываемый. Словно душит собственными руками. Он чуть не потянулся потереть занывшую шею. И к чему это я? Она поведения не изменит. Пять лет теории в универе, шесть лет практики: три в «MAXIM», три у меня, такие не сворачивают с намеченного пути и не меняются.

— Я… — Альбина призвала на помощь мощнейшее женское оружие и сквозь слезы произнесла, — я… не могу понять…

— В противном случае я переведу тебя в отделение Крючко Станислава. — Сжалился Владимир. Все ж такая игра, такая игра и вдруг останется без вознаграждения.

— Главредом? — она потупилась, чтобы аккуратно сдвинуть край юбки и не показать счастливой улыбки.

— Нет.

— Выпускающим? — замахнулась она на самую вершину, не имея даже сотой доли навыков для нее. Ее глаза загорелись, а на лице застыло выражение ожидания. Отражение Альбины на крышке стола показывало еще что-то, но Владимир не разобрал.

— На должность ниже нынешней.

— Ты спятил?! — вскинулась словно тигрица, желающая перегрызть ему горло.

— Не хочешь редактором, корректором пойдешь.

— Но…!

— Что? — он сложил руки на груди и улыбнулся, — привлекает работа техничкой. Так скажи прямо, я исполню.

— Почему?

— Неужели главред и выпускающий редактор не справляются с ролью постельных игрушек, — Владимир притянул к себе кресло сел. — Еще и директора решила поиметь?

— Ты веришь россказням о моих романах?

Россказни из уст потерпевших, однако лихо. И что она скажет о нем?

— Ты ответила на вопрос. — Он вернулся к работе, оживил ноутбук, проведя рукой по сенсорной панели, углубился в чтение.

— Владимир, — Альбина наклонилась к нему, вновь позволяя узреть бескружевные горизонты, — Влад, Владик…

— Я сказал, нет.

— Прости… — отдернула протянутую к его лицу руку. Мягко соскользнула со стола. Оправила юбку, блузку и подняла на него глаза полные слез и боли, — мне жаль…

Кивнул, принялся печатать. Она вышла молча. Почти молча, не будь замок на двери сломан, и не приоткройся створка, он так и не узнал бы ее истинных чувств.

— Старый козел! — видимо от ее рыка секретарь вздрогнула. Альбина тут же приняла ангельский вид, — что-то не так?

— Нет, все в порядке. — Голос Виорики дрогнул, догадалась.

— И у меня.

— Чертова актриса… — рассмеялся Владимир, и прежде чем вновь погрузиться в работу, сделал пометку в ежедневнике:

«Вильховая Альбина Николаевна — перевод в корректоры/увольнение»

Провожу экзамен по русскому у 8-Б класса, с тоской глядя на склоненные головы. Они еще не знакомы с травмирующим нервы ЕГЭ, но уже к нему готовятся. Отчаянно зубрят правила и ищут конспекты с прошлых лет. Как не искать, если единый государственный до чертиков напугал не только выпускающиеся одиннадцатые, но и учителей. Меня в том числе от их формулировок и примеров:

«В каком предложении придаточную часть сложноподчинённого предложения нельзя заменить обособленным определением, выраженным причастным оборотом?»

Процент тех, кто поймет о чем идет речь — 40, процент тех, кто сможет разобраться — 20, остальные — конкретно отстающая группа из неблагоприятных семей, а так же носители языка стран СНГ, которые на русском говорят частично без ошибок.

Не хотелось отвечать на вопрос, что творят с нашими детьми в этом веселом государстве. И все-таки что-то творят, раз не рассказывают, что после ужаса ЕГЭ придется столкнуться с новыми болотами высшего и средне-специального. Заканчиваешь их, а дальше… здравствуй, низкооплачиваемая работа и будни выживания. Ты новый солдат в армии серости! Без бумажки как таракашка, но и с бумажкой очень на нее похож.

Да, мое настроение было паршивым со вчерашнего вечера, и к утру я из него не вылезла. И даже сейчас глядя на усердно пишущий, но еще жизнерадостный 8-Б я никак не могла успокоиться.

Что этому способствовало?

Звонок, раздавшийся прошлым вечером. Итак, это был Геннадий Степко, как выяснилось после он же обладатель одной из моих статей, точнее статьи о китайском ресторане шеф-повара Хуана Чэнлана.

Начал он с хорошего — оплаты, которую сообщил на восторженном выдохе:

— Сто пятьдесят рублей за тысячу знаков без пробелов. — Задержав дыхание, он остановился. По видимому ждал, когда я побегу за шампанским подпрыгивая под потолок и задевая люстры. Звона люстр он не услышал, продолжил, — и возможность самостоятельно выбирать темы для статей…

Если подумать, то получив статью на прошлой неделе по цене 3 бакса за тысячу знаков, он вполне мог рассчитывать на мой восторг и благодарности, заявившись сегодня. Но… ситуация изменилась, точнее я прозрела. Прошлась по паре тем на форумах фриланса о том, как низко пало наше СМИ и его корреспонденты, и прозрела. После чего была уверена, что с опозданием избавилась от очков низкооплачиваемого, но восторженного работника, оказалось — нет, не поздно.

— Что скажете? — поинтересовался Геннадий, не стерпевший моего молчания.

— Что это интересное предложение… — заметила я, так и не дав своего ответа.

— Вы себе даже представить не можете, насколько интересное! — далее он принялся расписывать сложности, заставившие его обратиться ко мне за помощью, но он никоим образом не намерен меня оставить без помощи…

Без присмотра, поправила мысленно я. И краем уха вслушиваясь в продуманную речь опытного франчайзера. А как еще назвать человека, который под своим именем опубликовал мою статью и получил море откликов и не только. А увидев свою выгоду, поспешил сообщить о перспективах нашего сотрудничества мне и попутно сделать лестное предложение. Пять баксов — это очень лестное предложение, особенно после того как я узнала об окладе причитающемся ему.

В этот момент Геннадий назвал количество статей и объем, а так же новые возможности для разворота моей творческой мысли — а это полный объем работы штатного обозревателя в ежемесячном сборнике.

Так он еще и всю работу решил на меня переложить за пять баксов? Это тот самый заказчик, что своими претензиями всю душу вынес? Забраковал подзаголовки, раскритиковал название, запретил использовать в портфолио и, скрипя сердцем, заплатил? Я была бы менее возмущена, исправь он все в соответствии с собственными замечаниями, но не исправил же!

Использовал прекрасный метод работы с простофилями и новичками, чтобы в следующий раз сбить цены до минимума или же на основе претензий вообще не заплатить. Ибо материал уже нужен, время вышло, и даже с таким мусором ему придется пахать до утра.

Сквозь пелену размышлений и негодования, пробивается его серьезный голос:

— Но это все мелочи…

Не плохие у него мелочи.

— Мне понадобится ваша помощь на выходные и может быть в будни.

Раскатал губу! Ладно, слушаем дальше, как нужно наглеть и учимся. Потому что бесплатно такому не научит никто.

— И если все пойдет гладко, то новые бистро и кафе вы будете посещать за мой счет. — Ну и ударение на последнее выражение для собственной весомости и моей заинтересованности.

— В счет заведения освещенного в статье, — механически поправила его я.

— Что? Повторите…

И вот тут я поняла, что работать в тени, как литературный негр мне лично претит.

— Я перезвоню. — Понятное дело не перезвонила.

Я уже прожила свое в режиме «только не выгоняйте, иначе потеряю последние копейки». Спасибо, хватит!

И вот сейчас сижу на экзамене, в среднестатистической школе я — среднестатистический учитель потерявший огонь и израсходовавший впустую большую часть молодой жизни и думаю. Думаю о том, что хорошо бы начать продавать себя и свой талант желающим его купить, а не впаривать по бросовой цене школам и не дарить таким прохвостам, как Геннадий Степко.

За окном зеленеет парк и резвится солнце, именно так резвится. И я мечтавшая о том, чтобы видеть смену весны на лето, а не сидеть за школьной партой, вначале отсидела школу, затем университет, а после и долгие годы учительства. И только сейчас начинаю понимать, что жить — значит наслаждаться, а не горевать по жизни. Я хочу писать, на мои статьи и может быть книги хочу получать отклики, приличные деньги, а еще лучше не только деньги, но и командировки по миру.

Мне тридцать пять, не здорова, не красива, частично стара. Жизнь одна, и убивать ее повторно ради поиска семьи я не намерена. Вначале нужно окрепнуть, привести себя и свой мир в порядок, начать ценить в конце концов и только затем со спокойным сердцем найти спутника. Уверена, в мире не одна я обожглась, ходят таких сотни, ищут, мыкаются из угла в угол, не знают к кому себя пристроить.

Приду в себя и сама их найду, осчастливлю собственной персоной.

Решено, сегодня же создам портфолио, включу ссылки на свои статьи, разошлю по издательствам тех же журналов, газет и прочих изданий. Пусть ответ не придет вскоре или же вообще не придет, отправлю еще раз, отправлю в другие, работать по удаленке можно везде и отовсюду.