Мари Ардмир - Мерло красное или Мурло страстное

Так как раздраженная и недовольная собой и своей уязвимостью я непременно ее разрушу извечным движением — растопыренной пятерней зачесать локоны назад. Думая о том, что после этого они будут паклями, расстраиваюсь все больше, сержусь все сильнее и все активнее зачесываю их назад. Плюс кусаю губы, то расстегиваю, то застегиваю блузы или пиджаки, закатываю рукава и начинаю обмахиваться чем-нибудь на подобии веера. Что усугубляет внешний вид, следом за ним внутренние терзания и все начинается вновь. Как по замкнутому кругу.

Так что решено! Вначале лечим внутреннее, а за ним внешнее, если оно к этому времени само не исправится.

А сейчас невзрачно одетая с собранными в ракушку волосами я легко поднялась на третий этаж. Там обошла всех легально работающих, что столпились в коридорах и, не претендуя на всеобщее внимание, направилась к главреду. Его кабинет оказался закрыт, кабинет его зама пуст, а на ресепшене вместо миловидной блондинки двое громко разговаривающих молодых людей. Точнее одного молодого и одного молодящегося. Молодой брюнет с модельной стрижкой щетины — усо-бородкой, очерчивающей рот. Такие давно не в моде, но видимо его это не трогает. Тот, что постарше — блондин или же светло-русый с отросшей челкой на подобии чуба. Лицо треугольного типа, нос перебит. При этом оба в серых штанах и отдающих в розовый цвет рубашках.

Что ж делать, направилась за информацией к ним. По ходу приближения слышу:

— Смотри новенькая. — Молодой стукнул собеседника по ребрам

— Скорее старенькая, — ответил тот без улыбки и обратился к подошедшей мне. — Вы кого-то ищите?

Что ж делаю вид, что ничего не слышала:

— Здравствуйте, мне нужен Глинка…

— Горной породой не торгуем. — Меланхолично оборвал меня молодящийся блондин явно застарелой шуткой, от которой второго перекосило, но он все-таки издал поддерживающий смешок.

— И пиде…, то есть гомосексуалистов среди вас нет, — опередила я шутку над именем главреда Глинка Петра Георгиевича.

Он попытался возразить, но кто ему даст такую возможность?

— Ну а Георгиевича — Победоносца вы давно не видели, так как побед с собой никто не носит.

— Я не… — взгляд блондина с чубом стал цепким.

— Не поняли? Конечно, не поняли. Вам же еще расти и расти до Глинки, чтобы хоть наполовину вылезти из образа гламурного Питера.

— Что?

Издевка была из прошлого контекста о Петре, но это не значит, что ее следует повторять и подтверждать. Вдруг нам еще предстоит вместе работать

— Вы петербуржец, я не ошиблась?

Молодой хохотнул, блондин нахмурился, в точности вторя низкому серому небу северной столицы.

— Нет? Ну раз нет…Тогда ответьте, где я могу найти главного редактора?

Краем глаз замечаю, как в нашу сторону из приемной директора спешит девушка в сером костюме. Подойдя, она поздоровалась с темноволосым Рустамом и блондинистым Альфредом и обратилась ко мне:

— Вы Татьяна Гроховская?

— Я.

— Меня зовут Виорика Павловна, можно просто Виорика. Я личный секретарь Владимира Александровича. Мне кое-что оставили для вас, пройдемте. — Красивая шатенка с открытой улыбкой поманила меня за собой.

— Пойдемте. — И уже паре «близнецов» сказала, — было приятно пообщаться, всего доброго.

Когда мы подошли к приемной директора, на столе секретаря зазвонил телефон.

— Добрый день. Да, вы правильно попали — это приемная Керимова Владимира Александровича. Нет, он сейчас занят. Что-нибудь хотите передать? Одну секундочку, сейчас запишу…

Памятная дверь в кабинет директора с щелчком открылась. И хорошо выбритый шеф в светлой рубашке и черных брюках, не отрывая взгляда от бумаг, прошел к секретарю:

— Виорка, найди мне…

Секретарь обернулась на его голос, и на пальцах показала «одну секунду». Он не видел, пришлось ее спасать. Пока Виорика что-то спешно записывала в блокноте, я привлекла его внимание на себя:

— Здравствуйте.

— Татьяна, добрый день. — Он бросил взгляд в мою сторону, затем потупился и глухо спросил. — Вам передали мои пожелания насчет вашей статьи?

— Владимир Александрович, я еще ни одной статьи не сдала. Вот материалы. — Встряхнула листами перед ним.

— В цифровом варианте есть?

— Конечно.

— Скиньте Виорике.

К этому моменту секретарь положила трубку и подошла к шефу:

— Что вы хотели?

— Найди мне образцы для Сашки.

— Пару дней назад я оставила их на вашем столе.

— На столе не видел. — Задумчиво произнес Керимов и потер переносицу. На что секретарь широко улыбнулась и махнула рукой:

— Значит под столом или в столе. Сейчас найду. — Она вручила ему только что сделанную запись и грациозной походкой вошла в кабинет. Я проследила за ней с чувством досады. Надо же и не стесняется ему сообщить о месте своего прошлого пребывания.

Владимир посмотрел на меня и расплылся в коварной улыбке:

— Вы нервничаете. — Сказал он это без вопросительных интонаций, утверждая.

— Нет.

— Спали плохо или вам мешали? — поинтересовался так, словно это вопрос не личной сферы, а обыденной.

— Я была занята поисками… — хотела сказать — поисками клуба, но он меня оборвал.

— Занимались поиском приключений?

Теперь я знаю откуда эта привычка перебивать и подкалывать у его сотрудников — копируют начальство, подражают. Шеф поднял взгляд от бумаг, прищурился:

— Вы искали приключения… на будущее?

— А вы их не ищите…на будущее. — В тон ему ответила я. — Так как в пределах офиса приключений достаточно.

— В пределах офиса? — Владимир переспросил с усмешкой.

— Да. Офиса, кабинета, стола…

— Поясните. — Я молчу, сказано и так слишком многое. Он делает кивок и с широкой улыбкой добавляет. — Повторите, пожалуйста.

На попятный не пойду, пусть думает что хочет.

— Вы с подчиненными… спите.

— Каждый человек имеет право на сон. — Ответил абсурдно, и в то же время не поспоришь же с его утверждением.

— Я не об этом. — Руки на груди сложились сами собой. Он щелкнул пальцами, и повеселел. А через прищур глаз виден цепкий взгляд, сфокусированный на мне:

— Вы к тому, чтобы я их подчиненными не называл? Ведь сон происходит без подчинения, по личному согласию.

В приемную вошла секретарь, в руках она держала искомые образцы и аккуратно перебирала их.

— И как она вас терпит? — спросила шепотом, почти про себя, обращаясь скорее к приемной, но ответил шеф:

— У Виорики ангельское терпение.

— Да, у меня ангельское терпение, но душа ваша будет гореть в аду. Я нашла образцы в корзине для мусора. — Она протянула ему папку.

— Значит им там и место… — лаконично изрек Владимир и, прихватив папку, вышел в офис.

— Так, теперь вы. — Секретарь с улыбкой указала в сторону ушедшего шефа и отдала мне лист с 30-ю пунктами, не меньше. — Татьяна вот это, он просил передать вам.

— А это вам, — я протянула флешку со статьей.

Она времени не теряя, тут же скопировала данные на свой компьютер:

— Уже обвыклись у нас?

— Нет, как-то с первого дня преследует ощущение: что-то не так.

— Что же случилось в первый день? — улыбнулась девушка. — Что-то страшное?

Мне осталось только рассмеяться, но я сдержалась.

— Что-то веселое, — догадалась она. — И я это пропустила, посетив архив.

— Интересное название. — Сдерживаясь из последних сил, чтобы не рассмеяться, спросила. — Он был большой?

— Что, простите?

— Архив был… большой или неподъемный?

— Вы это к чему?

— К архиву. — Рассмеялась я.

— Татьяна, городской архив паспортного стола. — Не понимая моего веселья, ответила она. — Конечно большой.

— Виорика, извините, вы из архива вернулись во сколько?

— А я не возвращалась. — Шатенка улыбнулась, отдавая мне флешку. — Владимир Александрович отпустил на весь день. Жаль пиджак забыла в приемной, в тот вечер не было так тепло, как в прошлый. Муж ругался, что не забочусь о себе.

Я тут же уцепилась за предложенную ею ниточку:

— Вы замужем давно?

— Шестой год в счастливом браке.

— Это большая редкость, к тому же он заботится о вас.

— Он у меня замечательный. — Вздохнула она и улыбнулась как самая настоящая счастливица.

— Это замечательно. Виорика, я сейчас спешу, но мне очень и очень пригодится пара советов от человека, знающего кухню издательства. Я могу обратиться к тебе?

— Да, конечно. — Переход на «ты» прошел безболезненно.

— Спасибо.

На выходе из офиса столкнулась с шефом, разговаривающим по телефону. Тихо проскользнула мимо него, в надежде — не заметит. Но, не сделав и десяти шагов, слышу сзади:

— Узнали, кто спит?

Оборачиваюсь и с удивлением подмечаю, что он не прекратил разговор и обратился ко мне, а спросил, зажав микрофон на трубке. С одной стороны очень приятно — ради меня прервали разговор, а с другой стороны не очень — его прервали, чтобы подколоть.

— Все спят. Каждый человек имеет право на сон.

— Я так и знал. — Выдал новый шеф и вернулся к прерванному телефонному разговору.

Я постаралась не придавать его словам значимости, пропустить мимо ушей. Да, глупо получилось, могла бы и смолчать и в то же время… Как бы еще уверилась что он с секретаршей не спит, не злопамятен и вполне себе нормален. Просто у меня везение особое — появляться там, где не ждут.

И эту особенность в полной мере испытал на себе мой муж. Ловила я его на самых разных вещах нечаянно, но обязательно вовремя. Так и о Полечке его узнала, и о том, что девчонка в положении вроде как, и о том, что решил уйти. Нашла о чем вспомнить в такой знаменательный день, день поимки Дмитрия Дьюко. Чтобы впредь ничего не мешало, прошлое следует отпустить. Отпускаю я его нынче в стихотворной форме:

Плохое былое нужно простить,

Простить, а потом отпустить.

А если былое вернется опять,

Тогда отпуская, начни посылать!

Итак, послав утренний инцидент, направилась за покупками в магазин с брендовым товаром от Дьюко. А как еще привлечь к себе внимание будущего интервьюируемого?

Учитывая специфику задания и включенный в него опрос, я подойти сама никак не могла. Лучший вариант, если он будет заинтересован во встрече, и не наоборот. Потому что расспрашивать о пристрастиях на любовном фронте, его победах и поражениях я не могу. Совесть и гордость не позволят брать подобное интервью сходу в лоб без предпосылок у незнакомого человека. Да и кто ответит на такое хамство развернуто? Скорее всего меня пошлют прямым текстом или попросят вывести из клуба. Так что придется действовать как спецагент: внедриться в знакомые ему круги, втереться в доверие, узнать секретную информацию и раствориться во тьме, или же свете наступившего дня.

Из всего, что могло бы привлечь внимание молодого и состоятельного модельера, мне известно следующее: цвет одежды огненно-красный, поведение развязное и веселое, желание кутить и отчебучивать что-нибудь эдакое, полное отсутствие высоких материй с которыми девушка может быть знакома. Все это я выяснила из его интервью, а кое-что — наблюдая за новоявленной музой Раисой.

Но для меня главное привлечь внимание, а не отбить. Так что в этом деле использовала многоходовку. Приобрела один из самых дорогих его костюмов летнюю серую двойку — брюки и пиджак, укомплектованный черной рубашкой до колена. И вычленив из него рубище, а иначе не назовешь, добавила красный топ в блестках — вполне клубный вариант.

А как еще привлечь внимание мастера, если, не испортив его труд. Дьюко женщины принимают за Бога и перечить ему не пытаются, даже если его дизайнерская идея на клиентке висит мешком. А тут я, испортившая его костюм, да еще с красным топом и нестандартным поведением — веселая, но о высоких материях знающая. И как к такой не подкатить: либо для знакомства, либо с требованием вернуть костюм в магазин и не портить светоч его таланта.

Примечательно, что Дьюко как любитель огненно-красного цвета в одежде женщин, этих самых женщин рядит в серые, черные и фиолетовые тона назло собственному вкусу. Когда возьму интервью, обязательно поинтересуюсь по этому поводу.

Правда зловредный внутренний голос бьет в колокола и подвывает:

Ничего у тебя не получится, ничего у тебя не пройдет!

— Проверим! — ответила я и пошла собираться.

Собравшись и слегка подкрасившись, я принялась за прическу. Говорят, любая женщина из ничего может сделать салат, прическу и скандал, так вот глядя на свои труды я поняла, что являюсь женщиной процентов так на 70, не больше. Или пережму заколкой хвост, да так, что лицо вместо овала приобретает характерную форму квадрата, или из прически локон выбьется, не смотря на заливку лаком. А после этой заливки ни причесать локон, ни прижать не получится. Я бросила это гиблое дело и пошла в парикмахерскую.