Виолен Ванойк - Мессалина

— Что такое? Ты ведь знаешь, я не хочу, чтобы ты и Клеопатра появлялись передо мной без моего зова.

— Цезарь, если бы мы подождали, было бы наверняка слишком поздно. Знай, что Мессалина в этот самый момент выходит замуж за Гая Силия. Ее приветствовал весь город. Клеопатра может тебе это подтвердить.

Египтянка подалась в сторону Клавдия и добавила:

— Вроде бы даже, цезарь, свадьба происходит в доме Силия, императрица предстает в виде менады, а Силий — в облике Вакха. Нарцисс, который все это нам сообщил, разумеется, может рассказать тебе больше.

Клавдий, встревоженный известием о браке, которого он хотел избежать, позвал отпущенника.

После приветствий императору Нарцисс в ответ на его просьбу рассказать обо всем подробнее заговорил так:

— Цезарь, я прибыл из Рима, где разворачивается самое удручающее из зрелищ. Мессалина, женщина, которую ты возвел на трон, бесстыдно обманывает тебя. Она заключила брак с Гаем Силием, их неистовая свадьба выплеснулась на улицы Рима, где толпа рукоплещет Мессалине и ее новому супругу как новому цезарю.

— Что ты городишь, Нарцисс? Это невозможно…

— Кого из свидетелей я должен позвать, чтобы ты мне поверил? Цезарь, неужели ты можешь вообразить, что я дерзну обвинить Мессалину в таком преступлении, если его в действительности не было? Отныне она супруга Силия.

Клавдий остановил его жестом руки.

— Я охотно верю тебе, Нарцисс, но ты тревожишься напрасно. Я сам подписал акт о разводе с Мессалиной, и этот брак входит в наши планы. Она пошла на эту жертву для того, чтобы избежать роковой участи, предсказанной астрологом. Но знай, что это всего лишь уловка. Брак будет фиктивным, через несколько дней Мессалина разведется с Силием, если к тому времени не станет вдовой. Тогда я смогу вновь взять ее в жены и спокойно жить вместе с ней.

Нарцисс, сквозь эти недомолвки вдруг разгадавший коварный замысел Мессалины, решил любой ценой убедить Клавдия в ее надувательстве и не дать ей выйти победительницей на сей раз. Набравшись духу, он принялся рисовать события, которые прекрасно себе представлял.

— Ты заблуждаешься, цезарь, свадьба уже совершилась. Мессалина уже давно любовница Силия, она без ума от него. А сегодня она дерзнула все выставить напоказ. Ей мало было танцев в полуголом виде перед гостями, она позволяла Силию целовать всю себя, он взял ее на руки и отнес в комнату новобрачных. Через некоторое время они вернулись, и на лицах и разорванной одежде запечатлелись следы их преступления. Но и это еще не все. Сегодня ты осмеянный муж, а завтра тебе грозит стать свергнутым императором.

— Что?.. Что ты говоришь? — пробормотал Клавдий, которого вдруг обуял страх, смешанный с сомнением.

— Если Мессалина осмелилась действовать открыто, то не только потому, что она презирает тебя, но и потому, что знает: очень скоро она захватит власть с помощью сената, части народа и даже некоторых легионов, которые будут приветствовать в лице Силия сына одного из самых прославленных их военачальников, сражавшихся вместе с Германиком.

— Ты уверен в этом?

— Цезарь, моя судьба связана с твоей, ты — мой господин и император. И я осмеливаюсь говорить с тобой так из любви к тебе и еще для того, чтобы ты действовал, спасая свою жизнь, а заодно и мою. Ибо я знаю, что Мессалина готова на все. Настало время открыть тебе правду. Я молчал столько лет потому, что боялся потерять жизнь, как потерял ее Полибий и все те, кто пожелал предостеречь тебя. Теперь я, в свою очередь, готов пожертвовать жизнью, чтобы очистить свою совесть. Вот уже девять лет Мессалина беспрестанно обманывает тебя. Перечень ее любовников так длинен, что не уместился бы на одном папирусном свитке. Все твои друзья, все твои слуги принуждены были уступать ей, а те, кто предпочел честь и верность, потеряли жизнь. Так погиб Юст, когда ты совершал британский поход, потому что отказал императрице, то же произошло и с Азиатиком, и с Силаном, ее отчимом. Никто из них никогда ничего не замышлял против тебя, единственное их преступление состояло в том, что они не откликнулись на преступную страсть Мессалины. Я уж не говорю обо всех тех, кого ты не знал, кого Мессалина приглашала в свой дом на Квиринале и кто в конце концов был отравлен или заколот кинжалом, не говорю и о мимолетных любовниках, поскольку Мессалина столь похотлива, что даже если она когда и устает от разврата, все равно никогда не насыщается им.

Слушая эти речи, Клавдий сперва побледнел, потом его лицо сделалось багровым и он впал в прострацию; все его тело сотрясала дрожь, и трудно было понять, вызвана ли она страхом или горем.

— Цезарь, — вновь заговорил Нарцисс, почувствовав, что Клавдий уже готов сдаться, — призови сюда Туррания, префекта продовольствия, и Лузия Гету, префекта преторианцев. Я не сомневаюсь, что они подтвердят мои слова. Они верны тебе, и ты должен спешно действовать, если хочешь сохранить власть.

Клавдий кивнул, и Нарцисс быстро распорядился, чтобы позвали этих двух высокопоставленных лиц. Когда Нарцисс в присутствии Клавдия спросил их о коварствах императрицы, они потупили головы в знак согласия.

— Гета, — сказал, наконец, Клавдий, — почему ты никогда ни о чем мне не говорил? Почему хотя бы не намекнул на истину?

— Мог ли я осмелиться? Цезарь, ты прекрасно знаешь, что стало с Юстом, моим предшественником, когда он попытался поставить тебя в известность о том, что творится в покоях императрицы. Ты бы мне не поверил, и я бы лишился жизни, так и не принеся тебе пользы.

Клавдий вздохнул и повернулся к префекту продовольствия:

— А ты, Турраний?

— Вспомни хотя бы прошедшую неделю, цезарь, — отвечал он. — Я посетовал на то, что Мессалина завладела песчаным плитняком, привезенным из Египта для обустройства скотного рынка. Он понадобился ей для строительства портика в Лукулловых садах. Ты признал ее правоту и отослал меня к ней.

— Клянусь всеми богами! — воскликнул Клавдий. — Может, я уже не император?

— Цезарь, еще есть время вмешаться, — уверенно сказал Нарцисс. — Тебе нужно немедленно ехать в Рим. Преторианцы верны тебе — на данный момент, по крайней мере. Не так ли, Гета?

— Конечно, цезарь. Пока ты под их защитой, ты в безопасности. Надо добраться до их лагеря, и я могу заверить тебя, что они выступят под моим командованием, если этот Силий уже начал, со своей стороны, поднимать сенат и народ.

— Еще нужно отправить вперед вестников, чтобы они предупредили народ о возвращении императора, — предложил Нарцисс. — Пусть народ знает, что император в курсе событий и возвращается, чтобы отстоять свою честь и защитить трон. Кроме того, цезарь, пошли отряды под командованием центурионов для захвата главных заговорщиков прежде, чем они соберутся вместе и станут действовать. Сейчас они разбрелись, многие еще не пришли в себя после свадебной попойки. Еще не поздно спасти твой трон, если ты сможешь проявить волю, достойную завоевателя Британии.

В садах, окружающих дом Силия, празднество было в самом разгаре. Вино по-прежнему лилось рекой, и рабы обходили гостей с блевательницами, чтобы те могли облегчить свои желудки, переполненные пищей и питьем, и продолжать наслаждаться бесчисленным количеством изысканных яств.

Утомленные танцами вакханки лежали на ложах или в траве, готовые отдаться тому, у кого еще окажется достаточно сил, чтобы овладеть ими. Смех уже был не таким громким, как вначале, песни тоже стихли — то ли за-за выпитого вина, то ли из-за царящей жары и духоты. Гай и Мессалина бродили, обнявшись и пошатываясь, по аллеям, среди лежащих на песке и гравии тел. Они остановились под деревом с мощным стволом и воздетыми к темнеющему небу ветвями. Это самое высокое дерево в саду росло на небольшом пригорке; Силий велел так обрезать его ветви, чтобы можно было без труда залезть на верхушку, откуда, за террасами вилл и садами, просматривались римские холмы и окружающая местность. Подняв голову, Гай увидел, что, несмотря на хмель, один из гостей, врач Вектий Валент, тоже побывавший в любовниках Мессалины, устроился на самой высокой ветви и что-то дрожащим голосом напевал.

— Эй, Вектий! — прокричал ему Гай. — Хорошо ли тебе там?

— Я пытаюсь найти, где воздух посвежее.

— Скажи, что ты там видишь? Видишь, как сенат и народ римский идут приветствовать меня в качестве императора?

— Я вижу, что со стороны Остии надвигается страшная буря, — ответил Вектий.

— Тем лучше. Ветер с моря принесет свежесть, — заметил Гай.

При этих беспечных словах он повлек Мессалину к портику, ведущему в дом. Они уже собрались удалиться в комнату для новобрачных, как вдруг увидали бегущего к ним раба Мессалины.

— Госпожа! Госпожа! — прокричал он, падая на колени. — Все пропало! Император обо всем знает, он приближается к Риму со своими охранниками. Центурионы уже вошли в дома некоторых из гостей, чтобы арестовать их.

Гости, находившиеся неподалеку и слышавшие, о чем говорил раб, помчались сообщить эту новость или же просто убежали, чтобы не быть застигнутыми в доме Силия.

В поднявшемся всеобщем смятении один только Силий, казалось, сохранял хладнокровие.

— Мы вели себя безумно, не обеспечив свое будущее, — сказал он Мессалине. — Немедленно отправляйся в Лукулловы сады, чтоб Клавдий не увидел тебя здесь.

— Нет, Гай! — вскричала Мессалина. — Я тебя не покину. И ты оставайся со мной.

— Это погубит нас обоих. Успокойся и веди себя так, будто ничего не произошло. А я отправлюсь на форум и сделаю вид, что исполняю там свои обязанности. Если Клавдий застанет нас спокойно занимающимися своими делами, он не сможет ни в чем нас упрекнуть, разве только в том, что мы поторопились с заключением брака, которого он хотел избежать.

Мессалина была вынуждена прислушаться к столь разумным доводам и поспешила в Лукулловы сады в сопровождении Ливии и нескольких женщин из числа гостей. Она даже не послала за своей обувью, оставленной в спальне, так и пошла — босиком, с растрепанными волосами, в разорванной тунике. Узнавая в этой странного вида женщине свою императрицу, многие римляне свистели ей вслед и посылали бесстыдные насмешки. Дважды ей пришлось прятаться в улочке, чтобы не попасть на глаза воинам, очевидно, уже посланным производить аресты. Женщины, которые поначалу пошли вместе с ней, вскоре ее покинули, убедившись, что сопровождают уже не императрицу, а беглянку.

Добравшись до Лукулловых садов, она послала надежных слуг во дворец за детьми и Вибидией, старейшей из весталок. Она числила эту женщину среди своих друзей и надеялась, что ее вмешательство будет ей защитой. Мессалина хотела, чтобы она обратилась к Клавдию не как к императору, а как к Великому понтифику и умолила его проявить великодушие.

Сделав распоряжения, Мессалина спешно занялась приведением себя в порядок: уничтожила следы оргии, надела чистую скромную тунику из белого льна. Пока Ливия причесывала ее, она гляделась в зеркало и чувствовала, что уверенность в себе возвращается к ней. Она улыбнулась своему отражению и подумала, что испугалась напрасно: она легко вернет свое влияние на Клавдия. Она не знала, что в этот самый момент Силия схватили на форуме, сковали цепями и увели в казарму преторианцев.

В ожидании детей она вышла в сад и остановилась у края бассейна, воду которого рябил легкий ветерок с моря. Уж не предвестие ли это бури, надвигающейся с Остии, о которой говорил Вектий Валент, подумала она.

В повозке, едущей в Рим, Клавдий, который любил дорогой поиграть в кости, теперь сидел неподвижно и молча; вид его был печален и строг. Вместе с императором ехали Нарцисс, Вителлий и Ларг Цецина, бывший консул. Отпущенник добился, чтобы в сложившейся обстановке император ему, Нарциссу, поручил командование преторианцами; Клавдий согласился, поскольку мало доверял Гете, которого оставил в Остии. Нарцисс подготовил записку о развратном поведении Мессалины и ее преступлениях и только начал зачитывать документ императору, как тот вдруг воскликнул:

— Я не могу в это поверить! Мессалина проявляла ко мне столько любви и нежности! И потом ведь есть Октавия, Британик!

Нарцисс всеми силами стремился сопровождать Клавдия в пути и взять командование гвардией из опасения, что Цецина и в особенности Вителлий, который, как он знал, весьма благосклонно относился к императрице, повлияют на настроение Клавдия. И он обрадовался, что ему удалось добиться своего, когда услыхал, как Вителлий ответил Клавдию:

— Надо быть из мрамора, чтобы не расчувствоваться при виде такой красивой и ласковой женщины.

— Ты согласен со мной, Вителлий? — оживился Клавдий. — Можно ли поверить, что моя нежная Мессалина — потаскуха?

— О преступление! О злодеяние! — вздохнул Вителлий.