Карла подняла глаза и нервно кашлянула.

— Принимаю ваши извинения и приношу свои. Мне следовало сдержаться, но вы здорово испугали меня.

О Боже, как же неловко я выразилась, ужаснулась Карла.

— Позволю себе счесть ваши слова комплиментом, неважно, умышленным или случайным. Скажите, как вам нравится «Каталина»? Больше, чем «Максвелл»?

Силы небесные, вот, значит, где он заметил меня, в отчаянии подумала девушка, значит, он видел, как я выделывалась там, да еще в таком безумном одеянии! У Карлы даже дыхание перехватило, она закусила губу, чтобы скрыть смущение.

— «Каталина», несомненно, выигрывает, — ответила она. — Но, надеюсь, вы не восприняли превратно мое поведение у «Максвелла». Конечно, это шоу с «крепдешиком» отдавало дешевым маскарадом. Уверяю вас, что здесь я не надеваю на работу кружевное трико.

— Пожалуй, это разумно, — заметил Фитцджеральд, — иначе могли бы начаться беспорядки в городе.

Карла вспыхнула, мысленно благодаря полумрак в зале, мечтая, чтобы музыка скорее кончилась и надеясь, что она не кончится никогда.

— Да, вряд ли продажа недвижимости требует от агента экстравагантных нарядов. — Карла изо всех сил старалась держаться профессиональной темы. — Последнее слово всегда остается за женой клиента. И я предпочитаю не затевать сделку с одиноким мужчиной. Мало кто решается принять самостоятельное решение. К вам я сегодня обратилась, только потому, что сразу догадалась, кто вы такой, и решила доказать вам свою квалификацию.

— О да, конечно, — не без лукавства согласился Фитцджеральд. — Я понял, что вы догадались, поэтому и держался придирчиво и стойко. Такое же испытание я устроил Франко. Цель моей поездки сюда — найти слабые звенья в цепи, но боюсь, я напрасно отяготил себя этим. Похоже, работа идет как хорошо отлаженные часы. Бен педант, но мастер высочайшего класса, вот почему он и руководит «Каталиной».

— Бен чрезмерно выкладывается на работе, — прямо сказала Карла. Таких, как Бен, она повидала немало. — Слишком близко все к сердцу принимает. И совсем не отдыхает.

— Он бомбардир. Его цель — гол, — поправил Джек.

— Бомбардир?! Как это по-американски! — воскликнула Карла. Ей всегда претил подобный жаргон. — Его цель — гол? Или самоубийство?

— Как это по-итальянски! — в тон ей ответил Фитцджеральд. — Вам, синьорина, свойственна чисто средиземноморская вспыльчивость. А потом, что вы имеете в виду — по-американски? Во мне смешаны, по крайней мере, четыре крови, если не больше. Я живу везде и нигде. Я как бы гражданин мира и только для удобства называюсь американцем.

Он окинул Карлу неторопливым взглядом, на губах мелькнула загадочная, с ленцой улыбка. К счастью, в этот момент музыка кончилась.

— Возвращаю вас к воздыхателю и оруженосцу, — усмехнулся он, краем глаза заметив помрачневшего Макинтайра.

Жаль, что мне скоро уезжать, подумал Фитцджеральд.

Слава Богу, он ненадолго приехал, подумала Карла.

Остаток вечера она запомнила смутно. С кем-то танцевала, с кем-то говорила, кому-то улыбалась и в рассеянности бокал за бокалом пила шампанское, о чем тщательно заботился Макинтайр. Ледяное игристое вино было таким приятным, таким легким, что Карла слишком поздно заметила, что фигуры людей начали терять четкие очертания, что поплыла комната, что зашумело в голове… Карле стало нехорошо. Она не любила хмелеть. Ей невыносимо было терять контроль над собой. Только однажды, еще в студенческие годы она напилась так, что это отвратило ее от алкоголя на многие годы. Но сегодня легкое, освежающее шампанское из вкусного, хорошо утоляющего жажду бодрящего напитка превратилось в сочетании с волнением и духотой в валящее с ног зелье.

Карла вцепилась Йену в руку. Его физиономия уже приобрела кирпично-красный оттенок, хотя многолетняя практика возлияний позволяла ему держаться на ногах относительно твердо.

— Йен, — выдавила Карла. — Пожалуй, я пойду. Я так устала. А ты оставайся, развлекись. Спокойной ночи.

— Нет, нет и еще раз нет, — горячо возразил он. — Я провожу тебя.

Макинтайр гнусавил и глотал слова, наверное, хмель был виной тому, что внезапно вылез наружу вульгарный шотландский говорок.

Когда они выбрались на свежий воздух, Карла поняла, что не просто превысила свою норму, а сильно напилась. Колени подкашивались, в глазах все плыло, и если бы не обхвативший ее Йен, она бы растянулась на земле самым неподобающим образом. А Макинтайру только того и надо было. Облапив Карлу за плечи, он уверенно тащил ее вперед. Девушка безвольно цеплялась за его одежду.

— О Боже, — вырвался у нее смешок. — Похоже, я немного перебрала…

И тут она громко икнула.

Макинтайр ухмылялся, предвкушая приятное развитие событий. У своей двери Карла заплетающимся языком выговорила:

— Сп-покойной ночи… Спасибо, что дотащил меня до дома…

Он казался девушке трезвым как стеклышко. В сравнении с ней — да, но на самом деле он был здорово пьян.

— Только чашка горячего кофе сейчас поможет тебе, — пропел Макинтайр, — и мне, кстати, она тоже не помешает. — Йен втолкнул Карлу в комнату, довел до дивана. — Устраивайся, отдыхай. Я быстро.

Карла повалилась в подушки. Здесь я и усну, мелькнула как в тумане мысль. Двигаться она не могла, сил ее хватало только на то, чтобы закрыть глаза. Все шло кругом. Диван показался ей шлюпкой, болтающейся на волнах. Накатывала дурнота, как во время приступа морской болезни. Пожалуй, кофе — это неплохая идея.

— Чайничек скоро закипит, — доложил Йен. Похрюкивая от вожделения, он сел рядом и притянул девушку к себе. Она не реагировала.

— Спатки хотим? — игриво пробормотал он.

— Да, ужасно, — с трудом сказала Карла, делая усилие, чтобы не двоилось в глазах. Тщетно. У Макинтайра две головы… Это впечатляет, вяло подумала она и зажмурилась. А Йен тем временем настойчиво поглаживал ее руки.

— А почему ты не ложишься? — продолжал заигрывать он, поднял ее ноги на диван, обложил голову подушками.

Карла затрясла головой. Ей стало совсем нехорошо. Лечь это конец… Надо все-таки добраться до ванной, приказала она себе, попыталась встать, но Макинтайр опрокинул ее обратно.

— А что такое? А что мы заволновались? — приговаривал он хрипло. — А кто же поцелует своего мальчика?

И он потянулся к ее губам жадным, слюнявым ртом. Карла отворачивалась, отпихивала его, повторяя:

— Уйди, Йен. Ты пьян… да и я тоже. Я устала, уйди.

На ее протесты Макинтайр не обращал никакого внимания. Он шарил руками по ее телу, не давал ей вздохнуть, пытаясь разжать ее крепко сжатые губы. Дыхание его было несвежим, движения грубыми и похотливыми.

— Йен! — Карла наконец вырвалась. — Прекрати, хватит!

Но животное начало разыгралось в нем не на шутку. Возражения девушки только подогревали его. Он расстегнул «молнию» на ее платье, быстро стащил его вниз и перекинул Карлу на себя. Она бешено рванулась. Оба скатились на пол. Полуобнаженная Карла оказалась прижатой тяжелым мужским телом. Хмельной дурман уступал место панике.

— Сию секунду отпусти меня! — процедила она, не переставая отбиваться от Макинтайра. — Отпусти! Или я закричу!

Ответом был лишь блудливый смешок, а всякая возможность крика была предотвращена очередным удушающим, неистовым поцелуем. Сомнений в непристойности его замыслов не оставалось. Карла изо всех сил колотила Макинтайра по спине, по бокам. Все напрасно. Она уже ощущала физически его возбуждение — ей в живот вдавливался налитый звериной силой жесткий пенис.

Страх, отвращение, гнев резко повысили адреналин в крови. Голова уже не кружилась, мысли стали ясными. В отчаянии Карла пошла на хитрость: она вдруг прекратила сопротивление, расслабилась. Восприняв это как капитуляцию, Йен самодовольно ухмыльнулся и отпустил ее ненадолго, чтобы сорвать с себя одежду. Карла незамедлительно воспользовалась этим, вывернулась и схватила с журнального столика тяжелую стеклянную пепельницу.

— Иди отсюда! — крикнула она и угрожающе подняла орудие защиты. — Мерзавец!

Макинтайр встал.

— Да что ты ломаешься, — пробормотал он, надвигаясь на девушку. — Я же вижу, как тебя разохотило. Давай развлечемся…

Он схватил ее руки.

— Я не хочу! А уж с тобой и подавно! — взорвалась Карла. Она задыхалась от ужаса. Макинтайр здоровый мужик, самый настоящий бык, с таким справиться ей не по силам. А похоть вкупе с алкоголем сделали его разум невосприимчивым ко всем мольбам и аргументам.

— Не изображай из себя недотрогу, — с грязной усмешкой произнес Йен. — Или ты любишь поиграть в изнасилование, а, Карла? Это тебя распаляет? Что ж, я непрочь. Будет очень мило. Давай подеремся, крошка, а затем…

Полный слепого вожделения взгляд этого самца заставил девушку содрогнуться. А он уже расстегивал брюки… Карла метнулась к двери. Макинтайр рванулся, облапил ее, и вне себя от страха и отчаяния она влепила ему по голове стеклянной пепельницей, вложив в этот удар все силы, всю ненависть, все отвращение.

На мгновение тот будто окаменел, а потом грузно повалился на пол и затих.

Пришла очередь оцепенеть Карле. Но когда она поняла, что по лбу Макинтайра течет струйка крови, сердце у нее екнуло, руки сами начали натягивать платье. Надо бежать за помощью, вертелось в голове, надо что-то делать! Господи, неужели она убила его?

Кое-как одевшись, Карла вылетела на улицу и, не разбирая дороги, помчалась в ресторан, где горели яркие огни, звучала музыка, смеялись люди. Карла бежала к Бену. Она решила признаться ему во всем. Будь что будет. Перед глазами роились впечатляющие картины: полиция, «скорая», похороны Макинтайра, прокурор, мама и девочки среди зевак в зале суда…

Девушку трясло от рыданий, как в кошмарном сне мелькали рядом темные клумбы, причудливо подстриженные кусты. Вдруг она налетела на какую-то преграду. Человек! Да, это же Джек Фитцджеральд! Он вышел в парк подышать свежим воздухом. Удерживая Карлу за руки, чтобы она не упала, Фитцджеральд недоуменно спросил:

— Что происходит?

Было чему удивляться, учитывая ее перекошенное от ужаса лицо и взъерошенный, вид.

Карла, хватая ртом воздух, выпалила:

— Я к Бену. Там Йен… С ним… несчастный случай…

— Идем, — приказал Джек.

Со всех ног Карла кинулась обратно, мечтая только о том, чтобы все это оказалось тяжелым, диким сном.

Фитцджеральд не растерялся и принялся действовать. Высказываться по поводу полуодетого, неподвижно лежавшего тела он не стал, зато проверил у него пульс, приподнял веки. После этого, придав Йену сидячее положение, Джек резко похлопал его по щекам.

— А ему хуже не будет? — дрожащим голосом спросила Карла, усомнившись в эффективности такого грубого и примитивного лечения черепно-мозговой травмы.

— Мадемуазель, я два года провел на флоте и научился отличать мертвого от мертвецки пьяного. Он здорово перебрал, иначе не свалился бы, а влепил бы вам сдачи.

Фитцджеральд увидел пепельницу, валявшуюся рядом, поднял ее и внимательно осмотрел.

— Да и вы, судя по всему, сегодня не в лучшей форме, — заметил он, — потому что такой штукой убить очень просто. Похоже, он еще легко отделался. Что же этот бедолага сделал вам, а?

Йен вдруг зашевелился, застонал, захлопал глазами. Джек протянул Карле ключ.

— Бегите в мой номер, 314, быстро принесите бренди из бара на кухне.

Триста четырнадцатый был через четыре двери по коридору. Все еще дрожа, Карла незамедлительно выполнила приказ и почти сразу вернулась с традиционной для всех гостиниц казенной бутылкой.

Макинтайр сидел уже гораздо увереннее и театрально стонал:

— Это не девка, это дикая кошка. Я и пальцем до нее не дотронулся.

Джек бросил на Карлу многозначительный взгляд.

— Выпей-ка это, парень, — спокойно сказал он, — а потом иди к себе. Тебе надо выспаться.

Йен с благодарностью осушил стакан, с трудом поднялся на ноги и позволил Джеку и протрезвевшей Карле проводить его в номер, где они положили несчастного на кровать, стащили с него ботинки и получше укрыли. Шотландец тут же отключился и громко захрапел.

— Теперь ваша очередь, мадемуазель, — решительно заявил Фитцджеральд, привел девушку обратно в ее номер и крепко закрыл двери.

— Сначала в ванную, а потом сразу в постель, — распоряжался он. — Примите Алка-Зельтцер[3]. Утром вас ждет неважное самочувствие, приготовьтесь.

Но пережитый шок оказал более быстрое действие. Последние пятнадцать минут Карлу поддерживали силы, вызванные страхом и необходимостью действовать. Теперь они иссякли. Ее отчаянно затрясло, ноги стали ватными и, самое страшное, предательски закружилась голова.

До ванной Карла дойти не успела. Джек обхватил ее за плечи, чтобы она не упала, но в этот момент девушку мучительно и бурно вывернуло. Ослепительно-голубая шикарная рубашка Фитцджеральда приняла на себя всю мощь этого удара.