Маргарет Пембертон - Меж двух огней

Я сбросила босоножки и удобно устроилась на поросшем мягкой травой склоне горы. Далеко внизу по равнине петляла река. Узкая дорога, по которой я только что ехала, шла вдоль берега. По обе стороны от реки раскинулись зеленые луга, утопавшие в ярких летних цветах и вплотную подступавшие к склону горы, где росли сосны и ели. Не было слышно ни звука, только где-то над моей головой лениво жужжала пчела.

Перевернувшись на живот, я лениво потянулась за биноклем. Вдали виднелась группа домов. Солнце отражалось от покрытых металлическими листами крыш и позолоченного шпиля крохотной церквушки. Окружающие селение поля были аккуратно вспаханы, рядом виднелись яблоневые сады, причем деревья уже согнулись под грузом созревающих плодов. Опустив бинокль, я увидела свою машину, припаркованную у подножия горы и скрытую за деревьями.

Нидернхалль, деревушка, где я остановилась, располагалась в десяти милях к востоку, в защищенной со всех сторон впадине маленькой равнины. Она была окружена растрескавшимися стенами, с зубцами и башенками по углам. Еще одна сторожевая башня высилась над деревенским мостом. Дорога через него была единственной главной улицей Нидернхалля. Она вилась через центр деревни, взбиралась в дальнем конце на склон холма — метров на двести пятьдесят или около того, а потом постепенно сужалась, в конце концов превратившись в узкую тропинку через поля, покрытые цветущими маками и васильками. Отсюда я намеревалась как следует рассмотреть дикое, но очень красивое местечко, к счастью, нечасто посещаемое туристами, которые обычно направлялись или на юг в Гейдельберг, в замки Южной Баварии, или прямо по шоссе к более зрелищным пейзажам Австрии.

Я перекатилась на спину, наслаждаясь тишиной и покоем, и не сразу заметила машину, быстро ехавшую по дороге из Мангейма. Ее пассажиры не подозревали о моем присутствии на пустынном склоне, а я, в свою очередь, не сразу заметила их появление. Их приезд нарушит мой спокойный отдых и полностью изменит все тщательно обдуманные планы. Но пока меня не одолевало беспокойство, я не чувствовала надвигающейся опасности. Моя интуиция молчала.

Год назад я ненадолго останавливалась в Нидернхалле. Тогда мы вдвоем с подругой собрались в отпуск в Инсбрук. Наш отдых явно удался, особенно повезло Шарлотте, поскольку именно там она встретила Джона Маммерса, женой которого вскоре стала. Правда, его приобретение стало моей потерей, во всяком случае, если речь шла об отпуске и моя лучшая подруга, с которой мы были неразлучны со школьной скамьи, отбыла, сопровождаемая дождем из конфетти и добрых пожеланий, на север Англии, оставив меня в одиночестве. Только один факт в какой-то мере компенсировал мою досаду: теперь я была полностью свободна в выборе места отдыха. Ленивое времяпрепровождение в деревенской глуши, где нет ничего более захватывающего, чем руины средневековых церквей, не могло понравиться Шарлотте. Ее голос по телефону звучал недоверчиво.

— Сюзанна, ты не можешь говорить это серьезно! Глухая деревенька где-то в глубине древней Франконии?

— Швабии.

— Не придирайся к словам! Какая разница? Ты наверняка помнишь тамошний туалет — такое не забывается! Уж он-то наверняка сохранился со времен Средневековья. Бога ради, что ты собираешься там делать? — Потом она без перерыва добавила: — Лиза написала, что приглашала тебя с собой в Испанию. Насколько я помню, Ситжес расположен немного южнее Барселоны. Разве это не лучше? Много солнца и моря, вместо того чтобы скучать в глухой провинции.

— Поверь, Лотти, мне там очень нравится, и я вовсе не собираюсь сидеть на месте. У меня есть машина, и я намереваюсь посетить много достопримечательностей в окрестностях.

— Надеюсь, это не бегство? — В голосе Шарлотты звучало одновременно обвинение и подозрение. — Я думала, что ты с безразличием отнеслась к возвращению Хитклиффа в Штаты. Если это причина твоего «Я хочу побыть одна», забей на все…

— Если ты имеешь в виду Иена Дэвиса, — спокойно ответила я, — то нет, я и не думаю бежать, и да, я не волновалась, когда он вернулся в Штаты.

— У тебя хромает грамматика, — любезно сообщила подруга. — И теперь я уверена, что права. Это так типично для тебя — удалиться от всех, словно монашка, и заниматься самоанализом. Тебе совершенно необходимо отправиться в Испанию. Это отвлечет тебя от ненужных рефлексий.

Я рассмеялась:

— Нет, моя дорогая Лотти, ты заблуждаешься. Спокойный и ленивый образ жизни, без снующих повсюду орд туристов, возможность делать то, что я хочу и когда хочу, привлекает меня больше всего. Я пошлю тебе открытку.

— С видом монастыря? — услышала я ехидную реплику подруги, прежде чем положила трубку.

Что ж, возможно, такой отдых не привлекал Шарлотту, но он очень нравился мне, и поскольку мне не с кем было считаться, кроме себя, любимой, я отправилась в Нидернхалль. И сегодня, на второй день моего пребывания здесь, у меня не было ни одной причины сожалеть о принятом решении.

Я не стала останавливаться в отеле, а сняла комнату «с завтраком» у фрау Шмидт, у которой мы жили в прошлом году. Она владела небольшим каменным коттеджем на главной улице. Его стены, покрытые толстым зеленым ковром ползущих растений, нависали над вымощенной булыжником улицей. Мне казалось, что именно эти цепкие, покрытые листьями щупальца удерживают стены из рыхлого камня в вертикальном положении. Петунии и фуксии буйно цвели в ящиках на каждом окне и радовали глаз розовыми и фиолетовыми красками в корзинах над дверью. Конечно, здесь было несколько уступок двадцатому веку, но интерьер оставался спартанским. Хозяйка тщательно следила за чистотой, и каменные полы внизу были отполированы до зеркального блеска, хотя сюда нередко забредали со двора куры. На втором этаже находились две спальни, весьма скудно меблированные. В каждой имелась большая деревянная кровать, а рядом — комод для вещей. Самодельные лоскутные одеяла и коврики несколько оживляли обстановку, и под окнами всегда стояли большие кувшины с полевыми цветами.

Хотя я не говорила по-немецки, а познания фрау Шмидт в английском языке были крайне ограничены, она сумела дать мне почувствовать, что мое возвращение — самая большая радость в ее жизни, и хлопотала надо мной, как курица над цыпленком. Я показала ей фотографию улыбающейся Шарлотты в свадебном платье, вызвав бурю восторга, после чего она схватила мою руку, на которой все еще не было кольца, и стала на все лады причитать, что я почему-то одинока.

Я платила только за ночлег и завтрак, но она настояла, чтобы я взяла с собой сухой паек — толстые бутерброды, холодные сосиски и домашнее печенье, когда уехала из дома на весь день. Мне показалось, что такого количества еды хватит, чтобы накормить, кроме меня, целый автобус туристов, но свежий чистый воздух быстро возбудил волчий аппетит, и я с удовольствием предвкушала пикник на природе.

Я прикрыла рукой глаза от солнца и оглянулась в поисках подходящего места для завтрака. Нижняя часть склона, густо заросшая лесом, давно осталась позади. Я сидела на траве, не имея никакой защиты от солнечных лучей. Издалека донесся звук падающей воды. Казалось, он идет с вершины горы, где небольшая группа сосен отчетливо выделялась на фоне безоблачного неба. Становилось все жарче, и тень, отбрасываемая толстыми ветками, выглядела необыкновенно привлекательно и маняще. Забросив сумку на плечо, я пошла к деревьям. Высокая трава и колокольчики приятно щекотали ноги.

Через десять минут я добралась до вершины, где веяло приятной прохладой. В тени рощи из земли бил родник — это место было окружено желтыми и розовыми цветочками. Потом вода по узкому и неглубокому руслу стекала с горы. Высоко в небе летал одинокий коршун, а внизу виднелись маленькие человеческие фигурки — люди работали на своих виноградниках.

Забота фрау Шмидт оказалась исключительно кстати. В течение пятнадцати минут я сидела у воды, лениво поедая вкусные вещи, прислушиваясь к завораживающему журчанию воды и ни о чем не думая.

Я как раз собиралась сложить остатки пиршества, когда заметила внизу темную точку машины, показавшуюся в нескольких милях к северу. Потом дорога пропала из виду, но через удивительно короткий промежуток времени машина появилась снова. Я достала бинокль. Даже с такого расстояния было видно, что автомобиль несется с опасной скоростью. Он скрылся за высоким холмом и через несколько минут снова появился, на этот раз на дороге, расположенной прямо под горой, на которой я сидела. Я поднесла бинокль к глазам. Как раз в это время машина потеряла управление, и ее понесло по дороге. Я вскочила на ноги и вскрикнула, стиснув бинокль. Мне было плохо видно из-за густого облака пыли, поднятой скользящими колесами. С сильным ударом, который я не могла услышать, но, казалось, почувствовала, машина врезалась в подножие горы, содрогнувшись всем кузовом. В стороны полетели осколки разбившихся стекол. И все замерло, только вспорхнула и в панике унеслась в небо стайка птиц.

Я рванулась вперед, не отрывая от глаз бинокля. Окутавшее машину облако пыли рассеялось, и я с облегчением заметила, как дверца со стороны водителя медленно открылась и из машины выбрался высокий человек средних лет. Несколько секунд спустя открылась другая дверь, из нее показался второй мужчина — лысый и коренастый. Он неуверенно двигал руками и ногами, словно сомневался, что они остались на месте. Сжав голову руками, он прислонился к сложившейся гармошкой машине. Капот сорвало с места, он перелетел через дорогу и теперь торчал из кустов. Задние колеса оторвались от земли и медленно вращались.

Мне пришлось вернуться, чтобы быстро собрать остатки моей провизии и побросать их в сумку. Потом я побежала вниз по склону к пострадавшим.

Я успела сделать всего несколько шагов, когда непонятное движение снова привлекло мое внимание. Поднеся бинокль к глазам, я остановилась, чтобы поправить фокус, и в недоумении замерла. Вместо того чтобы помочь друг другу оправиться от вызванного аварией шока, мужчины повели себя очень странно. Они все время оглядывались назад — на дорогу, по которой только что приехали. Лысый, похоже, орал на своего спутника и размахивал кулаками. Другой, игнорируя явные угрозы, топал ногами и старательно отчищал пиджак и брюки. Он был намного стройнее лысого. Мне удалось разглядеть темно-рыжие волосы и роскошные усы. Одет он был как английский сельский джентльмен, собирающийся на охоту. Вытирая руки носовым платком, он заметил мою машину, припаркованную на обочине.

Я точно видела тот момент, когда ее присутствие зафиксировалось в его голове. Он указал на машину все еще кипятящемуся лысому, и они побежали к ней. Я как раз собиралась убрать бинокль и увеличить скорость, когда в полном недоумении заметила, как высокий человек поспешно огляделся по сторонам, поднял капот моей машины и склонился над двигателем. Второй стоял рядом, прикрыв глаза рукой от солнца, и оглядывал окрестности — я предположила, что он ищет владельца машины.

— Что вы делаете! — воскликнула я и ожесточенно замахала руками. В какой-то момент мне показалось, что он смотрит прямо на меня, но потом его взгляд скользнул выше — туда, где я раньше сидела. В бинокль я видела его совершенно отчетливо.

Это был довольно толстый мужчина сорока — сорока пяти лет, с квадратной челюстью и пухлыми губами. И еще он был явно не в лучшем настроении. К тому же ему было трудно меня заметить. Хотя к этому времени я стояла прямо над соснами, которыми густо заросла нижняя часть склона, снизу меня, очевидно, не было видно. Если бы солнце упало под нужным углом, оно обязательно отразилось бы в линзах моего бинокля. А пока мужчина внимательно оглядел склон и меня не увидел.

Не веря своим глазам, я смотрела, как он отказался от поисков, повернулся к склону спиной и начал дергать дверь моей машины. Через несколько секунд он уже сидел на водительском — моем — сиденье. И я абсолютно ничего не могла сделать, чтобы ему помешать. Капот захлопнулся. Второй мужчина рывком распахнул другую дверь и сел рядом. Мой маленький «моррис» ожил, возмущенно выпустил клуб выхлопных газов и покатил по дороге. Растерянно моргнув, я поняла, что больше его не вижу.

Какое-то время я стояла, тупо глядя прямо перед собой. Когда же наконец до меня дошел весь масштаб катастрофы, я ринулась вниз по склону.

В первый момент мне не пришло в голову, что бежать вниз по такой крутизне не самая разумная затея. Но я была переполнена слепой яростью и могла думать только о том, как бы побыстрее добраться до дороги. Что я буду делать, когда окажусь там — одна и без машины, — меня пока не интересовало.

Скользя и падая, я бежала вниз, спотыкаясь о пни и поваленные стволы деревьев, коварно притаившиеся в густом подлеске. Это был практически вертикальный спуск — быстрый и непредсказуемый. Я не задумывалась о том, что могу в любой момент сломать ногу или в лучшем случае вывихнуть ее. Ветки путались в волосах и хлестали по лицу. Поднималась я на гору около часа. Спустилась же намного быстрее, правда, задыхаясь от быстрого бега, вся взлохмаченная и исцарапанная.