Я достала из кармана телефон и уставилась на дату — послезавтра. Надо же… Именно в этот день, десять лет назад, я встретила странного, светловолосого парня на берегу.

— Так я пришлю их? — спросила Розалия.

— Присылайте, — ответила я, совершенно не понимая о ком идет речь. Я всё благополучно прослушала. Покупатели — подумала я, решили подсуетиться заранее. Роза обрадовалась и защебетала:

— Если договоритесь, так ты с Натальей не робей, гоняй её смело. А он работник без нареканий, на все руки мастер. Без работы остаться в наше время, считай труба, а они за сезон у Файки неплохо откладывали.

Ясно, речь о бывших сотрудниках гостевого дома. Ладно, разберемся.


Первой пришла Наташка. Низкая, пухленькая девушка моего возраста, так и представилась — Наташка. Неунывающая хохотушка, охарактеризовала я её. Она работала горничной у тетки, с мая по октябрь, в этом сезоне рассчитывала вновь получить своё место. Я сказала — хорошо, без работы вас не оставлю, и тоже улыбнулась ей. Раньше, чем через полгода я всё равно продать наследство не смогу, чего добру пустовать. Может Наташа ещё похозяйничает в доме, когда я уеду. Присмотрюсь к ней.

Вечером того же дня к дому подъехали старенькие «Жигули», я в это время убиралась в беседке. Обещанный на все руки мастер, сообразила я. Музыка в машине притихла, из салона вышел мужчина, молодой, лет тридцать, не больше. Кудрявые копной, темные волосы, белозубая улыбка. Армянин, безошибочно определила я и оказалась права. Парень толкнул калитку, вошел на территорию и поздоровался.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍— Добрый вечер, — ответила я, поправив на голове тёткин платок.

— Роза сказала, я могу заехать, — лениво протянул он. Его интонация подсказывала — парень смущается, но усиленно делает вид, что это не так. — Я работал тут, у Фаины Аркадьевны, Гамлет меня зовут.

Я подавила улыбку, но согласилась с тем, кто дал ему это имя. Этому стройному армянину с грустными глазами оно невероятно подходило.

— Давайте, присядем, — указала кивком на беседку и представилась: — Ася.

Акцент у Гамлета едва заметный, а вот самоуверенность и нрав, как говорится, восточные. Не успели мы расположиться по разные стороны стола, он совершенно бесцеремонно заявил:

— Тебе без меня не справиться. Гостей встречать — Гамлет, в саду убрать — Гамлет, кран течет, опять Гамлет. Другой такой дурак на эти деньги не найдешь.

— А ты что же такой дурак тогда? — удивилась я.

— А мне жить негде. Фая комнату дала, а с мая по октябрь ещё и платила. Розалия велела освободить, ты… вы приехать должны.

— Где сейчас живешь?

— У друга ночевал, а у него семья, неудобно, лучше в машине буду.

— Какую комнату ты занимал, Гамлет?

— Самую маленькую, за прачечной.

Я кивнула, хорошо, мол и завела с ним разговор о деньгах. Уверена размер своей зарплаты у тетушки Гамлет слегка приукрасил, мы немного поторговались с ним, но в итоге сошлись, я пообещала премировать при условии хорошего сезона. Гамлет обрадовался и бросился в машину за вещами. Вернулся вскоре, с сумкой наперевес и, щёлкнув пальцами, заявил:

— Красавица, ты не пожалеешь, что взяла меня.

— Ну уж, нет, — отрезала я. — Никаких красавиц, милочек и дорогуш, а то я начну сожалеть прямо сейчас. Ася имя не сложное, постарайся запомнить с первого раза. Сегодня располагайся там, где жил, сейчас принесу ключи, а завтра сломаешь этот душ.

Я указала рукой на уличный душ и пошла за ключами.

— Э-э… Зачем сломаешь? Хороший ведь! — крикнул он мне вслед, отвечать я не стала. Это мои тараканы, ему о них знать ни к чему.


Душ он пытался отвоевать и на следующий день, но я оставалась непреклонна. Тогда он открутил все держатели, лейки и с воплем: «мама дорогая!» принялся ломать. Вечером мы провели ревизию номеров, я записала в блокнот, всё что необходимо поправить и заменить к сезону, список вышел удивительно коротким. Тогда я приписала обои для третьего номера — не помешает освежить. В строительный магазин мы запланировали ехать завтра.

Глава 4


Гордей


Саша повторялся. Сидел напротив и мямлил. Ни одного толкового ответа я не услышал, поэтому с нажимом повторил:

— Я хочу знать, что конкретно ты сделал, для того чтобы наше вино встало на эти полки?

Он повторил всё слово в слово. Я попробовал посчитать сколько раз за сегодня услышал от него «ценовая политика», сбился со счета и не выдержал:

— Иди, Саша, иди, но помни: я жду от тебя результатов. Положительных, отрицательных, но результатов.

Я откинулся в кресле и уставился за окно — пригревает. А не смотаться ли мне за лаком сейчас? И сразу отвести Василичу, пусть прямо завтра начинает, погода позволяет. Я покопался в сети, нужный корабельный лак в наличии только в одном магазине. Закинул в корзину — доставка завтра. Нет, однозначно самому нужно ехать.

Мать застала меня буквально на пороге. Я нырнул в шкаф, избавиться от галстука, в этот момент она и вошла.

— Сын, нам нужно поговорить.

Я подхватил её за плечи, чмокнул в щеку и проводил до своего кресла. Усадил, сам позади встал.

— Что за спешка, мам, разве мы дома не поговорим?

— Ты прекрасно знаешь, что нет. Приходишь который день поздно, уходишь рано, а у меня режим, — повернула она шею и подняла на меня глаза: — Иногда мне кажется, ты меня избегаешь.

— Не драматизируй, пожалуйста, — помассировал я ей плечи, притупляя бдительность. Хватка у мамы бульдожья. — У меня работа. И сейчас я должен бежать.

— Нет уж, ты присядь. Присядь, присядь, — выразительно постучала она ногтем по столешнице, указывая на кресло для посетителей. Я послушно сел и упер подбородок на руку — весь внимание. Мама скривилась: — Не паясничай. Милана вернулась?

— Это всё, о чем ты хотела поговорить?

— Нет не всё. Тебе двадцать семь, Гордей, ты семью заводить собираешься?

— Именно, мама, именно. Всего двадцать семь, — поднялся я. Никакой срочности у того разговора нет. Сейчас перейдет к внукам. Только когда она их нянчить собиралась, между танцами и французским? Безусловно, я рад, что она ищет себя после ухода отца, только на мне пусть не отыгрывается. Я выразительно глянул на часы и протянул: — О-о… Всё, мам, я опаздываю, меня люди ждут.

Мать враз скисла, я послал ей воздушный поцелуй и скрылся за дверью, пока она ещё что-нибудь не выдумала.


Банки были небольшого объема. Набрал Васильича, посоветоваться, тот не ответил. Наверняка носится по пристани, а из-за шума волн не слышит. Тогда я добавил ещё одну емкость и направился в сторону касс. Одно из колес на прихваченной тележке крутилось через раз, её постоянно заносило куда-то вправо, следовало ручную брать, пери теперь эту дуру. С трудом объехал горы ламината и свернул в главную аллею.

Я бы сто процентов преодолел эти несколько метров, оставшиеся до касс, и даже не обратил на них внимания, не зацепи я тот стенд с макулатурой. Два верхних журнала соскользнули на пол, я поднял их, вернул на законное место и увидел её. С противоположной стороны магазина она неторопливо шла навстречу. Я зажмурился и помотал головой абсолютно киношным жестом. Сто раз прокручивал нашу встречу, сто раз представлял где увижу её впервые, но не в строительном, черт, магазине, заскочив на минуту за лаком! Так буднично, что кажется — не правда. Быть не может.

В руках держит блокнот, перелистнула страницу, закрыла его и… подняла глаза. Увидела. Резко остановилась. Точно, блядь, она! И нас разделяет несчастных метров двадцать… Я смотрел не мигая, будто, если моргну она рассеется туманным облаком. Ася вспыхнула, покрываясь румянцем, отвела глаза. Суетливо осматривается вокруг, словно защиты ищет. От меня защищаться собралась? Вцепилась руками в тележку скучающего рядом мужика. Я поначалу не обратил на него внимания, а теперь дошло — они вместе. Ася — моя Ася! — и гребаный армянин выбирают себе обои! Долбануться можно. Нет, я ничего против армян не имею, но на этом месте любой мужик — гребаный мудак.

Этого ей показалось мало — недостаточно ещё меня добила — Ася подхватила его под руку и стала разворачиваться, пытаясь одновременно пихать его и тележку. Мужик не сразу сообразил, чего от него хотят и поначалу упирался, она что-то шептала ему, а мне хотелось орать на весь зал. Перекрикивать эту дебильную мелодию, льющуюся из динамиков. Они скрылись за ближайшими стеллажами, я подхватил банки с лаком в обе руки.


Не смог. Я так долго искал её и не смог подойти. А сейчас не могу уехать. Припарковал машину ближе к выходу и сижу, как долбанный Пинкертон, в машине. Жду. Не хочу ставить в неловкое положение.

— Блядь, ты дебил? — спросил я себя. — Какое, на хрен, положение!

Они спустились через двадцать четыре минуты. Она осмотрелась по сторонам, я на всякий случай прижался к сиденью. Увидеть не должна, на парковке полумрак, а стекла машины затемнены. Ася, в огромных, темных очках, резво направилась к Жигулям, нетерпеливо скрылась внутри, её спутник складывал покупки в багажник. Белая «семерка» выглядело плачевно.

— Он её выкрал, держит в заложниках… что? Что?! Что, блядь! — долбанул я по рулю. Я ни черта не понимаю в этой женщине.

Я «проводил» их. Негласно, но не особо скрываясь. Оказывается, приехала к тетке, надо же. А потом долго стоял на углу и ждал, что армянин уедет. Поможет разгрузиться и уедет. Мне не хватило и часа, чтобы понять — человек не наемный и не случайный. Ворота и не думали открываться, а он выезжать. Я посчитал брошенные у машины окурки, захлопнул дверь и уехал.


Уехал недалеко, до ближайшего бара. Сто грамм виски и стейк, к которому даже не притронулся. Вискарь, напротив, опустошил до дна и попросил повторить. К черту! Все эти стенания и душевные муки, к чертям собачим. В топку их! Напьюсь, чтобы не думать, чтобы ни единой паршивой мысли не осталось.

Я дурак переживал, мучился, казнил себя за то опоздание, а она преспокойно обои выбирает! Не удивлюсь, если она тогда, восемь лет назад, и вовсе не пришла на эту встречу. И смыться наверняка планировала заранее. Да, пошла она! Я хлопнул второй стакан, чувствуя разливающееся тепло по жилам, заказал такси и махнул в «Пьяную устрицу», самый непотребный клуб в городе.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍Клуб оказался закрыт — рано. Я настойчиво постучал, куда они денутся, пустят, клиентами в это время не разбрасываются, не сезон. Недовольный охранник потребовал выметаться, но хрустящая купюра сделала своё дело. Бармен встретил постной миной. По барабану мне его недовольства.

— Текилу! Сразу три, — добавил я и спросил: — А музыка где?

— Ди-джей ещё не пришел, — ответил парень и наполнил мне три шота, как я велел. Я опустошил их друг за другом и махнул ему рукой — повтори. Тот повторил и заинтересованно уставился: — День не задался?

Ха! День! Стоит ли мелочиться…

— Бери выше, жизнь!

— Бывает, — пожал он плечами. — А вот и ди-джей, сейчас вам музыку включит.

Музыку врубили. Пока я уже не торопясь расправлялся с налитым, в клубе материализовались две девчонки. Расположились неподалеку, за столиком, глазищами стреляют. Я сделал бармену заказ и перебазировался к ним, барышни не противились, а увидев принесенную шустрой официанткой текилу и вовсе развеселились.

Вскоре я уже танцевал между ними, вяло подумывая которую из них трахнуть. Не против, по-моему, были обе. Народ прибывал, музыка долбила — ве-се-лу-ха.

По части выпивки девочки от меня не отставали, мы заказали ещё одну бутылку. За ней, кажется, была ещё одна…


Торкнуло меня внезапно. Хотя кто его знает, может я весь вечер к этому шёл, заливаясь алкоголем. Идея, посетившая в туалете, куда я отправился отлить, показалась на удивление толковой.

— Какого хрена ты здесь делаешь? — покачнувшись, поинтересовался я у отражения. Сфокусировал взгляд и надавил в стекло костяшками пальцев: — Неет… ты слишком долго ждал, слишком долго и ты имеешь право знать. Так пойди и спроси.

Такси искать не пришлось, у клуба уже паслись желающие заработать, прыгнул в первую тачку, назвал адрес.

Ткнулся в запертую калитку, приложился плечом к металлу и стал долбить. Про звонок я даже не вспоминал. Мне до зарезу необходимо её увидеть. Помешать им. Разрушить их возможно уютный вечер.

— Ася, — позвал я в темноту и ещё громче взревел: — А-ся!

Они и не думали открывать, притаились, как тигры в засаде. Долбил, пинал — безрезультатно.

— Чем я был плох, милая? Чем, черти тебя дери?! — орал я, пытаясь направить звук, как можно дальше, за ворота. Чтобы слышала наверняка.