Лина Мур - Между нами

– У тебя рассудок помутился, Эд. Ты несёшь такую чушь. Ты снова выдумал всё это, чтобы найти для себя оправдание. Нет, я не поведусь. Больше не поведусь. Я вычеркнула тебя из своей жизни. Признаю, что Гарри, действительно, был лучше тебя, но ты и он это один человек. Хватит нести эту ахинею. Хватит, – только разворачиваюсь, чтобы уйти, как Эд хватает меня за локоть и насильно притягивает к себе.

– Я всё тебе расскажу. Давай присядем где-нибудь, и я всё расскажу, Джо. Я не вру тебе. Ты у меня одна была и осталась, кто хоть как-то терпел меня. Пожалуйста, Джо, я больше не могу так. Меня совесть сгрызла. Я никому не нужен. Никому больше, понимаешь? Меня тоже обманули. Меня жестоко разыграли, и я выпытал у матери, как так получилось, что я остался в дерьме, а Гарри в золоте. Прошу тебя. Умоляю, Джо, дай мне всё тебе объяснить. Он тоже любит тебя. И любит намного сильнее, чем любил я.

Это всё какое-то безумие. Я не понимаю, как такое может быть, и не верю ничему. Я в шоке. В ужасе. В панике. Эта заминка позволяет Эду утащить меня за собой в круглосуточную закусочную за углом.

И мне хочется поверить. Хочется, потому что я так скучаю. Мне не хватает Гарри. Я сдаюсь. С каждым днём находиться здесь становится сложнее. Я вымотана. Я устала от этой жизни. Мне холодно и одиноко.

– Держи, это согреет немного, – Эд ставит передо мной пластиковый стаканчик с чаем.

– Говори, – выдавливаю из себя.

– Гарри живой человек, и сейчас он находится в Сан-Франциско. Я тоже там был. Я жил в его доме и познакомился с нашим отцом. Он богат и влиятелен. У него свой бизнес, который мне был близок. Он занимается поставкой мясных продуктов. Я узнал о брате в пятнадцать лет, когда мать, напившись, снова избила меня и стала обвинять в том, что я не умер, иначе бы она была рядом со своим любимым и сыном, которого хотела. Она постоянно повторяла его имя. Гарри. Гарольд Брейн. После того, как отошёл от побоев, я начал искать его. Я наткнулся на страничку парня в «Твиттере», очень похожего на меня, но в то же время сильно отличающегося от меня. Он был популярным, крутым, богатым и красивым. Я написал ему, рассказав о том, что я его брат. Мы всё это время переписывались, и я втайне завидовал ему, ненавидя за то, что он, возможно, занимает моё место. Мы договорились встретиться на наше двадцатипятилетие в Париже, чтобы познакомиться лично. И он был таким же крутым, каким я видел его на фотографиях. Ему легко всё давалось. Я ещё больше начал завидовать. И в одну из ночей я решил, а почему бы и не заменить его в Америке, и пусть он хлебнёт дерьма, раз считает, что моя жизнь рай. Я сфотографировал его татуировки, тщательно наблюдая за ним, копировал поведение, а посадить его на рейс до Лондона не составило труда. Он был пьяным и отключился. Я попросил охрану донести его до трапа, выдумал целую историю, и мне пошли на уступки. Он улетел, а я пошёл делать татуировки, как у него, и начал худеть. Конечно, мой вид оставлял желать лучшего, когда я приехал в Америку, но за всё это время я добился результатов. Я специально не отвечал на его звонки, желая, чтобы он сдался первым и признал, что я лучше. Но ни черта не произошло. Он выиграл, да ещё и тебя забрал. У него было всё, кроме тебя. А теперь и ты у него тоже есть…

– Так, эту ерунду оставь для своих ночных фантазий. Всё выглядит слишком нереальным, Эдвард. Мои родители знают твою мать всю жизнь, и они ни разу не говорили о том, что у тебя был брат, – цежу я сквозь зубы. Его история уже похожа на психический бред. Идиотизм и ложь.

– Потому что все считали его мёртвым. Когда моя мать залетела от отца, она только окончила школу и ей пришлось остаться дома, а твоя мама поехала в университет, отец был в армии. Всё это случилось тихо, и мало кто знал, что, вообще, произошло. Мой отец был единственным ребёнком у своих родителей, как и моя мать. Они были состоятельны, и чтобы спасти своего сына от проходимки, какой считали мою мать, уехали в Америку, но отец остался здесь. Он обещал, что женится на ней и будет рядом. И он был, пока она не родила нас. Я был слабым, очень слабым, а Гарри здоровым и сильным. Отец забрал его, получив разрешение от матери на вывоз из страны, чтобы он всё подготовил в Америке для меня и матери, когда мне будет разрешено летать такие расстояния. Отец предполагал, что я умру, и кинул мать. Он пропал. Его телефон не отвечал. Он больше не звонил ей, как и его родители сделали всё, чтобы никто не знал, куда он уехал. Они сменили фамилию, и их след простыл. Моя мама была в ужасе и шоке от того, что он сделал. Я едва не умер. У дедушки поднялось давление из-за событий, когда мама во всём призналась. Это было позором для всей семьи. Деду вызвали скорую, но они не успели, он умер от инсульта. Это был ужас для них. Бабушка умерла через полгода. Моя мать осталась с младенцем на руках, пекарней, без образования, без второго сына и без любимого, который её обманул. Она за короткий срок похоронила двоих родных людей, и потеряла стольких же. Она медленно начала сходить с ума, и в итоге сейчас находится в психиатрической клинике. Она свихнулась от душевной боли.

Эдвард замолкает, а я так и сижу в шоке. В моей голове его слова пока не могут уложиться. Это что-то нереальное, за гранью фантастики. Но он верит в это. Он искренне верит своим же словам, вот это меня пугает очень сильно.

– Мать била меня и заставляла быть всегда рядом с собой, потому что боялась потерять и меня. Но в то же время вымещала на мне свою злость и боль, живущую внутри. Она стала такой, потому что ей никто не оставил выбора. Ей пришлось превратиться в суровую и неприятную женщину, чтобы хоть как-то утвердить себя в мире мужчин. Но в моменты слабости или алкогольного запоя, который я пытался скрывать ото всех, выдумывая сотни причин, почему она не вышла на работу, шёл туда сам, она вспоминала об отце и брате. И только однажды она назвала его имя, когда, видимо, поняла, что отец всё же никогда не вернётся к нам. Моя мать осталась с разбитым сердцем. Я не знаю, как сам отношусь ко всему этому. Я ненавижу себя за то, что променял её на отца. Но он не плохой. Он одинокий и такой же холодный, как она. Я…

– Эдвард, у тебя есть доказательства того, что это всё правда? – Перебиваю его, напряжённо смотря в его глаза.

– Да-да, конечно. Я могу сказать, где точно живёт мой отец. Я могу назвать время и место, нашего с братом рождения. Я могу в точности описать дом, в котором они живут и…

– Нет, я не об этом. Я о фактах. К примеру, фотографии Гарри или же твоего отца? Что-то весомое, а не твои слова.

– Я… да, я…у Гарри раньше была страница в «Твиттере», но он её удалил месяц назад. Он… там… она была, клянусь. Я там с ним общался…

– А сообщения у тебя остались? На твоём профиле? – Хмуро уточняю я.

– Я удалил, Джо. Боялся, что мама увидит или ты. Это была моя тайна и я…

– То есть, у тебя в наличии только твои слова, которые больше похожи на выдумку, так?

– Нет! Я могу… чёрт, Джо, я не лгу. Ты же сама говорила, что я изменился. Все это видели. И шоу… то, шоу, которое вы устроили, я тоже его видел…

– Конечно, ты видел, Эдвард. На сцене был ты, – зло шиплю я. Он меня разводит. Это его очередная попытка, чтобы чего-то добиться от меня, забрать что-то у меня и разорвать меня сильнее. Не поведусь. Никогда не поведусь.

– Не я, Джо! Клянусь, не я. Я видел. Мы с отцом приехали раньше. Он понял, что я не Гарри, и потребовал объяснений. Я рассказал ему всё. Он обещал мне, что если я помогу ему вернуть Гарри обратно и отвадить его от тебя, то он и меня заберёт, понимаешь? И я поверил ему. Я ждал его. Три месяца ждал, что отец позвонит мне и скажет, что ждёт меня там, в Америке, и мы будем все вместе. И маму нашу перевезём. Но он обманул меня. Мне пришлось помочь ему, ради себя… чёрт, Джо, я не вру тебе. Я признаю, что слишком жестокие слова сказал тебе, но пойми меня. Я надеялся на то, что Гарри увидит, какой он придурок, и вся его крутость испарится. А что в итоге? Он с твоей помощью с нуля построил хорошую концепцию ресторана. Он был на коне. Он скакал на сцене и обзавёлся друзьями, которые меня никогда ни во что не ставили. Он тебя забрал у меня. Единственное, чего у него не было, это тебя. Я был в бешенстве. Его силой увезли, отец поставил ему условия…

– Всё. Хватит, – ударяю по столу и поднимаюсь с диванчика.

– Джо…

– Ты заврался, Эдвард. Ты выдумал всё это, чтобы я снова помогала тебе и вернулась в эту дыру. Ты никогда не заботился обо мне так, как я о тебе. Ты выдумал Гарри… ты… ты заставил меня влюбиться в него. Ты внутри смеялся надо мной, над моей глупостью и теперь смеешь приезжать сюда, чтобы вывалить всё это дерьмо, которое придумал. Ради чего? Господи, Эдвард, хватит. Тебе двадцать пять лет, и у тебя ни черта нет. Ты не можешь вырасти. Ты живёшь в каком-то выдуманном мире и считаешь, что я что-то должна тебе, как и другие. Знаешь, я даже могу точно сказать, зачем ты лжёшь сейчас. Ты без меня трусишь начать бизнес с нуля. Ты не хочешь поставить себя под удар, как и раньше. Я прикрывала тебя перед Нэнси. Я защищала тебя от неё, и она никогда не пила. Ты врёшь. Хватит с меня всей этой чепухи…

– Но, Джо, поверь мне. Прошу тебя, я не лгу сейчас. Да, может быть, я был не самым хорошим другом, но я любил…

– Закрой свой рот! Ты никогда не любил меня! Никогда! И я тебя тоже! Ты стал Гарри, чтобы проучить меня, отомстить мне! Ты отомстил! – Я кричу, привлекая к нам посетителей заведения.

Провожу ладонью по лицу от отчаяния и боли, которая с новой силой сдавливает моё и так уже израненное сердце.

– У тебя нет никакого брата близнеца, ты трусишь взять на себя ответственность за свои слова и поступки. Ты так постоянно делал. И я с тобой закончила, Эдвард. Ты не Гарри и никогда им не был. Ты просто хорошо изучил меня и предстал передо мной тем, кто, действительно, может меня заинтересовать. Ты играл со мной, а я тебе верила. В каждое твоё слово верила. В каждую улыбку. Каждому поцелую. Всему верила и прощала тебя. Думаешь, я счастлива здесь? Нет. Ты заставил меня пройти через ад. Ты вынудил меня увидеть, что ты можешь быть лучше, чем есть. Ты последний подонок, Эдвард, как и твоя мать. Ты причиняешь боль, и тебе хорошо от неё. Но больше со мной этот трюк не пройдёт. Забудь обо мне и никогда не смей подходить, понял? Никогда. Между нами больше ничего нет. Ты для меня никто, и я прощаюсь с тобой навсегда. Прекрати быть трусом, Эдвард. Начни бороться за то, что тебе дорого, или хотя бы найди это в конце концов. Но наши пути разошлись. Прощай. Это моё последнее слово, – выскакиваю из закусочной и чувствую, как щёки покалывает от холода. По ним вновь катятся слёзы, и так горько внутри. Я больше ничего не понимаю и не хочу понимать. Я отпускаю Эдварда и начинаю учиться жить без Гарри и воспоминаний о нём. Хватит с меня подобного. Хватит влюбляться не в тех.

Две с половиной недели спустя…

Сан-Франциско

Гарольд

– Ещё, – еле ворочая языком, достаю деньги и кладу на барную стойку.

Почему люди спиваются? Потому что теряют самих себя. Всё теряют. Становятся жалкими и трусливыми. Они боятся сделать хоть что-то. У них опускаются руки. Всё опускается, даже член. И вот я теперь тоже словно растёкшееся дерьмо, как и другие. Я изменился за эти месяцы. Я упал на дно. Мне не стыдно. Ни капли. Я сдохнуть хочу от боли и от отвращения к себе.

Моя свадьба состоится через три дня. Сегодня у меня мальчишник. Весело. Ничего не скажешь. У меня за спиной голые девицы крутятся на шестах. Мои друзья… хрень это, а не друзья. Никого нет рядом со мной.

Мне плохо и гадко. Ещё мутит от алкоголя. Из меня скоро всё пойдёт обратно. Гадко. Тупой козёл я, вот кто я. Сам себя раздражаю.

Скатываюсь кое-как с барного стула. Расталкиваю людей. Натыкаюсь на них, возмущаясь тому, что они, вообще, попадаются на пути. Сидели бы по кабинкам, нет, мне же нужны ещё препятствия, чтобы поцеловать грязный пол. Класс…

Выхожу на прохладный ночной воздух, и меня качает из стороны в сторону. Зрение размытое. Желудок болит. Или это сердце. Я не в том состоянии, чтобы разбираться.

Плетусь по улице. Просто плетусь, из моей памяти выскальзывают все обстоятельства того, почему я здесь, и куда мне идти. Дерьмо такое. Я это дерьмо.

– Дерьмо, – бормочу себе под нос, облокачиваясь о стену, и ощупываю карманы своих джинсов. Зачем? Чёрт его знает. Не помню.

– Выглядишь, конечно, ужасно, Гарри.

– Сам знаю, – бурчу я, пытаясь оттолкнуться от стены, но почему-то сползаю по ней.

– Тебе плохо?

Докатился, слышу голоса и разговариваю с ними. Дебил.

– А по мне не видно? Мне офигенно… я крутой, мать его. Я такой крутой… мудак я. Хватит болтать со мной. У меня… с языком что-то… он распух, – прикрываю глаза и вытягиваю ноги. Спать хочу.

– Поднимайся давай. Пахнет от тебя тоже ужасно. Прекращай пить, этим ты никому не поможешь. И ты не крутой, Гарри. Ты просто жалкий, – меня вроде бы трогает кто-то. Вот чёрт, банда уличная. Сейчас обчистят карманы и разденут. Плевать.