– Привет, Джози, – тот самый акцент. Тот самый приятный тембр. Тот самый цвет глаз. Те самые эмоции, которые я уже практически забыла.

– Нет… нет… нет, я сказала. Мне нужно в госпиталь. Я…я рехнулась. Ты свёл меня с ума. Он мёртв… мёртв, и ты не заставишь меня снова в это поверить, – хриплю я, выставляя руки перед собой, и отхожу от призрака, который стал самым невероятным воспоминанием для меня.

– Джози…

– Нет! Тебя нет! Ты больной! Ты заразил меня! Нет! Не получится! Не смей! – Выкрикивая, продолжаю пятиться назад, ища логическое объяснение происходящему.

Клянусь, это Гарри. Я всё могу отдать за свои выводы. Это он. Его походка. Его взгляд, от которого мурашки щекочут кожу. Странное ощущение в груди и невероятная уверенность в правильности своих мыслей.

– Эд был прав, только ты и различаешь нас. Как? Как ты поняла, что я не он? Я даже попытался сымитировать его акцент, – это существо, странное и пугающее меня, вглядывается в мои глаза, а я то открываю рот, то закрываю его. Быть не может подобного. Я сумасшедшая. Я такая больная… я…я боюсь.

– Ты это чувствуешь, да? Я столько месяцев представлял нашу встречу… настоящую встречу. Понимаешь, о чём я? Я мог выдумать и слёзы, и даже драку, и очередную шишку на голове, но… мне было очень страшно. Веришь? И мне страшно встретиться с тобой после стольких месяцев. Это я, Джози. Это я. Теперь могу быть честным с тобой и сказать, что я, действительно, существую. Не было никакого альтер-эго. Я не выдумывал ничего, когда рассказывал тебе о своём прошлом. Оно моё, слышишь? Я реальный, Джози. И я существую отдельно от брата. Я Гарри, – он расставляет руки и шире улыбается.

– Боже мой, это конец. Всё, поздравляю тебя, психопатка, ты окончательно сошла с ума. Здесь никого нет, но ты видишь призраков и веришь в них. Всё, это конец, – бормочу я. Ноги подкашиваются, и я медленно оседаю на дорогу.

– Джози…

– Не приближайся. Тебя не существует. Уходи… просто уходи или… или признайся, что ты разыгрываешь меня, Эд. Ты изводишь меня. Мстишь снова за что-то. Ты ненавидишь меня. Ты презираешь меня. Ты специально рассказал все эти ужасающие страсти, чтобы я думала о тебе и сходила с ума. Ты заставил меня звонить матери и узнавать, что вас когда-то и, правда, было двое. Но он мёртв. Твой брат не выжил, и ты… ты больной. Не подходи, – шепчу я. Тру лицо, тяжело дыша. Меня тошнит что-то. Голова кружится. Сильно кружится. Дышать сложно.

– Джози, это я. Я не мщу тебе, и я вернулся. Я живой, – всё же этот наглец опускается на корточки напротив меня, продолжая издеваться. Боже мой… я не вытерплю. Мне так плохо. Мне плохо…

– Джози…

– Нет!

– Джози, посмотри на меня. Помнишь, ты говорила о клее? Помнишь? Сейчас не больно. Мне не больно. Когда я уехал, обманув тебя, отправился в Париж, чтобы поменяться местами снова с Эдом и забрать свои документы. Меня зовут Гарольд Брейн. Мне двадцать пять лет. И всё это время я жил в Сан-Франциско. Вот… сейчас, Эд говорил, что ты не поверишь. Но я жив, и я существую. Отец забрал меня с собой, оставив слабого брата Нэнси. Отец думал, что Эд умрёт, но он выжил, и я тоже живой. Джози, это я, – копается в карманах куртки и достаёт мобильный. Что-то там ищет и поворачивает экраном ко мне.

– Возьми. Там мои фотографии за всю мою жизнь. Я рос с отцом, а Эд с матерью, – дрожащими руками беру телефон и вижу там маленького Эда.

Я видела его фотографии, и эти очень похожи, только окружение другое. Там незнакомые люди, нет, одного из них я уже видела… тот наглый и противный мужчина, который назвал меня грязью, как и мои закуски. Только на снимках он молодой и держит на руках мальчика. Затем ещё и ещё. Школа. Эд, но другой, худой, улыбающийся и в форме нападающего, стоящий среди девочек из группы поддержки. Он взрослеет на глазах. Вечеринки. Официальные фотографии в костюме. Его первая татуировка, и он показывает пальцем вверх. Листаю следующие фотографии, и этот парень не меняется. Он не толстеет, не сидит угрюмым в моей гостиной, не ест выпечку. Он путешествует, ходит на вечеринки, веселится и всегда окружён девушками. Они только и меняются. И в самом конце фотография двух совершенно одинаковых парней в какой-то спальне. Они улыбаются. А затем следует видеозапись. Запускаю на неё.

– Привет, Джо. Как ты видишь, я не врал тебе. Это мой брат – Гарольд. И он из плоти и крови. Сейчас мы находимся в Сан-Франциско, и завтра я собираюсь жениться на его невесте. Я остаюсь здесь, но он летит к тебе. Выслушай и не отталкивай его, потому что он ни в чём не виноват. Это я предатель и козёл, клянусь…

– Он унылое дерьмо, – вставляет со смехом близнец, толкая Эда.

– Я прошу прощения у тебя за то, что был таким. Я изменился. Но здесь. Не с тобой. Не среди знакомых, а в этом мире. Он стал для меня ближе. И я прощаюсь с тобой. Не знаю, увидимся ли мы ещё когда-нибудь, но я уверен, что впервые поступаю верно для тебя. Я буду любить тебя своей странной и унизительной любовью, как самого лучшего друга, но на этом наши пути расходятся. Тебя ждёт другой. С другим будь счастлива, Джо. Он уже едет к тебе. Гарри существует, – видео обрывается, и я поднимаю голову на человека с записи.

– Фальсификация…

– Нет. Вот мои документы, – протягивает мне американский паспорт и показывает фотографию. То же имя. Гарольд Брейн. Затем кучу виз и штампов.

Мой рот приоткрывается, пальцы деревенеют, и телефон выскальзывает из руки, а этот человек ловит его.

Так, я абсолютно точно рехнулась.

– Где мой папа? – Выпаливаю я.

– Дома. Ждёт тебя вместе с мамой. Он одолжил мне машину, чтобы я встретил тебя, но не особо хорошо помню путь сюда, так что немного заплутал. Я вернулся в Англию вчера. Твои родители в курсе того, кто я такой на самом деле. Они были в таком же шоке, как и ты.

– Я…я…мне нужно на воздух, – шатаясь, кое-как поднимаюсь на ноги.

– Джози, ты на улице…

– Мне нужен воздух. Мне должны помочь… мама поможет. Она знает, что Эд не в себе, и я тоже теперь больная. Воздух… мне требуется воздух, – я иду в каком-то тумане, забывая о своих вещах. Просто иду по дороге. Я не могу поверить. Мне так душно. Боже мой…

Останавливаюсь, когда голова начинает соображать. Первое появление Гарри в моём доме. Его поведение. Его слова. Незнание элементарных вещей. Он не узнавал тех, с кем учился. Лоботомия. Татуировки. Его интерес ко всему и странные знакомства. Отличный характер. Иной акцент. Рассказы про неудачи и попойки. Любовь к тому, что ненавидел Эд.

Оборачиваюсь, видя, что он стоит на дороге и ждёт.

Их двое! Этих наглых и самовлюблённых эгоистов двое, и они оба живы! Они играли со мной! Они развели меня! Гарри и Эд – две абсолютно противоположные личности, и они так пошутили! Вот почему произошли такие изменения после Парижа! Это был другой человек! Я чувствовала подвох! Я всё знала!

– Ах ты козёл! – Визжу я, разгоняясь и замахиваясь на Гарри.

– Наконец-то, психованная любимая истеричка в строю! – Хохоча, этот отморозок отскакивает от меня.

– Ты играл со мной! Ты врал мне!

– Я не играл… может, чуть-чуть, но я влюбился в тебя!

Из моего горла вырывается крик, наполняя паром всё вокруг меня, и я срываюсь на бег. Гарри уносится от меня. Снова! Я убью его!

– Ты влюбился до того, когда решил играть роль другого человека или уже после того, как мы с тобой переспали! Извращенец! Стрекоза противная! Я ненавижу тебя! Возвращайся обратно в свою Америку! Психи! Ненавижу! – Гарри резко останавливается, и я падаю прямо на него. Мы заваливаемся на дорогу, перекатываемся по снегу. Пытаюсь придушить его к чёртовой матери. Луплю руками, ногами. Всем, чем придётся, но он блокирует каждый удар, заваливаясь на меня и прижимая в земле, смешанной со снегом.

– Ненавидишь? Правда? – Шепчет он, тяжело дыша.

– Да! Ненавижу! Убью! За твои чёртовы бубенчики подвешу! Ты кинул меня! Ты использовал меня! И Эд знал обо всём! Вы издевались надо мной! Вы…

Кислород заканчивается, когда его губы касаются моих. Гарри обхватывает моё лицо холодными и мокрыми ладонями, прижимаясь ближе. Моё сердце замирает на секунду, а затем горячие слёзы вырываются из глаз. За всё это время. За каждую минуту, пока я корила себя за чувства к тому, кого не было. За боль. За горечь. За неудачи.

– Джози…

– Как ты мог? Я же… я… ты существовал, а он сказал, что играл со мной. Это правда? Вы придумали это всё…

– Нет, нет, Джози. Эд так сказал, потому что мой отец его заставил. Это долгая история, но я всё расскажу так, как оно было. Обещаю тебе. Я не играл. Я жил. С тобой жил. Я влюбился. Я изменился. Я вернулся, Джози. Я думал о тебе постоянно. Я писал тебе сообщения, но не мог их отправить, иначе бы тебе испортили жизнь по приказу моего отца. Он решил всё за меня. Не было у меня выхода, Джози. Любимая… я люблю тебя. Я очень люблю тебя. И клей тоже реален. Я чувствовал его и боль от него. Я корил себя. Я растерял все цели. Я сдулся. Я…я люблю тебя. Очень-очень люблю тебя. И я остаюсь здесь. Мы откроем наш ресторан. Мы будем вместе. Я здесь. Я живой, и я здесь. Я вернулся к тебе, Джози. Я вернулся настоящим. Об этом сюрпризе я тебе говорил тогда. Я думал, что мы поменяемся с Эдом и приедем к тебе вместе. Я останусь с тобой и всё расскажу, но не смог. Меня… долгая история и не для этой минуты. Я люблю тебя. И я никого никогда не любил, а тебя полюбил. С тобой я лучше, чем есть на самом деле. С тобой у меня вырастают крылья за спиной. Я. Люблю. Тебя. Джозефина…

– О, Господи. Гарри! – Взвизгиваю я. До меня только сейчас полноценно доходит, что происходит. Это он. Такой же, как и раньше. Те же чувства, но сильнее. То же восхищение им, но глубже. Та же любовь, но настоящая.

– Гарри, – шепчу, дотрагиваясь до его лица. Он улыбается мне и кивает.

– Гарри, кроха. Гарри.

– Боже… боже мой, это ты. Ты живой… ты… ты… я думала, что всё. Я сошла с ума… я… Гарри, – хватаю его за волосы и тяну на себя, слыша его писк от боли.

Целую его губы. Целую щёки. Целую нос и плачу. Целую и плачу. Так до бесконечности. Если я рехнулась, то это самое лучшее психическое заболевание.

– Кроха, – трётся холодным кончиком носа о мой.

– Надо встать, иначе ты заболеешь, а я не так планировал встретить Новый год и первую нашу ночь вместе. У меня в планах долгий согревающий массаж, а потом долгий сон, – Гарри поднимается с меня и помогает встать.

Я глазам своим не верю.

– Вы так похожи.

– Мы близнецы, Джози. Но ты нас различаешь, – смеётся и тянет меня к машине.

– И это не липовые документы, да? Прости, я в ужасе и пока в шоке, – шепчу я.

– Нет, мои документы не липовые. Всё в порядке. Я знал о том, что ты будешь в шоке.

– А Эд? Он в Америке? Он женится? Или я это выдумала?

– Нет, ты не выдумала это, и он уже женат. Сегодня рано утром я получил его фотографию с женой из Вегаса. Ты не досмотрела альбом. Он женился на моей бывшей невесте, от которой обещал избавить меня. И он избавил меня от неё.

– Ты был помолвлен, когда спал со мной? – Возмущаюсь я, ударяя Гарри по плечу в машине.

– Эй, кроха, полегче, я же за рулём. Нет, я лично не делал ей предложения. Это сделал Эд, чтобы выслужиться перед отцом…

– Твой отец! Я видела его! Тогда! В ту ночь! Он обозвал меня грязной девкой! – Взвизгиваю я, отчего Гарри кривится.

– Это он может. Эд рассказал мне обо всём. Они оба видели, как мы утёрли нос старичкам.

– Боже мой… ты Гарри. Ты живой, – пальцем тычу в него, вызывая смех.

– Живой я, живой, кроха. И я Гарри. Между нами большой бадабум приправленный дзинь… я соскучился по твоим равиолям. Я голодал одно время, это был протест, потом наелся всякого дерьма. Я вспоминал тебя каждую минуту.

– То есть ты вернулся, чтобы я тебя покормила? Вот ты наглец! – Прыскаю от смеха.

– А то. Я такой. Но серьёзно если, то я вернулся, чтобы остаться здесь навсегда, Джози. Навсегда. Я имею в виду, что переехал сюда с одной сумкой и небольшой суммой от Эда и поселился в твоём доме. Вообще-то, твои родители мне его сдали, и я собираюсь там сделать ремонт.

– Так ты ещё и приживалка беспардонная, – вставляю я.

– Я предупреждал, что от меня тебе не избавиться. Я желе, помнишь? И я поглотил тебя в себя, так что терпи и перевоспитывай меня, хотя чувствую, Чаку это понравится больше, – цокает Гарри.

– Наверное, мои родители были в ужасе.

– О-о-о, сначала твой отец пытался убить меня из дробовика, пока его не остановила Френсис. Затем он орал, что я обманываю его и испортил твою жизнь. А после выпитых пары бутылочек пива он был в шоке часов двадцать и молча смотрел на меня, как на привидение. Вроде бы сейчас уже отошёл и сдал мне твой дом в аренду, чтобы я свалил из их.

– Ничего себе… выходит, всё это правда? И про унитаз тоже правда?

– Ещё бы. Я тебе не такое расскажу…

– И те девушки. Ты со всеми спал?

– Это прошлое, ладно? С момента, как я встретил тебя, у меня не было секса ни с кем. Я пытался в Америке, но не получилось. Я думал о тебе, и я…у меня посинели бубенчики. Тебе исправлять.