Мой маленький мужчина, я оставляю тебя. Не отдаляйся от этой земли, она так прекрасна. Я люблю тебя, мой большой, ты был смыслом моей жизни, я знаю, как сильно ты меня любишь, я ухожу со спокойной душой, я горжусь тобой.

Твоя мама


Мальчик сложил письмо и убрал в карман. Поцеловал ледяной лоб матери. Потом прошел вдоль книжных полок, проводя пальцем по переплетам. «Когда умирает мама, это как пожар в библиотеке», — говорила она.

Он вышел из комнаты твердым шагом, как она его учила. «Уходя, мужчина не должен оглядываться».

Артур спустился в сад, от утренней росы исходила мягкая свежесть; ребенок подошел к розарию и встал на колени.

– Она ушла, она больше не будет подрезать вам стебли. Если бы вы знали, – сказал он, – если бы только вы могли понять…

Ветер заставил цветы ответить движением лепестков; тогда и только тогда он, окруженный кустами роз, дал волю слезам.

Энтони издали наблюдал за этой сценой.

– Ах, Лили, ты ушла слишком рано для него, – прошептал он, – слишком, слишком рано. Артур теперь один, а кто, кроме тебя, умел входить в его мир? Если там, где ты сейчас, у тебя есть какая-то власть, открой ему двери нашего мира.

***

День был самым долгим из всех, которые знал Артур; поздно вечером Энтони сидел рядом с ним. И тот и другой молчали. Они прислушивались к звукам ночи, погружаясь в воспоминания.

Долгие минуты Энтони сидел неподвижно – Артур заснул на его плече, и он боялся разбудить мальчика. Только убедившись, что мальчик крепко спит, он поднял Артура на руки и отнес в дом. Лили ушла всего несколько часов назад, но в атмосфере дома уже ощущалась перемена. Отзвуки, запахи, оттенки словно подернулись дымкой, прежде чем совсем исчезнуть.

«Воспоминания должны остаться навечно, такие мгновения должны застыть», – бормотал Энтони, поднимаясь по лестнице. Зайдя в комнату Артура, он положил его на кровать и, не раздевая, прикрыл одеялом. Потом погладил мальчика по голове и вышел на цыпочках.

Через несколько недель после смерти Лили Энтони запер все комнаты, оставив открытыми только две внизу, где собирался прожить остаток дней. Он отвез Артура на вокзал и посадил в поезд, который отвез мальчика в закрытую школу-пансион.

***

Жизнь там была приятной, учителя уважаемы, иногда любимы.

Артур принес с собой воспоминания, которые оставила ему мать, и заполнил ими свой мир до отказа. Он научился полноценно проживать каждый миг и вел себя так, как диктовали ему правила, усвоенные от Лили. Артур был спокойным ребенком; став подростком, он сохранил тот же тип характера. А молодой человек, в которого превратился подросток, казалось, вообще не знал, что такое перепады настроения.

Артур был нормальным учеником, ни гениальным, ни плохим, оценки всегда были чуть выше среднего, – кроме истории, где он блистал. Артур спокойно переходил из класса в класс, и так до выпускного экзамена.

Как-то июньским вечером в конце учебы Артура вызвала к себе директриса. Миссис Стенард рассказала, как его мать, узнав, что поражена недугом, который неизбежно сводит в могилу, оставляя неясным только одно – какую отсрочку он даст вам, прежде чем унести с собой, – приехала поговорить с ней. Это было за два года до смерти Лили. Она провела здесь долгие часы, вникая во все детали.

Перед отъездом его мать доверила директрисе некоторые вещи, в том числе ключи – от дома в Кармеле, где он вырос, и от маленькой городской квартиры. До последнего времени эту квартиру сдавали внаем, но согласно инструкциям, ее освободили ко дню совершеннолетия Артура. Деньги, полученные за аренду, были переведены на его счет, как и остатки сбережений, завещанных матерью. Сумма позволяет получить высшее образование и даже более того.

Артур взял связку ключей, которую миссис Стенард положила на стол. Брелком служил маленький серебряный шарик с бороздкой посередине и крошечной защелкой. Артур откинул маленький крючок, и шарик распался на две половины, открыв на каждой из них миниатюрную фотографию. На одной был семилетний Артур, на другой – Лили.

– Какое высшее образование ты собираешься получить? – спросила директриса.

– Я хочу стать архитектором.

– Ты не поедешь в Кармел, чтобы посмотреть дом?

– Нет, пока нет, и еще не скоро.

– Почему?

– Она знает почему. Это секрет.

Директриса встала, Артур тоже. Когда они подошли к дверям кабинета, она обняла его и крепко прижала к себе. Вложила в руку Артура конверт.

– Это от нее, – прошептала она ему на ухо, – для тебя; она попросила меня передать его тебе именно в этот момент.

Миссис Стенард распахнула тяжелые створки дверей, Артур вышел и не оборачиваясь зашагал по коридору, сжимая в одной руке тяжелую связку ключей, а в другой – письмо.

Глава 11

Машина преодолевала последние минуты длинной ночи; фары высвечивали оранжевые и белые полосы, которые поочередно отмечали то поворот, вырубленный в скалах, то прямую линию в обрамлении болота и пустынного пляжа. Лорэн задремала, Пол, сосредоточившись на дороге, молча вел машину, поглощенный мыслями. Артур воспользовался затишьем и незаметно вытащил из кармана письмо, которое положил туда, когда доставал из секретера связку ключей.

Он распечатал конверт, и оттуда вырвался запах, неся с собой воспоминания – сочетание двух эссенций, которые мать смешивала в большом флаконе желтого хрусталя с серебряной матовой крышкой. Аромат, исходящий от бумаги, высвободил воспоминания о Лили.

Артур вытащил письмо из конверта и осторожно развернул его.


Мой большой Артур!

Если ты читаешь эти строки, значит, ты принял решение и едешь в Кармел. Мне так любопытно узнать, сколько тебе сейчас лет.

В руках у тебя ключи от дома, где мы вместе провели столько прекрасных лет. Я знала, что ты не поедешь туда сразу, а будешь ждать, пока почувствуешь себя готовым разбудить дом.

Скоро ты войдешь в дверь, звук которой мне так хорошо знаком… Пройдешь по комнатам, наполненным ностальгией, откроешь ставни, впуская солнечный свет, которого мне будет так не хватать.

Ты должен зайти в розарий. За столько времени розы, конечно, стали дикими.

Ты войдешь в мой кабинет. В шкафу ты найдешь черный чемоданчик, открой его, если хочешь. Там лежат тетради; на их страницах я писала тебе каждый день.

Жизнь лежит перед тобой; ты единственный ее хозяин. Будь достоин всего, что я любила.

Я люблю тебя и на небе, я берегу тебя.


Твоя мама Лили


Когда они приехали, заря уже занималась. Небо превращалось в бледно-розовый шелк, струящийся длинными волнистыми лентами, которые, казалось, иногда касались горизонта. Артур показывал дорогу. Прошли годы, однако он узнавал каждый километр, каждую ограду; все, что бы они ни проезжали, напоминало о детстве. Он сделал знак рукой, когда следовало съехать с автострады. За очередным поворотом уже угадывался край имения. Пол следовал его указаниям; они выехали на грунтовую дорогу, размытую зимними дождями и высушенную летней жарой, и наконец оказались перед зеленым портиком из кованого железа.

– Приехали, – сказал Артур.

– Ключи у тебя есть?

– Я открою ворота, подъезжай к дому и подожди меня. Я хочу спуститься к дому пешком, – сказал Артур.

– Она пойдет с тобой или останется в машине?

– Спроси у нее сам!

– Нет уж, обойдусь!

– Побудь один, сейчас так будет лучше, – обратилась Лорэн к Артуру.

Тот улыбнулся и сказал Полу:

– Она остается с тобой, везунчик!

Оставшись в одиночестве, Артур огляделся. Широкие полосы красноватой земли, засаженные серебряными соснами, секвойями, гранатовыми деревьями и цератониями, плавно спускались к самому океану. Земля была усеяна порыжевшими на солнце иголками. Он ступил на маленькую каменную лестницу, идущую вдоль дороги. На полпути он скорее угадал, чем увидел остатки розария справа. Сад был заброшен, множество сливающихся запахов вызывали хоровод воспоминаний.

Когда он проходил мимо, цикады на мгновение смолкали, чтобы еще громче запеть за его спиной. Высокие деревья склонялись под легким утренним ветром. Океан разбивал редкие волны о скалы. Прямо перед собой он увидел заснувший дом – таким, каким оставил в своих мечтах.

Ему показалось, что дом стал меньше. Фасад слегка пострадал от времени, но крыша была в порядке. Ставни закрыты.

Пол, поставив машину у входа, ждал Артура.

– Долго же ты спускался!

– Больше двадцати лет!

– Что теперь делать?

Они решили перенести тело Лорэн в кабинет на первом этаже. Без колебаний Артур вставил ключ в замочную скважину и повернул в обратную сторону, как и следовало. Память содержит частицы воспоминаний и умеет их извлекать – никто не знает как и почему – в любой момент.

Артур вошел в коридор, открыл дверь кабинета слева от центрального входа, пересек комнату и поднял жалюзи. Он сознательно не смотрел по сторонам – время узнавания придет позже. Быстро уложили тело на диван-кровать и установили капельницу.

Артур задвинул шпингалет на ставнях и кивнул Полу, чтобы тот шел за ним на кухню: «Я приготовлю кофе». Он открыл шкаф над мойкой, достал металлический предмет необычной формы и начал его развинчивать, вращая каждую часть в противоположную сторону.

– Это что такое? – спросил Пол.

– Итальянская кофеварка, вот что!

Артур объяснил, как она действует. Единственная хитрость заключалась в том, чтобы вовремя снять кофеварку с огня, потому что «вскипевший кофе – пропавший кофе!». Когда он завершил свои объяснения, Пол присвистнул:

– Слушай, в этом доме нужно быть двуязычным инженером, чтобы приготовить кофе?

– Куда больше, мой друг, требуется талант, это же целый церемониал!

Артур включил газовый баллон под раковиной. Потом повернул кран слева от плиты и наконец нажал на кнопку поджига.

– Думаешь, газ еще есть?

– Энтони никогда бы не оставил дом с пустым газовым баллоном в кухне. Спорим, что еще как минимум два полных баллона стоят в гараже…

Потом машинально поднялся, подошел к выключателю и нажал на него. Желтый свет залил комнату.

– А откуда электричество?

– Я позвонил в компанию, чтобы снова подключили, то же и с водой, если тебя это интересует, но лучше погаси, надо протереть от пыли лампочки, иначе они лопнут, как только нагреются.

– Где ты этому научился – готовить кофе по-итальянски и протирать лампочки, чтобы не лопнули?

– Здесь, приятель, в этой самой комнате. И еще многим другим вещам.

– А как там кофе, готов?

Артур поставил на деревянный стол две чашки, налил в них дымящийся кофе.

– Подожди.

– Почему?

– Потому что ты обожжешься, и потом, сначала его надо вдохнуть. Так, чтобы аромат проник в ноздри.

Лорэн подошла сзади к Артуру и обняла его. Положив ему голову на плечо, она прошептала:

– Мне здесь нравится. Тут так хорошо, тут так спокойно.

– Где ты была?

– Совершала хозяйский обход.

– Ну и как?

– Ты сейчас с ней говоришь, да? – прервал его Пол безнадежным тоном.

Не обратив ни малейшего внимания на вопрос Пола, Артур обратился к Лорэн:

– Тебе правда нравится?

– Надо было бы покапризничать… – ответила она, – но тебе придется поделиться со мной секретами, это место ими полно, я их чувствую в каждом предмете.

– Если я тебе надоел, делай вид, что меня здесь нет! – гнул свое Пол.

Лорэн не хотела быть неблагодарной, но намекнула, что ей очень хотелось бы остаться с ним наедине. Она с нетерпением ждет, когда он проведет ее по дому. Добавила, что хочет с ним поговорить.

Пол ждал, когда Артур удостоит его словом, но тот снова углубился в разговор с невидимой собеседницей. Пол решился прервать их:

– Ладно, если я тебе больше не нужен, то я хотел бы вернуться в Сан-Франциско; в бюро много работы, и потом, твои беседы с невидимкой действуют мне на нервы.

– Слушай, старайся шире смотреть на вещи, а?

– Что-что? Я, наверно, не расслышал. Ты только что сказал человеку, который помог тебе воскресным вечером спереть тело в больнице, причем на ворованной машине, и который пил кофе в трех часах езды от собственного дома, не спав перед этим всю ночь, что ему надо шире смотреть на вещи? Ты просто надутый индюк!

– Я не это хотел сказать.

Пол не желал разбираться, что именно хотел сказать Артур, а предпочел бы вернуться домой, пока они не поругались, «потому что такое вполне вероятно, знаешь ли, и было бы обидно, учитывая все затраченные усилия».