– Ты все еще веришь, что след правильный?

– Не знаю, красавица моя, но в любом случае в его поведении есть одна особенность.

– Какая именно?

– Он невероятно спокоен для того, кто виноват.

– Значит, ты все еще в это веришь.

– Я даю себе еще два дня, а потом возвращаюсь. Завтра совершу рейд по открытой местности.

– Побереги себя!

***

Артур перебирал клавиши расстроенного фортепьяно, наигрывая тему «свет луны» Массне[2]. Это была любимая мелодия Лили.

Продолжая играть, он обратился к Лорэн, сидевшей на подоконнике в своей любимой позе: одна нога вытянута вдоль рамы, другая поджата под себя, спина опирается о стену.

– Завтра я поеду за покупками в город, а дом запру. У нас почти ничего не осталось.

– Артур, на сколько еще времени ты собираешься отказаться от своей жизни?

– Нам обязательно обсуждать это сейчас?

– Возможно, я останусь в таком положении еще годы, и я не уверена, понимаешь ли ты, на что идешь. У тебя есть работа, друзья, обязательства, свой мир.

– В чем именно заключается мой мир? Я живу везде. У меня нет мира, Лорэн; мы здесь уже почти неделю, а я не брал отпуска два года, так что дай мне немного времени.

Он обнял ее и сделал вид, что засыпает.

– Нет, у тебя есть мир. У каждого из нас собственная вселенная. Чтобы два существа жили друг другом, недостаточно, чтобы они любили, они еще должны быть совместимы, нужно, чтобы они встретились в благоприятный момент. Это не совсем наш случай.

– Я говорил, что люблю тебя? – робко спросил он.

– Ты мне дал доказательства своей любви, – ответила она, – это намного больше.

Она не верила в случай. Почему он оказался единственным существом на планете, с которым она могла общаться? Почему они так хорошо понимали друг друга? Откуда у нее бралось ощущение, что он все угадывает в ней?

– Почему ты даешь мне все лучшее, что есть в тебе, получая так мало взамен?

– Потому что ты оказалась здесь так быстро и внезапно, потому что ты есть и один миг с тобой – это уже невероятно много. Вчерашний день уже прошел, завтрашний еще не существует, только сегодняшний имеет значение, только настоящее.

И добавил, что у него нет другого выхода, кроме как не дать ей умереть…

Но Лорэн как раз и боялась «того, что еще не существует». Чтобы успокоить ее, Артур сказал, что следующий день будет сотворен по тому образу и подобию, которое ей захочется ему придать. Ее жизнь зависит только от того, какой частью самой себя она готова поделиться и что она согласна принять взамен. «Завтрашний день – тайна для всех, и эта тайна должна вызывать смех и желание, а не страх и отказ».

Он прикоснулся поцелуем к ее векам, взял ее руку в свою. Глубокая ночь сомкнулась над ними.

***

Артур разбирал багажник старенького «форда», когда заметил шлейф пыли на дороге, ведущей к дому. Пильгез – а это был он – затормозил у самых ворот. Артур встретил его, держа в руках кучу тряпья.

– Здравствуйте, я могу вам чем-то помочь?

– Я приехал из Монтеррея, в агентстве по недвижимости мне сказали, что этот дом не занят, а я хочу что-нибудь прикупить в округе, вот и приехал посмотреть, но вроде бы его уже купили, я опоздал.

Артур возразил, что дом не предназначался ни для покупки, ни для продажи, это дом его матери, и недавно он вновь в нем поселился. Он предложил выпить лимонаду, но сыщик отказался, не желая его задерживать. Артур продолжал настаивать, пригласил присесть под навесом, пообещав вернуться через минуту. Он захлопнул дверцу кузова, ушел в дом и вернулся с подносом, на котором стояли два стакана и большая бутыль.

– Красивый дом, – заметил Пильгез, – наверно, таких в районе осталось немного?

– Не знаю, меня несколько лет здесь не было.

– И почему вы вдруг вернулись?

– Пришло время, я так полагаю: я вырос здесь, а после смерти мамы не мог собраться с силами, чтобы вернуться, и вдруг меня потянуло.

– Просто так, без всякой причины?

Артуру было не по себе, этот незнакомец задавал слишком личные вопросы, как будто знал что-то, но не хотел этого показывать. Он не связал это с Лорэн, а решил, что имеет дело с одним из спекулянтов недвижимостью, которые пытаются наладить контакт с будущими жертвами.

– В любом случае, – заключил он, – я никогда не расстанусь с домом!

– И вы совершенно правы, родительский дом нельзя продавать. На мой взгляд, это кощунство.

Пильгез почувствовал, что пора давать задний ход. Поблагодарил за гостеприимство и лимонад. Оба встали, Пильгез забрался в машину, завел мотор, помахал рукой и отбыл.

– Чего он хотел? – спросила Лорэн, появившись у ворот.

– Купить дом, как он сказал.

– Мне это не нравится.

– Мне тоже, сам не знаю почему.

– Думаешь, он полицейский?

– Нет. Наверное, у нас паранойя; не представляю, как они могли бы напасть на наш след. Скорее всего, это спекулянт или агент по недвижимости, прощупывает почву. Не беспокойся. Останешься здесь или поедешь со мной?

– Поеду! – ответила она.

Через двадцать минут после того, как они уехали, Пильгез пешком вернулся к дому. Удостоверился, что входная дверь заперта, и начал обходить по периметру нижний этаж. Все окна закрыты, но только на одном были закрыты и ставни. Этого оказалось достаточно, чтобы полицейский сделал выводы. Он не стал задерживаться и вернулся к машине, набрал номер Наталии. Сообщил, что ни доказательств, ни улик не прибавилось, но что он по-прежнему чувствует – Артур виновен, вот только мотива все еще нет.

***

Пильгез был уверен, что ключ к загадке заключен именно в мотиве. И этот мотив должен быть крайне важен, чтобы человек, вроде бы уравновешенный и не испытывающий особой нужды в деньгах, пошел на такой риск. Но Пильгез не видел, как подступиться к решению проблемы. Все классические мотивы были изучены, и ни один из них не вел по верному пути.

Тогда ему пришла мысль сблефовать: опереться на ложь, чтобы выяснить правду, захватить подозреваемого врасплох и попытаться уловить реакцию, жест, который подтвердит или перечеркнет сомнения. Он завел мотор, заехал внутрь владения и остановился у центрального входа.

Артур и Лорэн приехали часом позже. Выйдя из «форда», Артур посмотрел Пильгезу прямо в глаза.

– Должен сказать две вещи! – произнес Артур. – Первое – дом не продается и не будет продаваться; второе – это частное владение!

– Знаю, и мне плевать, продается он или нет; пора мне представиться.

Еще не договорив, он достал значок. Подойдя вплотную к Артуру, заявил:

– Мне надо с вами поговорить.

– По-моему, вы уже это и делаете.

– Разговор долгий.

– Я не спешу.

– Я могу зайти?

– Нет, только с ордером!

– Вы не правы!

– А вы были не правы, когда лгали мне!

– Можем ли мы, по крайней мере, присесть на веранде?

– Можем.

Они сели в кресла-качалки. У Лорэн, остановившейся на ступеньках, был совершенно перепуганный вид. Артур глазами сделал знак, чтобы успокоить ее и дать понять, что все под контролем.

– Чем я могу быть вам полезен? – спросил он полицейского.

– Объясните мне, что вас побудило… Именно тут я забуксовал.

– Побудило к чему?

– Я знаю, что это вы.

– Да, верно, это я, и был таким с момента рождения, и никогда не страдал шизофренией. О чем вы говорите?

Он хотел поговорить о теле Лорэн Клайн и обвиняет Артура в похищении из Мемориального госпиталя оного с помощью сообщника на старой машине скорой помощи в ночь с воскресенья на понедельник. Сообщил, что «скорая помощь» обнаружена в ремонтной мастерской. Развивая свой тактический план, заявил об уверенности, что тело находится здесь, в этом доме, а еще точнее – в единственной комнате с закрытыми ставнями.

– Я только не понимаю – почему, и это не дает мне покоя.

Он близок к завершению карьеры и заслуженной пенсии и не любит загадок. Он хочет знать, что двигало Артуром.

– Мне плевать, сумею ли я упечь вас за решетку. Я всю жизнь только тем и занимался, что отправлял людей в тюрьму, и лишь для того, чтобы через несколько лет они оттуда вышли и принялись за старое. Вы получите максимум пять лет, и черт с вами… Но я хочу понять…

Артур сделал вид, что ничего не понял.

– Что за история с телом и «скорой помощью»?

– Я постараюсь отнять у вас как можно меньше времени; вы согласитесь без ордера показать мне помещение с закрытыми ставнями?

– Нет!

– А почему, раз вам нечего скрывать?

– Потому что это помещение, как вы его называете, было комнатой и кабинетом моей матери, и после ее смерти оно остается запертым. Это единственное место, куда у меня так и не хватило духу войти, именно поэтому ставни закрыты. Больше двадцати лет никто не открывал эту дверь, и я переступлю порог один и только когда почувствую себя готовым. И уж во всяком случае не для того, чтобы играть в ваши полицейские игры. Надеюсь, я ясно выразился.

– Да. Мне ничего не остается, как удалиться.

– Не буду вас задерживать.

Пильгез встал, направился к машине; открывая дверцу, он обернулся и посмотрел Артуру в глаза, заколебался на мгновение, но решил блефовать до конца:

– Если вы хотите зайти в эту комнату в одиночестве, что я вполне понимаю, советую сделать это сегодня вечером. Потому что я упрямый, и завтра к концу дня вернусь с ордером. Ваше одиночество кончится. Разумеется, вы можете решиться перевезти тело за ночь в другое место, но что до кошек-мышек, тут я намного сильнее вас, у меня за плечами тридцать лет стажа… Я оставлю визитку с номером своего телефона, на случай, если вы захотите что-либо сообщить.

– Вы не получите ордер!

– Каждый должен заниматься своим делом; всего хорошего.

Артур остался стоять свесив руки; сердце отбивало бешеный ритм.

Глава 14

– Нужно рассказать ему правду и договориться с ним! – сказала Лорэн.

– Нужно не терять времени и перевезти твое тело в другое место.

– Нет, я не хочу, хватит! Он наверняка где-то караулит и схватит тебя прямо на месте преступления. Артур, остановись, это твоя жизнь; ты же слышал, что он говорил: тебе грозит пять лет тюрьмы!

Артур чувствовал, что сыщик блефует, ничего у него нет, и ордера ему никогда не получить. Он изложил свой план: с наступлением ночи они выйдут из дома со стороны, обращенной к океану, и положат тело в лодку.

– Мы поплывем вдоль берега и спрячем тебя в гроте на два-три дня. Если полицейский устроит обыск, то останется с носом, извинится и будет вынужден оставить меня в покое.

– Он будет следить за тобой, потому что он сыщик, и упрямый сыщик, – возразила Лорэн. – Твой единственный шанс выпутаться из этой истории – договориться с ним. Сделай это немедленно, потом будет поздно.

– Твоя жизнь на кону, поэтому тело перевезем сегодня ночью.

– Артур, подумай сам, мы не можем бегать все время, опасность слишком велика.

Артур повернулся к ней спиной, повторяя: «Сегодня ночью». Остаток дня прошел в напряжении. Они мало разговаривали, едва обменялись парой взглядов.

Ближе к вечеру Лорэн обвила Артура руками.

Он нежно поцеловал ее.

– Я не могу позволить им забрать тебя, понимаешь?

Она понимала, но не могла позволить ему ломать свою жизнь.

Он подождал, пока начнется ночь, и выскользнул из дома через балконную дверь. Дошел до прибрежных камней и понял, что сами волны противятся его надеждам. Огромные буруны обрушивались на берег, заставляя забыть о придуманном плане. Первый же вал разобьет лодку в щепки.

Артур присел на корточки и обхватил голову руками. Лорэн положила руку на плечо Артура и опустилась на колени.

– Идем в дом, – сказала она, – ты простудишься.

– Я…

– Не говори ничего, прими это как знак; мы проведем эту ночь, ни о чем не беспокоясь, завтра что-нибудь придумаешь, а может быть, на заре погода успокоится.

Но Артур понимал, что означали порывы ветра – буря продлится минимум три дня.

Они поужинали и разожгли огонь в камине. Разговаривали мало. Артур пытался что-нибудь придумать, но ни одна мысль не приходила ему в голову. Снаружи ветер удвоил силу, сгибая деревья так, что они едва не ломались; оконные стекла звенели под струями дождя; океан повел беспощадную атаку на бастионы скал.

– Раньше я так любил, когда природа бушует, а сегодня вечером все иначе.

– Ты, похоже, настроен очень мрачно; не стоит. Мы ведь не расстаемся. Ты все время твердишь мне, что не нужно думать о завтрашнем дне, так возьмем этот миг, пока он еще наш.