Александр Вольф - Мгла

— Я ненадолго.

Она вошла и остановилась, смущенно оглядев его жилище.

— Да не стесняйся ты, пройди, посмотри как я живу, — улыбнулся Зудин.

Он был по пояс голый в джинсах с расстегнутой верхней пуговицей. Она сняла туфли и мягко прошла в большую комнату.

— Ну, как тебе мое жилище? — Зудин стал перед ней, надвинувшись на нее мускулистым туловищем, и продолжал улыбаться. Он был заинтригован, она приехала, даже не предупредив.

— Нормально. Только пыль везде, — Ольга наклонилась и провела по столику указательным пальцем. — Сразу видно, что здесь обитает холостяк.

Когда она наклонилась, Зудин едва удержался, чтобы не взять ее за обтянутый брюками зад. Почуял, что — нет, не время. Она показала палец с полоской пыли и вытерла его носовым платком.

— Женюсь и пыли — конец, — засмеялся Зудин.

— Вот для чего тебе нужна жена?

— Пойдем, я тебя чаем напою.

По пути на кухню он распахнул дверь в маленькую комнату.

— А это спальня! — и прыгнул как на волну, на широкую кровать, положил руки под голову и заулыбался, играя глазами, здоровый, рельефный, с волосатыми подмышками. — Хотела бы прилечь?

— Хотела бы, — вздохнула она и улыбнулась; она сказала это просто и честно, словно призналась, что любит конфеты, — Только не в этот раз.

Зудин не стал продолжать эту игру, видел, что признание вырвалось от неожиданности.

На кухне, пока он доставал кружки и ложки, Ольга положила на стол конверт.

— Что это? — спросил он, хотя сразу догадался.

— Пусть это не решит все твои проблемы, но надеюсь, компенсирует хоть малую часть, — она засопела, сняла очки и уставилась на него тревожными черными глазами.

— Что это? — тихо повторил Зудин.

— Пятьдесят тысяч. Мои. Не бойся, не мамины, не папины, мои кровные, сама накопила. Я когда-то недолго работала в Макдональдсе, еще родители давали на шмотки, что оставалось, откладывала. Так что могу ими распоряжаться как захочу.

— Это… мне?

Ей было легче решиться на это, чем видеть сейчас его удивление.

— Оля, хорошая моя, — он взял конверт, но держал его в руке, не открывая. — Я тебе очень благодарен, но такая сумма вряд ли поможет. Только на зарплату нужен миллион, а зарплата — еще не все. Не стоит, честное слово… Спасибо, но не стоит. У меня есть деньги. Ведь это счета фирмы арестованы, а не мои собственные. — Зудин увидел ее глаза, губы, готовые задрожать. — Ладно, слушай, давай сделаем так. Я оставлю их у себя до времени, когда все разрешится. Думаю, максимум на неделю.

Он положил конверт и обнял Ольгу.

— Ты настоящий друг.

— Отвези меня домой, — пробормотала она.

17

В среду утром Зудин поехал смотреть помещение, которое предлагали его фирме под склад. Это был старый производственный корпус на территории завода на окраине Москвы. Завод уже давно ничего не производил. Зудина провели по корпусу, показали бумаги; в общем, если бы на переговорах цена осталась та же, которую просили вначале, это была бы выгодная сделка.

На обед он поехал в роскошный «Турандот», где должен был встретиться со своим дядей Алексеем Федоровичем, депутатом Московской городской Думы. Благодаря этому дяде развивался его бизнес. Когда Рома Зудин учился в школе, дядя Леша был прорабом на стройке, а теперь он сидел напротив него в дорогом костюме и накладывал ложечкой соус гран-виньер, манерно отставив пальчик. Зудин ненавидел в нем это пижонство, но терпеливо ждал, когда дядя соизволит закончить все приготовления к приему пищи. Алексей Федорович регулярно снабжал его заказами, получая за это десять процентов от прибыли.

Алексей Федорович, наконец, заговорил. Он поведал, что действительно, как и предполагал Зудин, за действиями налоговой инспекции стоит климат-компания «Южный Ветер». Но можно не беспокоиться, он переговорил с нужными людьми и счета в ближайшие дни будут разблокированы. Зудин поблагодарил заботливого родственника и сказал, что как только счета разблокируют, он выразит свою признательность в денежном эквиваленте.

Когда он приехал в баню, Артура и его компаньона еще не было. Зудин разделся, и банщик проводил его в комнату, где был накрыт стол. Зудин развалился на диване и отправил в рот пару виноградин. Стукнула входная дверь и через несколько минут в комнату вошел худощавый чернобородый мужчина лет сорока, обернутый по поясу простыней. На его волосатой груди висел массивный серебряный крест.

— Сергей, — он протянул руку, приветливо улыбнувшись.

— Роман.

— К сожалению, у Артура подскочило давление и ему пришлось поехать домой, а не в баню.

Сергей сел за стол напротив. Он сразу понравился Зудину. Добродушное русское лицо выдавало в нем человека, не склонного лукавить, и как-то сразу располагало налить по рюмочке.

— Пивка? — предложил Зудин.

— О, это потом, — Сергей улыбнулся, как бы извиняясь. — Пока паришься, спиртного — ни-ни. Вот после — другое дело.

Завязалась беседа. Сергей держался и говорил просто, улыбался и, на что обратил внимание Зудин, совсем не употреблял матерных слов. Зудин даже не сразу это заметил. В мужской компании принято свободно выражаться. Зудин и сам любил ввернуть перченое словцо. А Сергей говорил просто и в то же время без такой обычной для мужского разговора приправы. Причем в нем не было позерства, просто он обходился без этого, и все.

— Если желаете попариться, парилка готова, — сказал банщик, просунувшись в дверь.

Молча согласившись, они натянули войлочные шляпы и отправились в парную.

— Плаванием занимался? — Сергей почтительно кивнув на торс Зудина, когда они расположились на нижней полке..

— Да.

Сергей снова кивнул, как будто ожидал такой ответ.

После парилки Зудин вышел в раздевалку, позвонил знакомой проститутке Маше и сказал, что ждет ее с подругой через час.

Когда они снова сели за стол, Зудин сказал:

— Так как Артура нет, сегодня только попаримся, а о деле поговорим в другой раз?

— Почему же, Артур уполномочил меня. — Сергей махнул рукой, как будто речь шла о пустяке. — Да чего говорить-то? Корпус видел?

— Да.

— Предварительная цена устраивает?

— Да.

— Вот и поговорили, — Сергей опять улыбнулся. — Я скажу юристу, чтоб подготовил договор.

Зудин сдержанно улыбнулся и протянул руку. Они парились еще трижды, по-настоящему, с горячим паром и вениками, так, что когда выходили из парилки, у них перед глазами плыли круги, и, ныряя в бассейн, они чувствовали не обжигающий холод, а освежающую прохладу.

Они вернулись за стол, налили пива, чокнулись и сделали по несколько больших глотков.

— Теперь можно и попьянствовать, — засмеялся Сергей, вытирая с усов пену.

Вскоре банщик принес горячий шашлык.

— А под шашлык пиво не солидно! — сказал Сергей.

Через полчаса они уже выпили полбутылки и съели по шампуру мяса.

— Хорошо! — Сергей не скрывал удовлетворения, сверкая из бороды веселой улыбкой.

— Скоро еще лучше будет, — кивнул Зудин, — сейчас приедут девочки…

— Какие девочки?

— Безотказные. — Зудин поднял глаза и увидел, что улыбка исчезла с лица Сергея.

— А может, ну их, девочек?

— Ты серьезно?

— Лучше выпьем.

— Одно другому не мешает.

Улыбка спряталась в бороде Сергея. Они как раз допили бутылку, когда приехали девушки. Сергей изменился, застолье больше не доставляло удовольствия. Его что-то беспокоило. Зудин открыл новую бутылку, они выпили.

Девушки появились уже раздетые, в одних простынях. Они вошли, шлепая тапками, поздоровались и сели за стол.

— Давайте знакомиться. Я Маша, а это Оксана, — сказала та, что была постарше.

Маше было лет тридцать; это была шатенка выше среднего, с короткими волосами и обычным русским красивым лицом. Обернутая вокруг ее тела простыня выдавала аппетитные выпуклости. На груди у нее была небольшая татуировка — ангелочек с крыльями. Маша смотрела на мужчин смело, зная, что платить ей будут не за скромность.

Оксана была гораздо моложе, лет двадцати. Стоило кому-то из мужчин перехватить взгляд ее больших светлых глаз, как она тут же прятала их за черным, как вороново крыло, каре. Она была очень милой, ладной, стройной и бледной. У нее тоже были татуировки, надписи на английском на обоих предплечьях, смысл которых никого не интересовал.

Над столом поплыл аромат духов. Девушки были весьма достойные, но не из высшей лиги. В другой ситуации Зудин не обратил бы на них внимания, но сейчас, когда они сидели перед ним почти голые и горели желанием отдаться за определенное вознаграждение, он чувствовал, как внутри у него началось брожение, каким всякий раз сопровождалось предвкушение скорой близости.

Машу он знал давно, а Оксану видел впервые, поэтому она интересовала его в большей степени. До Ромашки и Ольги обеим было дальше чем до космоса, но и та и другая прекрасно подходили, чтобы снять напряжение.

А Сергей занимал себя тем, что разглядывал стол и закуски. Сидел и молчал, уставившись в мутное нефильтрованное пиво, побалтывая его в бокале.

— Мальчишки, — улыбнулась Маша, — нам выпить хочется, поухаживаете?

— Что будете? — спросил Зудин.

— Я — виски.

— А мне вина, — сказала Оксана.

Зудин наполнил их бокалы и рюмку Сергея, который продолжал изучать остатки пива в своем бокале. Зудин взял рюмку, чокнулся сначала с Сергеем, потом с девушками. Когда выпили, Оксана сказала, обращаясь к Зудину:

— Что-то твой друг какой-то невеселый.

— А был веселый! — усмехнулся Зудин.

— Что не так?

Сергей молчал, явно стараясь не смотреть на девушек. Зудин пожал плечами.

— Может, дело в этом? — Маша кивнула на обручальное кольцо на его руке.

— Серега, ты — ни-ни? — спросил Зудин.

Сергей чуть склонил голову, как бы признав, что догадка оказалась верной.

— Да брось ты, — усмехнулся Зудин.

— Сереж, знаешь, когда мужчина проводит время с другой женщиной, он еще охотнее возвращается к своей. Такие встречи освежают чувства, полезно для супружеских отношений. — Маша ждала, когда он поднимет на нее глаза, но он предпочитал смотреть на стол. — Самые крепкие семьи те, где у мужа есть любовница или нечастые встречи на стороне. Это факт.

— А мне нравятся мужчины с бородой, — неожиданно сказала Оксана; она говорила с южно-русским акцентом, растягивая слова.

Сергей молчал, лицо его, красное от пара и водки, выдавало, что он напряжен.

— Ты ж мужик, — сказал Зудин.

— Сереж, может, у тебя давно не было другой женщины? — осторожно поинтересовалась Маша.

— У тебя вообще после свадьбы была женщина кроме жены? — как топором рубанула Оксана.

— Я, пожалуй, пойду, — сказал Сергей.

— Тебе трудно это переступить, — сказала Маша.

— Надо же когда-то начинать, — улыбнулась Оксана, но улыбка тут же слетела с ее лица.

— Начинать что? Изменять? — Сергей поднял на нее глаза. Это вырвалось у него резко, с сердцем. — Да кто вы такие, чтобы об этом говорить!

— Ну конечно, твоя жена лучше всех! — нервно отреагировала Оксана, Маша стукнула ее под столом по ноге.

— Лучше! В миллион раз лучше!

Зудин, чтобы разрядить обстановку, налил.

— Давай выпьем, — он подвинул Сергею рюмку.

— Погоди, — сказал Сергей, хоть и взял рюмку. — Я кое-что расскажу. Я давно коммерцией занимаюсь, с девяностых. Когда-то у меня было все, но потом в один момент я все потерял. Что было, продал, и еще остался должен. Я был в такой жопе, что не хотел жить. Друзья отвернулись, да какие друзья, так, собутыльники. Мать умерла, не могла видеть мои мытарства. Единственным человеком, который остался со мной, была жена. Как мы выкарабкивались из этой задницы, страшно вспоминать. Бандиты меня били у нее на глазах, говорили ей: «Если он не вернет деньги, придется нам с тебя взять, ты ведь ему жена». Два года прожили в Якутии на приисках. Я — в артели, она — в поселке в бараке с сортиром на улице, без горячей воды, без ванны, с соседкой алкашкой, которая у нее белье воровала. А могла бы вернуться к родителям в московскую квартиру, начать новую жизнь. Красивая, тогда еще совсем молодая, она бы легко нашла другого, получше меня. А она, — он на секунду запнулся, — прошла со мной все. Потом понемногу жизнь наладилась. Сейчас у нас двое ребят, все хорошо. Она по-прежнему меня любит, терпит мои пьянки, мой характер… Я не могу ее предать.

— Тебе же никто не говорит предавать, — сказала Маша.

— Если я изменю, я предам.

— Просто надо делать так, чтоб она не узнала.