— Он знает, что у него скоро появится внук? — Майлз легко поцеловал ее "в щеку.

Да, знает. И на диво благодушно это воспринял… как и мама, впрочем.

Так что ж? — Майлз слегка нахмурился, приглядываясь к собеседнице. — В чем дело? Ты пытаешься мне что-то сказать?

— Да…

Учти, от меня тебе не избавиться, что бы вы там с родителями ни замыслили, — пригрозил он.

Не в этом дело, — прошептала Карен, закрывая глаза. — Майлз, у мамы была сестра близнец…

А… — Майлз надолго умолк. А затем предложил: — Может, присядем? — Он отвел хозяйку в гостиную, усадил на диван и сам опустился рядом. — Продолжай.

Ну, я, конечно, об этом знала, но как-то из головы вылетело. Сестренка умерла при рождении… Понимаешь, двойня может родиться у любой женщины, но у меня эта вероятность повышается.

Наследственность, — понимающе кивнул Майлз.

Ну да. Это передается по материнской линии, понимаешь…

Карен, выкладывай все как есть, не мучай меня. У нас будет двойня?

Да! — трагическим голосом воскликнула она. И, к ее превеликому изумлению, Майлз расхохотался от души. — Ох, ты так и не понял!

Еще как понял! Мать-одиночка с ребенком — еще туда-сюда. Но двойняшки — совсем другое дело, мисс Торп.

Карен с досадой уставилась на него, обуреваемая самыми противоречивыми чувствами, которым и определения не подберешь. Майлз попал в самую точку, точнее, в одну из многочисленных точек.

Что тут смешного! — возмутилась Карен. — Я уже полюбила этого малыша, строила грандиозные планы, не могла дождаться его появления на свет… Но теперь их двое, а ты смеешься, точно ровным счетом ничего не случилось!

В аквамариновых глубинах глаз отразилась целая гамма чувств: изумление, шок и наконец ярость. Майлз тут же посерьезнел.

Карен Торп, — торжественно проговорил он, ласково проводя пальцем по ее подбородку. — Какие бы злодеяния ты мне не приписывала, против близнецов я вот нисколечко не возражаю! Но для тебя жизнь заметно усложнится, поэтому в силу одной этой причины — хотя есть еще немало других — я тебя не оставлю, так что лучше свыкайся поскорее с этой мыслью!

Майлз…

Нет, Карен, я больше не спрашиваю: а не пожениться ли нам. Вопрос стоит так: когда мы поженимся?


Десять дней спустя, сыграли свадьбу. Скромная церемония состоялась в старинной церкви. На невесте был светлый костюм из серого шелка. В руках она держала букет роз, а на шее переливалось ожерелье розового жемчуга с бриллиантовой подвеской — свадебный подарок жениха.

Когда они приблизились к алтарю, Карен украдкой посмотрела на жениха — и дыхание у нее перехватило. По правде говоря, все присутствующие дамы, независимо от возраста, испытали на себе сходный эффект.

Новобрачных сопровождал Дик. Впервые в жизни облаченный в костюм, он стоял с гордым видом рядом с отцом, в кои веки отмытый дочиста, хотя непослушный хохолок на затылке по-прежнему задорно топорщился. Здесь не помогли бы и все расчески мира.

На свадьбу были приглашены все служащие адвокатской конторы, и Салли, и Айрин Кортни, и родители невесты, весьма довольные происходящим. На церковных ступенях терпеливо дожидался Мерлин.

Сразу же после церемонии бракосочетания новобрачные отправились на небольшой островок в Тасмановом море, который таил в себе несказанное очарование. Белый песок и изумрудно-зеленые холмы на фоне искрящейся водной глади пленяли самый придирчивый взгляд. Небольшой самолет приземлился на закате, когда островок тонул в фиолетовом море, а небеса над большой землей полыхали огненно-алым.

Сразу по прибытии они поужинали, радуясь своему выбору: исключительно приятное общество, замечательный стол, теплая, звездная ночь…

Но вместо того чтобы расслабиться, Карен неожиданно почувствовала тревогу. За последние десять дней случилось столько всего, что молодая женщина ощущала себя несколько оглушенной и растерянной. И кто же дирижировал потоком событий, как не Майлз! Да еще столь искусно!

Карен с ужасом думала о том, что ей придется сказать о беременности персоналу конторы, и заранее готова была сквозь землю провалиться от смущения. Но Майлз решительно взял дело в свои руки. Он явился в офис вместе с невестой и сообщил сотрудникам не только о предстоящем бракосочетании, но и о том, что в августе ожидается двойня. Все пришли в полный восторг.

А еще Майлз дал объявление в местную газету, и очень скоро Карен принялись названивать клиенты, спеша поздравить и пожелать ей всего самого доброго. В заговоре с Эмми, не иначе, изобретательный жених существенно облегчил для владелицы адвокатской практики бремя повседневных забот. Он даже пригласил в штат несколько новых сотрудников для работы по контракту, чьи услуги могли оказаться весьма полезными.

Несколько раз он возил невесту в фамильную усадьбу, предлагая переоборудовать дом по своему вкусу. Квартиру Карен, правда, пока решили не продавать: жилье на взморье — завидная собственность!

Но, проходя по коридорам и комнатам своего нового дома, Карен испытывала желание ущипнуть себя, потому что ощущение нереальности происходящего упорно не исчезало. Даже искреннее радушие Салли не спасало положения.

И вот теперь, оказавшись наедине с мужем в тишине спальни на сказочном острове, Карен почувствовала себя неуверенно. Ей вспомнился тот особенный, непривычный блеск в дымчато-серых глазах, который она заметила, стоя перед алтарем. Что это было? Неужели победное торжество?

Карен, — тихо напомнил о себе новобрачный.

Она шагнула к мужу. На ней было свободное желтое платье, расшитое белыми цветами. Увы, ей снова пришлось обновлять гардероб!

Тяжелый выдался денек? — ласково спросил Майлз и принялся легонько массировать ей шею.

Карен блаженно вздохнула: эти чуткие пальцы, словно по волшебству снимали напряжение последней недели.

Не знаю. Сама себя не пойму.

Чувствуешь себя, словно в ловушке? — предположил муж.

Откуда ты знаешь? — Аквамариновые глаза удивленно расширились.

Я знаю тебя лучше, чем ты думаешь. Кстати, ты потрясающе смотрелась у алтаря.

Всем хороша была невеста, только вот немножко беременна, — поморщилась Карен.

Никто вроде бы не возражал, я так меньше всех.

А мне показалось, будто вид у тебя… — Карен помолчала, подбирая нужное слово, — торжествующий.

Так оно и было. — Майлз тихо рассмеялся. — А что, не имею права?

Не болтай глупости!

Я серьезно. Если быть до конца откровенным, то, когда ты стояла у алтаря рядом со мной, такая прелестная, такая настороженная, нося в себе моего ребенка, я и впрямь ощутил прилив торжества: наконец-то я поймал тебя! Карен от изумления потеряла дар речи.

И еще, — продолжал Майлз. Они стояли совсем рядом. Карен даже различала синеватые

ни на его скулах и снова этот электризующий блеск серых глаз.

Что такое? — еле слышно прошептала она.

Вот уже два месяца я точно изголодавшийся бедняк. Ты меня за все это время ни разу пальцем не поманила, не считая одного единственного случая.

— Но ведь и ты ко мне не подходил, — возразила Карен.

Потому что не был уверен, что нужен тебе. Я думал, ты по-прежнему озабочена этими дурацкими приличиями и решила хранить целомудрие до свадьбы.

Я просто боялась, — призналась она. — Ты однажды назвал меня речной нимфой. Но я очень изменилась и, возможно, никогда уже не буду прежней…

Ты серьезно? — недоверчиво переспросил Майлз. — Неужто ты стыдишься перемены, произошедшей с тобой?

Нет, но мужчины… — начала было Карен.

Сдается мне, ты не так хорошо знаешь мужчин, как тебе кажется, дорогая, — перебил ее Майлз. — Я прямо-таки изнываю от желания — и не только полюбоваться тобою в новом обличье, но и прикоснуться, приласкать, поцеловать…

Карен недоверчиво глядела на любимого, не говоря ни слова.

— Вот почему я привез тебя сюда, подальше от дома. Чтобы ничего не нарушало нашего уединения, чтобы во всем мире остались только ты да я…

Новобрачная закрыла глаза и с блаженным вздохом прильнула к мужу.

Ну, как тебе? — полюбопытствовал Майлз позже, когда они лежали, обнявшись на широкой двуспальной постели.

Вполне благопристойно и прилично, — с серьезным видом прокомментировала Карен. — Тем паче для изголодавшегося аскета вроде тебя.

Опершись на локоть, Майлз окинул взглядом ее заметно округлившиеся формы.

Жалуешься?

Как сказать? Ты ведь знаешь мои предпочтения. Немного авантюризма…

Причем с незнакомцами, — добавил он, лукаво усмехаясь. — Но мне казалось, что мы… или, скорее, ты решила вести себя исключительно респектабельно, как и подобает почтенной замужней даме.

Почтенной замужней даме? — Карен резко села на кровати. — Не знаю почему, но именно сейчас я менее всего ощущаю себя респектабельной матроной. Я просто дразнила тебя. — Глаза ее озорно вспыхнули. — Все было просто расчудесно! Именно этого мне и не хватало последние два месяца!

Карен! — Рассмеявшись, Майлз притянул жену к себе. — Знаешь, я не устаю тебе удивляться!

Правда? Расскажи подробнее! — Она устроилась поудобнее, склонив голову на плечо мужа, и принялась теребить курчавые волоски на его груди.

Ну, при первой встрече я был изрядно заинтригован, — начал Майлз свою исповедь. — От тебя веяло таким холодом… ни дать ни взять «синий чулок». Но чем больше я наблюдал за тобой, чем больше думал о тебе в одиночестве, тем чаще гадал: а какова ты в постели?

Типично мужской образ мыслей! — фыркнула Карен.

И мысли эти становились все навязчивее, пока я не понял: придется самому проверить.

Майлз!

И ты меня удивила. Я столкнулся с неотразимой обольстительницей, и действительность превзошла мои самые смелые мечты. Я понял: за элегантной, аристократической, холодной маской скрывается восхитительная, пылкая возлюбленная. Однако заглянуть под маску дано было мне одному, и никому больше.

Карен хотела было возразить, но передумала.

Ты прав, — призналась она. — Ничего подобного со мной еще не случалось. Я и не думала, что такое возможно.

Но бывали времена, — удрученно продолжал Майлз, — когда ты уходила в свой собственный мир, мир забот и обязанностей, и глядела на меня точно на постороннего человека…

Не может того быть!

Помнится, пару раз, когда я заходил к тебе в офис, ты держалась столь отстраненно и столь холодно, что я с трудом подавлял в себе желание запереть дверь и заняться с тобой любовью прямо там, на роскошном письменном столе или на полу.

Я и не знала, — потрясенно прошептала Карен, заглядывая в глаза мужа.

И еще одно удивляет меня до глубины души. Ты зачастую просто не сознаешь, что со мной делаешь.

И тебе это… обижает?

И да, и нет. Когда я могу вернуть тебя, как вот сейчас, — Майлз легонько коснулся губами сначала одного соска, затем другого, и молодая женщина затрепетала и прижалась лбом к его груди, — я ничуточки не возражаю. Вот только не уверен, правы ли мы, подавая такой пример нашим детям…

Майлз осторожно накрыл ладонью ее округлившийся живот.

Не двигайся, — еле слышно шепнул он.

Почему? Мне так хорошо, — тихо отозвалась она.

Если двинешься, я с собой не совладаю.

Понятно. А если у меня та же проблема? — Аквамариновые глаза были абсолютно серьезны.

Майлз прерывисто вздохнул. Интересно, понимает ли она, насколько к лицу ей новые, округлившиеся формы? Как выгодно золото спутанных локонов оттеняет бледно-матовую кожу? Что чуть припухшие, потемневшие соски, обретшие поразительную чувствительность, заключают в себе непередаваемое искушение?

Карен чуть шевельнулась — и обоих снова закружил водоворот исступленной страсти…

Что, на сей раз, благопристойности было меньше? — прошептал Майлз спустя какое-то время, уткнувшись лицом ей в волосы.

Ммм… — невразумительно отозвалась новобрачная.

О чем ты думаешь? — спросил он, когда оба в блаженной истоме вытянулись на простынях, умиротворенные и счастливые.

Много будешь знать, скоро состаришься, — томно отозвалась Карен, и в ее устах озорная реплика Дика прозвучала обещанием новых восторгов.

Карен, — Майлз притянул ее к себе, — видишь, что ты со мною делаешь. Теперь ты мне веришь?

Верю, — тихонько подтвердила она, засыпая в его объятиях. И вера эта оставалась с ней вплоть до конца медового месяца.


На следующее утро после завтрака молодые решили пойти выкупаться.

Надев новый купальник — модель для беременных, — Карен пристально изучала свое отражение в зеркале, недовольно цокая языком.

Майлз удивленно изогнул бровь.

Что такое?

Сущий кошмар!