Ее руки, словно летучие змеи, оплели его шею, а голова откинулась на плечо. Легко скользнуло ее тело в объятиях мужчины, и Лина гибко изогнулась, почти касаясь волосами земли. Задрожала, почувствовав прикосновение губ на шеи. Медленно опускаясь к груди, прежде чем коснуться плоского живота. В едином ритме с музыкой сливаясь она позволила ЕМУ ловко подхватить девушку и закружить, возвышая над головой, подобно долгожданной и вожделенной добыче. Осторожно спустил ее, не сводя затуманенного потемневшего от неприкрытого желания взгляда с ее лица. С приоткрытых губ, откуда срывались почти неслышные вздохи.

Когда босые ступни оказались на твердой поверхности, Лина резко повернулась, невольно ощущая, как повинуется музыки ее ноги. Дыхание. Жажда. Голод. Отражались в темно — карих глазах, пристально уставившихся на нее, и она покорно вложила пальцы в его ладонь. Никогда не сможет сопротивляться ему. Противостоять безумию, охватившему их. Плевать, кто он и кто она. Они не стоматолог и пациентка в эту ночь, где черти внутри сходят с ума. Не незнакомцы и не чужаки, а две половинки одного целого, следующие раздающимися аккордами.

Неизвестно откуда появились факелы. Вспыхнули, пробуждая ответный огонь и в них. Двигалась, завораживая гибкостью, очерчивая невидимый круг возле мужчины. Разбавляя мужской голос, прозвучал звонкий женский, то стеная, то пронизывающе затягивая высокие ноты.

Показавшееся бедро в разрезе, и Лина судорожно втянула свежий воздух, кажется, насквозь пропитавшийся терпким ароматом зарождающейся страсти между ними. Мужчина опустился перед ней на колени. Будто так было положено. Предначертано. Машинально приподняла ногу, позволяя мужчине обхватить тонкую щиколотку пальцами. Взмах кистью руки — его губы дотронулись до бархатной кожи, подцепив зубами серебряный ножной браслет. Порыв холодного ветра. Лина вздрогнула, сохранив равновесие, балансируя на одной ноге, замерев со сложенными вместе кверху ладонями.

Резко встав, он оторвал ее от земли, крепко сжимая бедра, и Лина сплетали пальцы в замысловатые узоры, подставляя горящее лицо дуновению ветра. Устремила взор на затемненное небо, ловя струи лунного света. Порхала в его сильных руках, что не отпускали ее, как бабочка. Высоко. Запах травы дурманил разум, но отключал мозг, лишая способность размышлять, аромат мужчины.

- Микаэль, - то ли стон, то ли вздох сорвался с ее уст, и в следующее мгновенье почувствовала, как одним движением он слегка подбрасывает ее, молниеносно схватив в охапку. Прижал к груди, разрешая слушать, как гулко бьется его сердце, и ее в ответ издавало то же самое.

Шаг. Еще один шаг...Вдруг что — то пошло не так. Неясное огромное серое облако заволокло картину, и Лина больше ничего не ощущала. Не слышала никакой музыки. Не наблюдала за страстными движениями танца. Растворилось в надвигающем тумане, засасывающем все, в том числе и мужчину. Испарился в неизвестности, не оставляя за собой и следа.

- Микаэль, - испуганно вскрикнула Лина, протягивая руку, пытаясь тщетно поймать исчезающий образ мужчины. Схватиться за него, как за последнюю соломинку, не давая отнять его у нее. Не вышло. Только пустота. Наводящая страх и принуждающая еще несколько секунд назад горячую кровь в жилах леденеть от предчувствия опасности.

- Микаэль, - шепотом выдохнула Лина, рванувшись вперед и уткнулась в нечто невидимое. Не сдвинуться. Без толку биться, прекрасно понимая, что ей никогда не пойти за ним.

Облако, на котором она непонятно как оказалась, куда — то уносило ее, отдаляя от того места, где она познала настоящий вкус блаженства. Где темные желания одержали вверх. Где их демоны вожделения сорвались с цепи, сливаясь воедино. Где был просто Микаэль…

- Лина!

Девушка распахнула глаза от громкого окрика матери. Минуту тупо смотрела на недовольную мать, стоящую возле кожаного дивана в...зале. В их доме. Родные светло — зеленые стены, украшенные золотистой росписью и антикварными фресками. Последнее — горячая любовь Рины Салли к всему изысканному и дорогому, потому что ее мать не в силах была подавить охоту прикупать статуэтки или старинные вазы. Плазменный телевизор, на экране которого транслировался какой — то арабский фильм, судя по пескам и скакунам. Молниеносная догадка озарила ее, выдергивая из вымышленного мира. Проклятье! Это просто — напросто был сон! Лина, утомленная собственными мыслями и подталкиваемая бурной фантазией, уснула под восточную мелодию, поэтому — то сознание представило ей то, чего она так желала.

- Ты же никогда раньше не спала так рано, - заметила Рина Салли, и Лина неохотно свесила ноги на пол. Ощущалось легкое головокружение, но она знала о причине. Слишком яркое сновидение. Реалистично настолько, что оно навсегда останется в памяти.

- Я же была сегодня у стоматолога, - напомнила Лина и облизнула пересохшие вмиг губы. Как только сказала о нем — перед глазами предстала картина, как он поднимает ее, словно пушинку, опьяняя запретными ласками. - Устала, наверное.

- Тебе хоть становится лучше? - вопросительно взглянула на нее мать. Да, уж очень хорошо, учитывая такие сны.

- Не все же сразу, - немного слукавила Лина. - Постепенно боль пройдет...Ладно, мам, я пойду умоюсь.

- Ты вообще собираешься кушать? Я понимаю, как неприятно терпеть зубную боль, но нужны же силы, - проговорила женщина. Лина встала и направилась в противоположную сторону. К ванне, бросив равнодушный взгляд на столовую. Не то, чтобы она — обжора, однако Лина ни разу не отказывалась от еды, кроме мучного. Все — таки упитанность и полнота всегда отталкивали девушку.

- Кстати, - последовала за дочерью Рина Салли, следя за тем, как она открывает воду. - Знаешь, кто мне звонил узнавать о тебе?

- Тетя? - плеснула прохладные капли Лина, смывая нежеланную дремоту.

- Вот и нет, - Даже спиной она чувствовала, что ее мать старательно скрывает рвущуюся улыбку и придает серьезность тону. - Микаэль Клекчани.

- Что? Он звонил? - обернулась Лина, недоверчиво покосившись на мать. Та прислонилась к косяку двери, скрестив руки на груди. Похоже, на этот раз интуиция проницательного адвоката, не проигравшего ни один процесс, вновь не ошиблась.

- Да, звонил и спрашивал, как твое самочувствие, - согласно кивнула мать. - Он сегодня звонит уже второй раз после того, как ты пришла...К чему это?

Риторический вопрос, только Лина прикусила нижнюю губу, подавляя терзающее внутренности желание громко рассмеяться. От внезапно нахлынувшего на нее счастья. От запорхавших внизу живота бабочек, как написано во многих книгах, и теперь это коснулось и ее. Звонил...Значит, он тоже думает о ней. Взаимное притяжение мыслей. Видимо, из — за этого в голове исключительно ОН...Потому что и в его размышлениях, похоже, только ОНА

ГЛАВА ШЕСТАЯ

Наши сны — отражения того, чего мы боимся. Хотим. О чем мечтаем, скрывая даже от самих себя. Она думала о нем всю ночь, не в силах никак унять учащенное сердцебиение. Вроде, все достаточно легко: не подаваться эмоциям и приземлиться. Не позволять фантазии отключать мозг и брать вверх. Только ни черта не получалось. Прокручивала в памяти по сто раз их последний разговор. Обычный. Ничего непозволительного или того, что дало бы прямой намек на то, симпатизирует ли Микаэль Клекчани ей или нет — не было. Почему тогда Лина не могла успокоиться? Не могла заставить рассудок трезво мыслить. Будто какой — то невидимый туман заволок сознание, и лишь одно гулко стучало в голове. Пульсировало напряженно в висках мигренью.

Микаэль. Тот, о котором просто невозможно запретить себе не думать. Его глубокий голос с едва различимым акцентом, выговаривающим каждое слово четко на английском языке, при этом ощущалось, что он — итальянец. Это придавало какое — то магнетическое очарование. Как он произносил звуки...В ушах до сих пор слышно «Моя Хорошая».

Моя. Будто он уже поставил на ней отметину, кому она принадлежит. С первой встречи. Прикосновения. Дал уяснить, что Лина Альби не просто для него пациентка. По крайней мере, нужно быть полной идиоткой, чтобы не обращать внимания на блеск в темно — карих глазах. На эмоции, которые плескались в глубине его зрачков, хоть и видно, что Микаэль пытался скрыть не от нее правду. А от себя самого. Упорно прилагал усилия быть исключительно стоматологом, соблюдая установленные границы, и все — таки желание внутри одолевало его. Если ты безразличен человеку — он не будет искать повода или возможности с тобой связаться. Зачем? Ты для него не представляешь интереса.

А если ты произвел на кого — то неизгладимое впечатление и проник в его размышления — ни что не будет препятствовать кому — то связаться с ним или только услышать что — то о желанном объекте.

Почему так странно?

Возможно, именно по этому принципу и основана человеческая натура. Когда мы кем — то сильно увлечены, то любое напоминание о нем доставляет столько радости, сколько бы не принесли десять порций мороженого для маленького ребенка. Действительно, мы начинаем вести себя, как дети, жадно поглощая информацию и впитывая каждое предложение, которое касается этого человека. Вовсе не беспокоимся, как выглядим со стороны. Натура.

И Лина была уверена, что Микаэль Клекчани звонил ее матери не только в качестве лечащего врача. К чему ему это, если у него сотни подобных случаев? Тонко, не выдавая намерений, он находил зацепку, чтобы услышать ее имя. Узнать о ней. Просто знать…

Нервно теребя заплетенную наспех утром косу, Лина мимолетно посмотрела на разговаривающую по телефону мать.

Интересно, а какое впечатление вызывает у него то, что она приходит на прием не одна, а с матерью, будто — маленькая девочка?

Нельзя исключать возможности, что последнюю Микаэль и видит в ней. Ребенка. И она ошибочно воспринимает снисхождение и жалость, как двусмысленные знаки.

От приведенного мысленно умозаключения внезапно захотелось расплакаться. От досады. Он — то уже состоявшийся мужчина, а ей нет и восемнадцати лет.

Однако Лина мгновенно выпрямилась, приглушив глупый порыв. Подобное поведение доказывает лишь ее ребячество. С чего вообще она решила, что между ней и Микаэлем существует невидимая связь? Идеалистка по знаку зодиака с чересчур больным воображением, иначе не назовешь ее. Из — за придуманных вещей Лина несколько дней не сосредотачивается на музыке, потому что нет охоты поднять крышку пианино и приняться играть. Погрузиться в более реальную обстановку, чем мечтать о неизвестности.

- Доктор Клекчани ждет Вас, - миловидная хрупкая блондинка появилась на пороге распахнувшейся неожиданно двери. Лина поднялась, положив так и не прочитанный журнал на столик, и прошла внутрь. Заметила, как усмехается хитро вслед дочери Тина Салли. Смутно осознавала ситуацию, тем не менее принимала типичную позицию. Не вмешивалась, пока Лина сама не открывалась ей, а в чистосердечном признании не сомневалась, ведь мать и дочь — лучшие и незаменимые подруги.

В его кабинете витал запах медикаментов. Стерильности и чистоты, и хоть она заходила сюда не впервые, Лина неуверенно остановилась. Замешкалась на долю секунды, оглядываясь по сторонам в поисках Микаэля. Неужели его нет?..Тогда бы ее не пригласила войти и…

- Меня ищешь? - Она резко обернулась, встречаясь с довольной улыбкой на тонких губах. Ею можно любоваться целую вечность, потеряв счет времени. Красиво очерченные и неприкрытые материей его губы, сложенные ниточкой, манили до них дотронуться. Нежные? Мягкие?

- Добрый день, - с трудом выдавила ответную улыбку Лина и привычно разместилась в кресле. - Нет, я думала, что Вас нет.

- Но я же есть, Лина!

Она пыталась отвести взгляд от мужского профиля, склонившегося над ней. Сердце ускоренно билось, будто вот -вот готово вырваться из груди. Черный волосы зачёсаны назад, открывая лоб. Белая вновь появившаяся маска скрывала, как всегда, часть лица. Так много всего хотелось спросить. Полюбопытствовать. Поинтересоваться, но Лина продолжала разглядывать его, прекрасно понимая, что вряд ли от него укроется, куда сконцентрировано все ее внимание. Точнее - кто вожделенный объект…

- Ты занимаешься спортом? - нарушил недолгое молчание Микаэль.

- Да, но только не фитнес -зал, - кивнула Лина.

- Ух, - слегка присвистнул Микаэль, и знакомые морщинки, выдающие его улыбку, появились возле век. - А борьбой не увлекаешься?

- Конечно нет!

- Думаю, вдруг ты занимаешься боксом или вольной борьбой и пригласишь меня на соревнование, - Лина застыла, слушая его игривый тон. - Я буду болеть за тебя и кричать: "Лина, давай"!

- Вы шутите? - воскликнула она, непроизвольно ощущая, как на губах заиграла веселая улыбка.