Глядя на них, леди Уэвертон и Артур много смеялись, и недавний шутливый разговор был забыт. Не забыла слова молодого Уэвертона только Сара…


Май 1837


— Сара, ну где же ты!

Мисс Роберта Уэвертон ворвалась в маленький садик подобно внезапному порыву северного ветра, иногда налетающего невесть откуда в разгар жаркого летнего дня.

Миссис Фоскер, сидящая на скамье под кустом сирени, от неожиданности уронила в траву свое рукоделие, а копающаяся на грядке с левкоями Сара подняла голову, заслоняя глаза от солнца ладонью.

За прошедшие годы Бобби не раз вот так врывалась в скромный мирок Сары, чтобы увлечь ее в свой, яркий и наполненный событиями. Сара всегда послушно следовала за подругой, ведь именно этого ей и хотелось больше всего на свете — быть там, где Роберта, умеющая самый скучный день превратить в невероятное приключение.

Экономка Уэвертонов не раз с ужасом вспоминала плавание двух юных леди к островку посередине находящегося во владениях лорда Уэвертона озера, почти успешно осуществленное ими на перевернутой старой кровати, невероятными усилиями спущенной девочками с чердака. Путешествие завершилось в нескольких ярдах от травянистого берега. К счастью, добротно сделанная мебель еще способна была послужить наследнице прежних хозяев. Обратно перепачканных илом и тиной подружек привез на лодке старший садовник, к большому удовольствию Артура Уэвертона, не упускавшего случая поддразнить сестру и ее неразлучную спутницу мисс Мэйвуд. Лорд Уэвертон строго выговорил обеим, за преувеличенным гневом скрывая страх за жизнь дочери и мисс Сары, а леди Уэвертон приказала экономке провести инспекцию сваленного на чердаке имущества с тем, чтобы впредь у мисс Роберты не оказалось возможностей для подобной эскапады.

В другой раз Бобби совершенно необходимо было поехать на ярмарку в соседний городок. Ее брат наотрез отказался сопровождать девиц и беззаботно отправился на прогулку с друзьями, уверенный, что Роберта и Сара не отважатся управлять коляской самостоятельно. Какими угрозами и посулами удалось Бобби уговорить младшего конюха приготовить упряжку, в то время как мисс Уэвертон запрещалось выезжать одной, никто так и не узнал. Но, когда вечером лорд и леди Уэвертон вернулись из гостей, они не нашли дома ни одного из своих детей и некоторое время пребывали в блаженной уверенности, что Артур и его сестра присматривают друг за другом. Когда час спустя вернулся младший Уэвертон, последовало разбирательство, затем прислугу подвергли суровому допросу, и несчастный конюх сознался, что позволил обеим леди уехать в двуколке.

Мудрый лорд Уэвертон не уволил конюха, так как прекрасно знал, как легко умеет его дочь добиваться желаемого от кого угодно. Необходимо было начать поиски девочек, и тут уже досталось Артуру.

— Но я и представить не мог, что они уедут одни! — оправдывался тот.

— Это тебя не извиняет! — гремел в холле голос его обычно такого спокойного отца. — Ты знаешь, если Роберта что-то вобьет себе в голову — она это непременно выполнит! Даже если ей придется рисковать своей упрямой головой!

— С ней не случится ничего плохого, отец, — постарался успокоить лорда Уэвертона Артур. — Ведь с ней же Сара, а она сумеет удержать Бобби от какой-нибудь скандальной выходки.

— Мисс Мэйвуд, похоже, не отличается особым благоразумием, если позволяет моей дочери помыкать собой, как той будет угодно! Не забывай, мисс Сара тоже еще совсем девочка. Кто защитит их на дороге от злоумышленников?!

Тут уже вмешалась леди Уэвертон. Она обычно единственная сохраняла хладнокровие, словно была уверена, что у ее непокорной дочери есть ангел-хранитель, который никому не позволит причинить Роберте зло.

— В наших краях давно не слышали о разбойниках. По-моему, вы проводите слишком много времени за этими спорами, вместо того чтобы отправляться в путь. Артур, в наше отсутствие сестра была оставлена на твое попечение, тебе и следует теперь искать ее. Собирай слуг, и езжайте по разным дорогам — девочки могли заблудиться. А я пошлю кого-нибудь узнать у мистера Фоскера — возможно, Бобби решила сперва отвезти Сару, а затем вернуться домой. Вам же, дорогой, я советую немного успокоиться и выпить рюмочку бренди.

Оба джентльмена, как и всегда, последовали этому мягкому приказанию и разошлись по своим делам. Артуру с лакеем посчастливилось найти Роберту и Сару спустя лишь полтора часа поисков.

Девочки в вечерних сумерках не заметили вымоину на дороге, и в результате неудачных маневров коляска съехала одним боком в канаву. В остальном же путешествие прошло весьма удачно, обе юные леди получили немало новых впечатлений на ярмарке и значительно пополнили свой лексикон простонародными ругательствами. Бобби довольно умело справлялась с лошадьми, и Сара заподозрила, что им не стоило уезжать надолго одним, только когда было уже слишком поздно сетовать на свою глупость.

— Так-так, — задумчиво протянул Артур Уэвертон, разглядывая в свете фонаря ущерб, нанесенный экипажу и пассажиркам. — Что я здесь вижу? Две молодые леди сидят в канаве и даже не пытаются выбраться. Мне кажется или кто-то проливал слезы?

Бобби гордо вскинула голову — уж она-то ни за что не стала бы плакать из-за такого пустяка, а Сара, напротив, смущенно потупилась — она не на шутку испугалась, когда лошади рванулись в сторону от дороги и коляску сильно тряхнуло. К тому же в темноте ей было совсем неуютно, хотя Бобби и утешала подругу тем, что их непременно отыщут и вернут домой.

— Ничего подобного! — запальчиво воскликнула мисс Уэвертон. — А ты так и будешь глазеть на нас или все-таки поможешь выбраться?

— Можно подумать, это я перепугал всех, уехал без разрешения и похитил мисс Мэйвуд! — непонятно было, озадачен Артур всерьез напором сестры или просто подшучивает. — В наказание за свою дерзость ты поедешь домой на лошади Война, а Сара сядет впереди меня.

Сара вспыхнула и тут же порадовалась скудному освещению — в неверном свете фонаря, который держал слуга Артура, ее румянец оказался незаметен. Краску на щеках вызвала упоительная мысль — вот если бы Артур и вправду похитил ее, как в романе, и они бы неслись сейчас по дороге куда-то в ночь… Уж он-то ни за что бы не допустил, чтобы коляска съехала в канаву. А еще лучше и вовсе ехать верхом… Но грезить не было времени — сам Уэвертон во плоти и крови уже подавал ей руку, чтобы помочь выбраться из поврежденного экипажа на дорогу.

Сара никогда не забудет эту ночь. Возвращение в поместье лорда Уэвертона на лошади Артура показалось ей самой длинной и самой короткой поездкой в ее жизни. Во тьме, едва прерываемой светом фонаря, слышалось ворчание Бобби, сидящей позади своего спутника и беспрестанно упрекавшей брата в том, что он не взял запасную лошадь, но даже это не отвлекало Сару от романтических мечтаний. Ведь сама она сидела перед Артуром, и он запросто обнимал девочку одной рукой за талию, чтобы помочь ей удержаться, а другой уверенно правил лошадью. И сердце подпрыгивало куда-то и с неслышным звоном падало с каждым перестуком копыт…

Конечно, по возвращении их ждал неприятный разговор. Леди Уэвертон всегда одинаково ругала за проделки как собственную дочь, так и Сару — не повышая голоса, но ясно давая понять, сколь серьезны их проступки. Обычно Бобби начинала доказывать свою правоту или отмалчивалась, если чувствовала вину, а Сара стыдилась и краснела за двоих, но в тот вечер она едва слышала, что говорит леди Уэвертон. Мысленно она все еще была там, на темной пустынной дороге…

Подобных приключений подруги пережили немало, по крайней мере до тех пор, пока им не исполнилось по шестнадцать лет. Тогда даже Бобби внезапно прониклась увещеваниями матери и гувернантки и стала вести себя, почти как подобает воспитанной молодой леди. Но только почти: мисс Уэвертон никак не хотела смириться с тем, что детские годы миновали, и время от времени придумывала кое-какие шалости.

Сара Мэйвуд выглядела и вела себя как настоящая леди, без всякого «почти», но иногда Бобби удавалось уговорить подругу посыпать веер мисс Хиллсток нюхательной солью или перемешать ноты так, чтобы посреди романтической сонаты мисс Лейнс вдруг начала играть отрывок из стремительного танца.

— Подумать только, Сара, в будущем году нам предстоит пережить свой первый сезон! — восклицала Бобби, теребившая остатки старинного веера.

После того как огромный чердак Уэвертонов был приведен в надлежащий вид и лишился, по мнению Бобби, всех своих сокровищ, подруги проводили немало времени на чердаке мистера Фоскера, куда перед его венчанием перетащили вещи из старой кладовой. Обе уже наизусть могли перечислить каждый предмет, находящийся там, и все равно копаться в пыльном хламе одинаково нравилось обеим.

Сара не стала напоминать Бобби, что лондонский сезон ожидает только мисс Уэвертон. Сама она, конечно же, и мечтать не могла о том, чтобы дядюшка вывез ее в свет, а траурное платье собиралась снять только через полгода после этого самого сезона.

Миссис Фоскер с первого же дня пребывания в роли хозяйки дома выбрала наиболее подходящую мачехе политику — она словно не замечала свою новоприобретенную племянницу, ограничиваясь пожеланиями доброго утра и ночи. Мистер Фоскер доверил супруге следить за тем, чтобы Сара выглядела подобающим образом для того круга, в котором теперь вращалась, и, после того как она сняла трехлетний траур по своему отцу, у девушки появились кое-какие новые туалеты. В остальном же ее жизнь в доме дяди после его женитьбы почти не изменилась, только за столом их стало трое.

Маленьких Фоскеров пока не появилось, но супруги не утратили надежду на пополнение семейства, а Сара проводила гораздо больше времени в поместье Уэвертонов, нежели в старом доме дяди. Своими безупречными манерами и аккуратным внешним видом она была целиком и полностью обязана леди Уэвертон, не жалевшей для девочки ни ласкового слова, ни тактичного замечания относительно допускаемых ею мелких оплошностей.

В положенное время Артур уехал в университет, и Сара заменила лорду и леди Уэвертон оставившее родовое гнездо дитя. Все в доме, да и в округе, скучали по веселому, беззаботному юноше, и в каждый его приезд на каникулы устраивался бал, пикник или какое-то другое празднество. Всякий раз Артур замечал, как выросла Сара, и в шутку спрашивал, не пора ли ему называть свою вторую сестрицу «мисс Мэйвуд». Девушка смеялась и слегка краснела, но Бобби тут же осаживала брата едким замечанием относительно того, что он-то ничуть не изменился и учение все никак не идет на пользу его уму.

На балу Артур обязательно танцевал с Сарой, но мисс Хиллсток и ее подруги давно перестали воспринимать мисс Мэйвуд как возможную соперницу — со временем они уверились, что молодой Уэвертон видит в Саре лишь еще одну сестру и ничуть не увлечен ею. Сама же мисс Мэйвуд не умела скрыть светившегося в глазах чувства, однако, на ее счастье, мало кто утруждался заглядывать ей в глаза. Громогласнее всех проявлялась сестринская любовь Бобби, заметно тоскующей по насмешливому братцу. При всяком случае мисс Уэвертон критиковала знакомых молодых джентльменов, сравнивая их с Артуром, и сравнение обязательно было не в пользу последних.

В положенный срок родители отвезли Роберту в Лондон, где она, конечно же, не осталась незамеченной среди роя дебютанток. Кто-то обратил внимание на ее роскошные волосы и удивительные светлые глаза, а кому-то больше запомнились нетипичные для такой юной леди уверенные манеры и острый язычок.

Дядюшка Фоскер время от времени поговаривал, что племянница выросла в прелестную девушку, которую надо представить свету, но, как и с обещанными когда-то учителями, дальше грандиозных планов дело не пошло. Все эти годы семейство Эммерсон регулярно вносило арендную плату и вполне успешно сумело выправить дела поместья Мэйвудов. Даже Сара была уже не так наивна, чтобы не понимать, что все нововведения, затеваемые дядюшкой в его старом доме с целью порадовать супругу, делаются на деньги из ее наследства, но девушка не обладала решительностью мисс Уэвертон, чтобы требовать принадлежащее ей по праву. Непритязательной Саре хватало нескольких скромных платьев, а библиотека Уэвертонов все еще служила для нее неисчерпаемым источником радости и новых знаний. Правда, теперь ей не требовались друзья из книг, и за знакомство с Бобби и ее семьей Сара неизменно благодарила Господа во время утренней и вечерней молитвы.

Леди Уэвертон была так добра, что предложила взять в Лондон и Сару, но девушка отказалась под предлогом того, что еще не готова снять траур, ведь для выезда в свет необходимо сшить новый гардероб, удовлетворяющий требованиям моды для дебютанток. На самом деле траур являлся не единственной причиной. Сара сознавала, что не вправе так бесцеремонно пользоваться покровительством леди Уэвертон. И без того за прошедшие годы это семейство очень много сделало для нее, чтобы навязывать им в столице заботу еще об одной девушке.