— С удовольствием, мистер Фоскер, — усмехнулась Бобби, похоже, с трудом удерживаясь от того, чтобы не показать дядюшке Сары язык. — Тем более что у нас скоро и вовсе не останется повода даже для случайных встреч, ну разве только в церкви. Вы ведь уже, вероятно, знаете, что Сара скоро уедет из Сент-Клементса, чтобы жить в собственном поместье, а до тех пор она будет моей гостьей.

Мистер Фоскер посмотрел на съежившуюся под этим взглядом племянницу, а Бобби торжествующе закончила свою тираду:

— Собери пока самое необходимое, Сара, за остальным я пришлю карету завтра. Хотя, я полагаю, этого остального наберется так мало, что вполне подойдет небольшая коляска.

Оскорбительные замечания миссис Ченсли показали мистеру Фоскеру, что все его манипуляции с наследством племянницы, а также условия, в которых воспитывалась и до сих проживала Сара, не остались незамеченными Робертой и, надо полагать, ее семейством. Видение толпы адвокатов снопа возникло перед глазами мистера Фоскера, и он постарался вернуться к своему обычному добродушному тону, как бы ни хотел на самом деле вышвырнуть обеих девушек вон.

— Сара, прошу тебя, дорогая, не совершай этой ошибки! После нашего вчерашнего разговора я думал, что мы уладим это маленькое дельце по-семейному, однако ты предпочла втянуть в него посторонних людей. Мне жаль, что ты выбираешь не тех советчиков, милая, но все же я надеюсь, что ты одумаешься и не станешь рвать связь со своей семьей из-за этого недоразумения. Обещаю тебе, если ты останешься дома, мы снова все обсудим, и, клянусь, твои интересы будут приоритетными, как, впрочем, всегда.

Бобби презрительно скривила губы — неужели этот человек считает, что лживость его обещаний не бросается в глаза? Что кто-то поверит ему после того, как он много лет корыстно пользовался чужим имуществом?

Но Сара заколебалась. У нее не имелось других родственников, кроме Фоскеров, и покинуть их вот так, со скандалом, лишить их привычного дохода и даже не спросить, на что они будут жить, — нет, она была слишком добра и благородна, чтобы поступить подобным образом. Лаже если эти люди обходились с ней не слишком честно, они всегда проявляли дружелюбие и не изводили ее нотациями. Смутно Сара осознавала, что им просто нет до нее никакого дела, но очень хотелось верить, что дядя хоть немного любит ее. Если она расстанется с дядюшкой Эндрю, порвется последняя ниточка, связывающая ее с детством, с отцом, ведь дядя знал его, говорил с ним, иногда рассказывал что-то о молодых годах мистера Мэйвуда, а все эти связи с утраченным прошлым все еще были очень ценны для Сары.

Она виновато посмотрела на Бобби, и Роберта тут же сердито наморщила веснушчатый нос.

— Бобби, я, пожалуй, еще немного побуду здесь. Нехорошо прощаться, будучи в ссоре.

— Совершенно верно, дитя мое, — мистер Фоскер победно усмехнулся, отворачиваясь от миссис Ченсли.

Роберта не желала уговаривать Сару в присутствии отвратительного ей человека, она поняла, что его хитрость нашла свою цель и Сара сомневается и боится сделать шаг за порог. С трудом Бобби сдержала негодующие возгласы и медленно кивнула.

— Я жду тебя завтра на чай, надеюсь, ты привезешь мне благоприятные новости.

— Я провожу тебя. — Сара вышла с подругой к калитке. — Я знаю, ты назовешь меня глупой и трусливой… но я не могу поступить иначе, Бобби.

— Я вовсе не думаю так, — возразила Роберта. — Конечно, ты делаешь глупость, позволяя ему манипулировать твоими родственными чувствами, но кто знает, как поступила бы я сама в подобной ситуации. Не приведи господь когда-нибудь пережить то, что переживаешь ты.

Девушки обнялись, и Роберта рассталась с подругой, почти не сердясь. Она была уверена, что это только начало и Сара все же сумеет разглядеть истинное лицо мистера Фоскера и принять необходимое, пусть и тягостное решение. К тому же скорое возвращение Артура с женой поможет ей собраться с силами и уехать из Сент-Клементса,

Сара вернулась в дом, где ее ждал мистер Фоскер. Он уже вполне владел собой и вежливо предложил племяннице пройти в его кабинет и снова поговорить обо всем, как добрые друзья.

— Нам не нужны третьи лица, чтобы разрешить все разногласия, как бы миссис Ченсли не хотела нас рассорить, — начал он.

— Бобби волнуется, потому что любит меня, — вступилась Сара, защищать подругу ей всегда было легче, чем себя саму.

— О, конечно же, все мы знаем, как самоотверженна и преданна своим близким миссис Ченсли, — немедленно согласился дядя Эндрю. — И все же она не имела права вести себя подобным образом. Она очень, очень расстроила твою тетю!

Сара не стала отвечать на эти слова из опасения, что дядюшка опять начнет говорить о посторонних вещах и уклонится от самого важного. Она молча, выжидающе смотрела на мистера Фоскера, слезы ее высохли, но она чувствовала себя изнуренной этими словесными баталиями.

Мистер Фоскер верно истолковал ее взгляд и заговорил о том, что беспокоило племянницу, хотя было видно, с какой неохотой он идет на уступки.

— Дитя мое, весь вчерашний вечер и часть нынешнего дня я размышлял о том, как наилучшим образом соблюсти твои интересы, и у меня возник следующий, полагаю, весьма неплохой план.

Сара испугалась — слова дядюшки не предвещали ничего хорошего, но мистер Фоскер удивил ее.

— Дорогая моя, как мне ни грустно сознавать, что ты выросла, а твой дядя постарел, но придется с этим согласиться. Разумеется, никто не собирался лишать тебя законных прав на наследство, и, если ты желаешь прекратить аренду поместья, мы так и сделаем. Ты же не будешь возражать, если мы дадим Эммерсонам немного времени для того, чтобы обустроить себе другое жилье?

Девушка кивнула — это намерение дяди казалось весьма справедливым по отношению к семье, которая добросовестно старалась поправить дела поместья в течение нескольких лет, и не без успеха.

— Твое желание не искать других арендаторов также будет исполнено, — продолжил мистер Фоскер с тяжким вздохом. — Ты вскоре поймешь, что управлять всеми делами гораздо тяжелее, чем просто получать плату за аренду, но я не буду больше убеждать тебя в своей правоте. Ты вскоре почувствуешь, как изменятся условия нашей жизни, когда мы станем получать только малую часть наших прежних доходов. Состояние поместья оставляет желать лучшего, и то, что нам останется, — ничтожно по сравнению с той суммой, какую платили Эммерсоны…

— Я думаю, вы немного ошибаетесь, дядя, — осмелилась произнести Сара, едва мистер Фоскер замолчал, чтобы передохнуть. — Мистер Гиббоне писал мне, что я могу располагать суммой, вполне достаточной для моих скромных нужд, и мое приданое, хоть и оставляет желать лучшего, отнюдь не является ничтожным.

Удар потряс мистера Фоскера, и он несколько мгновений оторопело смотрел на племянницу. Подумать только, девочка не только осмелилась требовать чего-либо после того, как столько лет довольствовалась тем, что ей давали, но и тайно, за спиной опекуна, навела справки о своем капитале! И у кого — у поверенного, от чьих услуг ее опекун отказался давным-давно!

Вчерашнее потрясение было, несомненно, сильнее, поскольку его стержнем оказалась новизна, а сегодня мистер Фоскер уже успел подготовиться к повторному разговору с племянницей, но миссис Ченсли ненадолго смешала его карты своим появлением. И все же мистер Фоскер не ожидал от молодой девушки подобной предусмотрительности и практичности. Он тотчас понял, что не стоит опровергать ее слова, если хочется сохранить с ней родственные отношения, и принужденно улыбнулся.

— Вряд ли мистер Гиббоне знает точные размеры твоего состояния, но он, безусловно, близок к истине. И эти немалые средства тебе придется вложить, чтобы восстановить былое великолепие самого дома и поместья в целом. Поэтому я прошу позволить мне помогать тебе в ведении дел с управляющим, ведь давать ему разумные поручения и получать правдивые отчеты — не так просто, как ты можешь вообразить. Когда же все будет готово, чтобы встретить молодую хозяйку, нам с твоей тетей, скрепя сердце, придется отпустить тебя. Безусловно, если ты к тому времени найдешь себе компаньонку.

Сара слушала внимательно и все равно не могла понять, чего добивается дядя этими словами. После небольшой паузы мистер Фоскер ответил ей на незаданные вопросы.

— Нам с твоей тетей и маленьким Леонардом придется продать этот дом и переехать куда-нибудь в деревню, в южные графства, где жизнь значительно дешевле. Будь я по-прежнему холостяком, мне бы хватило того дохода, что поддерживал меня прежде, пока я не был твоим опекуном. Но сейчас об этом не может быть и речи. Как ты знаешь, твоя тетя не принесла мне приданого, и ее ожидаемое наследство — только крошечный дом ее матери. Полагаю, мы продадим и его и переедем все вместе, не подобает оставлять старуху в одиночестве.

Сара невольно почувствовала укоры совести: дядя выглядел таким покорным, таким смирившимся с печальной судьбой, словно это не он четверть часа назад гневно указывал Роберте Ченсли на дверь.

— Вы могли бы переехать вместе со мной и жить в моем доме, дядюшка, — мягко сказала она. — Тогда вам вовсе не потребуется собственный.

— Ты рано или поздно выйдешь замуж, дорогая моя, и мы будем причинять неудобства твоей будущей семье, — возразил мистер Фоскер, но глаза его радостно блеснули. — И потом, мне, старику, быть на иждивении у племянницы — нет, это не по мне. У меня всегда находились богатые покровители, способные оказать помощь, но я сам предпочитал оказывать им кое-какие услуги и не требовал благодарности. Независимость — вот моя черта!

Сара могла бы с этим поспорить, но видение маленького Леонарда, неуверенно переступающего ножками по грязному двору убогого деревенского дома, привело ее в смятение. Девушке казалось, что ее загнали в угол, откуда невозможно выйти без ущерба либо для своей свободы, либо для своей совести. Ей ничего не оставалось, как согласиться с предложением дяди подождать два-три месяца, пока Эммерсоны не съедут, и вернуться к обсуждению остальных вопросов позже.

Ни тот ни другой не были в полной мере удовлетворены результатами беседы, но хотя бы видимость мира вернулась в дом Фоскеров. Миссис Фоскер за обедом выглядела чуть бледнее обычного, но разговаривала с Сарой так, будто ничего не случилось, а мистер Фоскер скрывал довольную улыбку — он добился необходимой отсрочки, а дальше будет видно.

На самом деле ему не очень-то хотелось покидать Сент-Клементс, где у него были знакомые и кое-какие возможности. Конечно, переехать в дом Сары означало жить в гораздо более комфортных условиях, но он не обольщался насчет отношения к нему соседей Мэивудов. На похоронах мистера Мэйвуда его едва терпели, а это значит, им с женой придется лишиться привычного общества, не приобретя взамен никакого другого. Мистер Фоскер уверился, что при следующем разговоре с племянницей сумеет убедить ее и дальше жить под его крышей, а значит, придется искать других арендаторов, хочет она того или нет.

Сара радовалась, что одержала пусть не полную, но значительную победу. Настаивать на своем она просто не привыкла, да ей до сих пор особенно этого и не требовалось. За Бобби она всегда следовала с охотой, а лорд и леди Уэвертон мягко спрашивали ее мнения перед тем, как предпринять что-нибудь, затрагивающее ее. И вот она убедила дядюшку, что может распоряжаться собой и своим достоянием, и он обещал советоваться с ней, как лучше управлять ее имуществом! А дальше — кто знает…


Сентябрь 1840


— Признаться, от болтовни Люси у меня каждый раз начинает болеть голова, — недовольно сказала Бобби.

Сара приехала навестить подругу, как только получила ее записку с жалобами на скуку. Сентябрь сразу же зарядил дождями, и Джеффри запрещал жене выезжать, опасаясь, что она простудится и нанесет вред своему здоровью и растущему внутри ее плоду. Бобби провела пару дней у родителей, но выносить супругу брата дольше она оказалась не в состоянии, да еще из-за плохой погоды охотники проводили время дома, за картами и бильярдом, и общее настроение многочисленных в эту пору гостей Уэвертонов определялось словом «уныние».

— Одна лишь Люси рада, что уговорила Артура прервать свадебное путешествие и вернуться сюда. Ее тщеславие беспредельно, ей хочется блистать на балах по всей округе, как будто до ее приезда у нас тут не было ни одной мало-мальски хорошенькой девушки!

— Ты становишься раздражительной, — с мягким укором ответила Сара. — В твоем состоянии это вредно…

— И ты туда же, — обреченно вздохнула Роберта. — Мне только и напоминают, что о моем состоянии! А мне так хочется танцевать!

Сара улыбнулась, она знала, что обычно мягкий Джеффри Ченсли внезапно превратился в супруга-тирана и тщательно следил за тем, чтобы Бобби соблюдала все необходимые меры предосторожности, чем очень злил свою жену. Хотя, надо признать, Роберта с приближением материнства сделалась несколько более покладистой и даже иногда не перечила мужу — к сожалению последнего, лишь только иногда.