— Но как же, мисс, хозяин-то ведь не приглашал никакого врача! — озадачился слуга.

— Скажите, что я его приглашаю! — Сара смотрела на камердинера так решительно, что ему оставалось только согласиться.

Все ж таки дочка его господина, в будущем — хозяйка всего имущества, как ей отказать?

— А если он меня не послушает да и прогонит прочь? — попытался еще как-то отгородиться от щекотливого поручения Джером.

— На всякий случай я написала ему записку, — заявила девочка. — Вы отвезете ее доктору, и он не откажется приехать к нам.

Возражать дольше Джером не осмелился, взял записку и вывел коня из стойла.

— Что ж, мисс Сара, я ради здоровья своего господина многое готов сделать, а уж такой пустяк и вовсе труда не составит.

— Я буду ждать вас здесь через час, — ответила девочка. — Вы передадите мне ответ доктора.

Возвращаться в дом Сара не захотела из опасений попасться на глаза мисс Брук, поэтому забралась в пустующее стойло и уселась на какой-то ящик. Искать ее здесь гувернантке не пришло бы в голову — Сара боялась лошадей, после того как в семь лет ее сбросил купленный для нее пони. После этого случая пони продали, мистер Мэйвуд решил подождать, пока девочка подрастет, и тогда уже учить ее ездить на одной из своих лошадей.

Но эти планы, как и многие другие, остались позабытыми, и Сара уже несколько лет не бывала в конюшне.

Тут, как и везде, чувствовалось небрежение, хотя сами лошади выглядели ухоженными — как правило, в поместьях встречаются ленивые садовники или горничные, но ни один сквайр не станет держать на службе нерадивого конюха.

Сара тревожно прислушивалась к легкому непрерывному шороху, издаваемому животными, — вот одна лошадь переступила с ноги на ногу, другая шумно вздохнула, третья взмахнула хвостом, чтобы отогнать насекомых.

Девочке не терпелось поскорее выйти в залитый солнцем сад, но между огромными, чужими ей лошадьми и такой знакомой мисс Брук она выбрала лошадей. Поручение, данное Лжерому, было слишком важным, чтобы не постараться узнать о результатах его поездки немедленно по возвращении слуги.

Время тянулось и тянулось. Сара слышала, как мисс Брук зовет ее сперва из открытого окна своей комнаты, ленясь выйти из дома, затем, уже более сердитым голосом, — из сада. Девочка не беспокоилась, что ее застигнут в конюшне, убежище было слишком неожиданным для узколобой мисс Брук. Отчаявшись найти воспитанницу среди разросшихся кустов, гувернантка вернулась в дом в надежде, что негодница прячется где-нибудь внутри, скорее всего неподалеку от библиотеки.

Сара мысленно сопровождала гувернантку в ее поисках и едва ли не хихикала, представляя, как мисс Брук с торжествующим видом заглядывает за портьеру или в оконную нишу и разочарованно вздыхает, не обнаружив там непослушную девчонку.

Эти размышления помогли Саре скоротать время, и вскоре топот копыт предвосхитил появление довольного собой Джерома. Еще бы, он хорошо исполнил наказ маленькой мисс, прокатился по деревенской улице на прекрасной лошади и получил несколько одобрительных улыбок от хорошеньких обитательниц маленьких домиков, стоящих вдоль дороги.

— Ну, мисс Сара, я вас обрадую. — По своей простоте Джером не стал тянуть с рассказом и говорить сперва о погоде, а потом уж о делах, как поступил бы джентльмен. — Доктор Стоун приедет через полчаса, самое большее — через час, он уж собирался, когда я с ним простился.

— Я не забуду вашей доброты, Джером, — с достоинством ответила девочка. — Тогда я пойду встречать доктора у ворот, надо объяснить ему, что он должен говорить батюшке.

Джером не стал задерживать малышку, ему не терпелось триумфально явиться в кухню и рассказать прислуге о своей столь приятной прогулке верхом.

Как правило, в нашем обществе встречаются два типа докторов. Первый из них — добродушные толстяки, всегда готовые одним своим жизнерадостным видом вселить в вас надежду на скорое избавление от всех недугов не тем, так другим способом. От такого доктора даже смертный приговор услышать не так страшно, можно быть уверенным, что он сопроводит вас едва ли не до небесных чертогов и будет при этом сыпать анекдотами и уверять, что вы легко отделались по сравнению с вашим соседом, который обречен еще лет на десять-двадцать адских мучений со своим насморком.

Бывают и другие доктора — мрачные, сухопарые фигуры с узким крючковатым носом и всклокоченными бакенбардами. Эти представители своей профессии способны умертвить вас одним тяжелым взглядом холодных водянистых глаз. Если по недомыслию вы не распознали суть этого взгляда, тяжкие вздохи и безнадежное покачивание головой окончательно убедят, что вы не жилец на этом свете.

Как бы ни различались эти два типажа, у них есть одно несомненное сходство: они не позволят вам спокойно умереть в своей постели от настигшей болезни — только лишь от лечения. Исключения из этого правила столь редки и примечательны, что о них стоит поговорить отдельно. Тем более приятно встретить в глуши средней Англии какого-нибудь нетипичного персонажа, а именно таким и был доктор Абрахам Стоун.

Во внешности доктора Стоуна тотчас угадывался второй тип, при этом его манеры оказались явно позаимствованы у первого, а горячее участие к пациентам доктор добавил от себя лично. Его супруга, полная его противоположность с виду, в душе так же была готова творить добро, даже если ее об этом не просили. Именно она, не дослушав пространные речи Джерома, немедленно велела мужу собираться и заставить мистера Мэйвуда отбросить хандру и настроиться на деятельный лад, как и подобает отцу и землевладельцу.

Доктор легко выпрыгнул из своей небольшой открытой коляски, едва только заметил Сару, рассеянно обрывающую плющ, покрывавший въездные ворота.

— Дитя мое, я не ошибусь, если предположу, что вы поджидаете тут мою скромную персону?

Его нарочито веселый голос показался Саре скрывающим жалость, и она безнадежно всхлипнула. Доктор тут же приобнял девочку одной рукой, другой удерживая вожжи.

— А вот так не годится, милая, ничего страшного ведь не случилось?

— Мой отец… — Сара вздохнула — что тут еще объяснять?

— Все так же не хочет вставать со своего дивана и развлекать хорошенькую дочку поездками на пикники и ярмарки, — подхватил доктор.

— Все еще хуже, — Сара неприлично шмыгнула носом. — Он не поднимается с постели… Я очень, очень боюсь, доктор, а вдруг он совсем болен?

— Давайте-ка, мисс, поднимайтесь в повозку и поедем к дому, — скомандовал доктор. — Моя жена передала вам целую корзину спелых вишен, ваши, по ее мнению, совсем одичали.

— Они все же сладкие, — заступилась за честь своего сада девочка, но послушно забралась в коляску.

— Конечно, сладкие, но, я думаю, эти тоже на что-нибудь сгодятся. Попросим вашу кухарку испечь пирог, и даже мистер Мэйвуд не откажется, я думаю, попить с нами чаю, — доктор уселся и направил лошадь по подъездной аллее к широкому крыльцу.

Сара вздохнула — хотелось бы ей, чтобы отец попросил пирога к чаю, но такого не случалось уже много-много месяцев.

В холле мисс Брук громко жаловалась экономке, что никак не может найти мисс Сару. Едва только девочка появилась, гувернантка раскрыла рот, чтобы как следует отчитать провинившуюся, но сразу закрыла его, как только следом за Сарой вошел доктор Стоун. Мисс Брук любила советоваться с ним относительно своего здоровья и каждое воскресенье караулила при выходе из церкви — другого случая повидать доктора ей почти никогда не представлялось.

Но сегодня даже она поняла, что со своими недугами ей следует пока обождать — доктор кратко поздоровался с женщинами, отдал экономке шляпу и попросил мисс Мэйвуд проводить его к ее батюшке. Сара помчалась вверх по лестнице, доктор почти не отставал от нее, а обе почтенные женщины с изумлением уставились друг на друга. Могло ли случиться что-то, чего они не знали? Неужели мистер Мэйвуд заболел, а их никто не предупредил? И когда успел приехать врач?

Все эти вопросы они поспешили обсудить в кухне. Джером предусмотрительно не рассказывал о своем визите к мистеру Стоуну и сейчас наслаждался неведением остальной прислуги.

Сара сидела на обитой потертым бархатом банкетке в коридоре и ждала, когда доктор Стоун осмотрит отца. Доктор торжественно обещал после визита к пациенту поговорить с его дочерью и рассказать, чего он сумел добиться с помощью своего искусства и дара убеждения.

Девочка чувствовала, что мистер Стоун не очень-то поверил в кажущиеся ей такими серьезными симптомы необычного поведения мистера Мэйвуда, и теперь испугалась, что отец просто решил побыть там, где ему будут докучать еще меньше, чем в кабинете, а доктор станет ругать ее за свою напрасную поездку к ним.

Но она могла не опасаться выговора — когда доктор вышел из спальни мистера Мэйвуда, у него был мрачный, едва ли не подавленный вид, а на Сару он посмотрел с нескрываемой жалостью.

Девочка почувствовала, как у нее сразу же замерзли руки, а сонная тишина в коридоре вдруг сделалась пронзительной и жуткой.

— Пройдем в библиотеку, я хотел бы поговорить с вами, мисс Мэйвуд, — доктор, должно быть, заметил испуг бедняжки и заговорил с ней мягко и просто, без обычных шуток и приговорок.

Сара едва поднялась с банкетки, так она была взволнована, и поплелась следом за доктором в пустующую библиотеку.

Врач заботливо поддержал ее под локоть, когда она споткнулась о неровный край ковра, и осторожно усадил на диван. Сам он уселся рядом с девочкой, чтобы постараться усмирить ее неминуемые слезы. Не раз и не два за свои пятьдесят три года доктору Стоуну приходилось сообщать безутешным родственникам о предстоящей им потере, и всякий раз это причиняло ему боль. А говорить такие ужасные вещи маленькой одинокой девочке и вовсе было жестоко и неправильно, но мистер Стоун обещал сказать ей правду, следовало что-то предпринять для ее будущего, пока не стало слишком поздно…

— Дитя мое, я буду честен с вами, — начал он, невольно стремясь как можно скорее покончить с тягостной обязанностью. — Скоро вам предстоит нелегкое испытание, и лучше будет, если вы постараетесь подготовиться…

— Мой отец очень болен? — перебила его Сара. — Я так и думала! Но ведь вы сможете помочь ему, сможете?

Доктор Стоун едва сдержал неожиданную слезу — так отчаянно девочка надеялась на чудо, которое он не мог ей дать.

— Увы, милая моя, это не в моих силах. Его давняя сердечная болезнь не считалась бы опасной, если бы он не потерял желание жить. Тогда хватило бы укрепляющих настоев, прогулок и поездок на курорт. Но ваш отец сам стремится покинуть этот мир, и сердце только служит ему проводником…

Доктор от волнения заговорил как-то витиевато, но девочка уловила общий смысл сказанного. Она уткнулась лицом в колени и жалобно, горько заплакала.

Врач знал, что надо терпеливо переждать этот первый приступ, он вряд ли будет длинным: детская натура не способна сразу же смириться с неизбежным, и через несколько минут малышка начнет цепляться за самые слабые ниточки, лишь бы отвратить неизбежное горе.

Так и случилось: наплакавшись, Сара достала платок, вытерла лицо, высморкалась, не стесняясь доктора, и снова посмотрела на него. «Бедный ребенок, она так добра, что даже не сердится на меня за плохие вести», — подумал мистер Стоун.

— И отец… умрет, как умерла мама? — Она так хотела услышать, что ошибается!

— Я постарался объяснить ему, насколько серьезна болезнь и насколько он не прав, запираясь от вас, мисс Сара, — вместо ответа стал объяснять доктор. — Может быть, он услышал меня, и, если он вернется к вам, его болезнь отступит. Надеяться на чудо никогда не поздно, но надо помнить, что чудеса случаются… гораздо реже, чем мы желали бы.

Доктор неловко закончил фразу, ему не хотелось напрасно расстраивать девочку, но и как ободрить ее, он не знал.

— Я буду много молиться, — серьезно сказала Сара. — Спасибо вам, доктор Стоун! Вы ведь еще придете к нам?

— Разумеется, моя дорогая, я приду завтра, и послезавтра, столько, сколько понадобится. — Врач почувствовал некоторое облегчение — ребенок выдержал удар, а значит, справится и дальше. — И я бы посоветовал вам в присутствии отца выглядеть хорошей девочкой, веселой и беззаботной, как и подобает в ваши годы. Его сейчас опасно расстраивать, а заплаканные глаза и унылый вид — как раз то, что может огорчить его.

— Конечно, сэр, я сделаю все, чтобы ему было хорошо, — Сара как-то разом повзрослела.

Доктор еще немного поговорил с девочкой, ему казалось, что она гораздо больше нуждается в помощи, чем ее отец. Мистеру Мэйвуду уже не в силах помочь никто из людей, только лишь божий промысел, а девочке нужны силы, крепкое здоровье и кто-то, на кого она смогла бы опереться.

Врач решил прислать себе на смену супругу: миссис Стоун не мешало бы навести порядок в этом слегка запущенном доме, а ее решительный вид может заставить мистера Мэйвуда подняться с постели скорее, чем все советы доктора.