Вдохнув воздух, он с силой выдохнул его, легкий парок заклубился возле его лица. В этот момент Алена подумала, что совсем не знает своего Романа. Не знает его прошлого.
– Рома…
– Да, Аленушка?
– Мы, конечно, договаривались, что не будем рассказывать друг другу о своем прошлом, но все равно мне важно знать одну вещь. Ты мне только скажи – да или нет…
Он почему-то побледнел, и лицо его замерло.
– Только честно! – умоляюще, точно девочка, воскликнула Алена.
– Спрашивай.
– Рома, милый, у тебя кто-то есть? Жена, дети…
Некоторое время он молчал, и завитки пара кружились вокруг его ноздрей. Алена даже подумала, что он рассердился… Но тем не менее Роман сказал потом твердым, спокойным голосом:
– У меня нет ни жены, ни детей. У меня нет ни одной женщины на данный момент, кроме тебя. Я говорю правду.
– Я верю! – быстро ответила Алена. – Все, забудем об этом.
– Неужели ты думала, что я тебя обманываю? Глупенькая… Я похож на обманщика? – Роман сдвинул перчатку на ее руке и поцеловал запястье. Он сделал это так нежно, так трогательно, что у нее сжалось сердце.
– Нет, что ты! – прошептала Алена.
Он остановил ее, повернул лицом к себе, вгляделся в глаза. Мысленно Алена ругала себя последними словами за то, что задала ему этот вопрос – визгливым, каким-то рыночным диссонансом, нарушившим эту дивную, таинственную гармонию, это тихое прекрасное misterioso…
– Алена… Знаешь что?
– Что?.. – пробормотала она.
– Я. Тебя. Люблю, – произнес он раздельно. Три этих слова медленно, словно снежинки, опустились ей на ладони. Он еще никогда не говорил об этом.
Алена зажмурилась, а он прижал ее к себе – так крепко, что ей даже стало трудно дышать. Но она была в полном восторге – он любит ее! Сквозь броню двух пальто – ее и его – она чувствовала биение его сердца, смешанные волны тепла и холода, идущие от его пальто и его лица, тонкий приглушенный запах его одеколона…
– Господи, как приятно это слышать! – обморочным голосом произнесла она. – Ты мне так нравишься, что иногда кажешься ненастоящим, и все, что с нами происходит, – вроде галлюцинации. Я очнусь – а ничего нет.
– Глупости! – тихо засмеялся он, целуя ее в нос. – Я живой, я настоящий, я люблю тебя!
Они стояли посреди тихого леса, пока ворона неподалеку не сорвалась с ветки и их не обдало морозной легкой пылью.
– Идем… – Алена потянула его за рукав. – О чем мы там говорили до твоего признания в любви?
– О музыке. О ноктюрнах и таинственных мечтаниях.
– Да, точно, о мистике… Сейчас, между прочим, Святки. Слушай! – спохватилась она. – Помнишь, ты мне рассказывал о том странном сне, который преследует тебя? Расскажи его подробно.
– Зачем? – пожал плечами Селетин. – Он мне больше не снится.
– Все равно расскажи!
– А, понимаю – ты сейчас усиленно жмешь на левую педаль… – усмехнулся он. – Ладно, повторяю. Старое кладбище. Липы. Ангел с крестом. Склеп. Вот и все! Разве тебе это интересно?
– Очень. Мне интересно все странное и необычное. Ты когда-то был на этом кладбище?
– Нет, – отвернувшись, сказал Роман.
– Может быть, это вещий сон? – серьезно произнесла Алена. – И в нем что-то зашифровано?..
– Что, например? – несколько неестественно засмеялся Роман.
– Например, в прошлый раз ты говорил про две могилы – купца и революционера… – шепотом напомнила она. Снег скрипел под ногами. – Ты помнишь, что было написано на надгробиях?
– Это же сон! Хотя… – он вдруг сосредоточенно нахмурился, – …хотя помню. У революционера была фамилия Калясин.
– Вот! – захлопала Алена в ладоши. – У тебя есть знакомые с такой фамилией?
– Ни одного. И даже ничего похожего.
– М-да… – озадачилась Алена. – Может быть, ты в скором времени познакомишься с человеком по фамилии Калясин? И он сообщит тебе нечто важное?..
– Ага, ко мне явится призрак революционера, усопшего сто лет назад! – усмехнулся Селетин. – Ты слишком давишь на левую педаль… Лучше расскажи мне о третьей педали, которая бывает не у всех моделей, – за что она отвечает, а?..
– Третья, она… Ой, Рома, я замерзла! – воскликнула Алена. – Вот только сейчас почувствовала, как холодно! Пойдем ко мне – греться?..
– Пойдем. – Он обнял ее, снова принялся целовать с какой-то ненасытной, беспредельной нежностью, от которой у Алены замирало сердце. – Только не к тебе.
– А куда? – с любопытством и немного с обидой спросила она.
– Поехали ко мне.
– На дачу? О, это слишком далеко!
– Нет же, поехали смотреть мою городскую квартиру. Ты ведь там еще не была? Поехали, моя сивилла!
– Кто? А, знаю – предсказательница судьбы… Поехали! – лихо согласилась Алена.
Они выбрались из заснеженного парка и отправились к машине Селетина, которая стояла за углом дома, ближе к улице.
В этот час пробок еще не было, и они довольно быстро добрались до центра. Там, в тихих улочках Замоскворечья, был дом – из тех, современных, недавно построенных, под старину, которые одних прохожих раздражали, а других восхищали.
Сразу же заехали в гараж.
– Система та же – снизу можем подняться на мой этаж, – сообщил Селетин.
– Очень удобно! – одобрила Алена, почувствовав легкий укол зависти. И на миг представила: она – жена Романа. Полноправная хозяйка всего того, что есть у него… У нее есть своя квартира в Москве, она вот так же из гаража поднимается на свой этаж – и не боится, что ее нагонит жучина-хозяин и потребует, чтобы она срочно выселялась. В следующее мгновение Алена уже устыдилась своих мыслей – но не потому, что была такой сознательно-принципиальной. Она боялась другого – того, что Роман мог догадаться, о чем она думает, и решить – она встречается с ним вовсе не потому, что любит. И Алена приняла снисходительный, строго-независимый вид. Дескать, видали мы и не такие хоромы…
Квартира Романа была однокомнатной, но тем не менее большой и просторной. Огромное, во всю стену, окно, блестящий паркет, высокие потолки, крашенные в фисташковые и серые оттенки стены. Минимум мебели, очень простой и очень современной.
– Ну как? – спросил Роман, когда помог ей раздеться.
– Неплохо, – с суровой искренностью ответила она. – Только пустовато как-то…
– Я же сюда только ночевать приезжаю! Погоди, сейчас я угощу свою Снежную Королеву чем-нибудь согревающим… Хочешь, сделаю глинтвейн?
– Хочу. А ты умеешь?
– О, это же совсем легко – была бы бутылка красного вина. Еще немного корицы, гвоздики, всего одно яблоко…
– Халатов бы тебя не понял.
– А, Халатов – это ресторатор, твой работодатель!
– Да… Так вот, он ратует только за русскую кухню. В данном случае он возмутился бы и сказал, что не глинтвейн надо уметь делать, а какой-нибудь горячий сбитень.
– Очень патриотично! – засмеялся Роман, он опять был весь в черном – черный свитер, черные брюки, лицо, румяное с мороза, блестящие глаза… Он так нравился Алене, что у нее внутри все дрожало. – Но я не умею – сбитень…
– Ну и ладно, – сказала Алена. – Мне, если честно, и глинтвейн тоже не особенно нужен.
– А кто тебе нужен? – спросил он тихо, обнимая ее.
– Ты.
– Я?
– Ты…
…Вино они выпили потом – просто так, обойдясь без всяких изысков. Был то ли поздний вечер, то ли ранняя ночь, в окне горели огни Москвы.
– Оставайся, – сказал Роман, водя губами по ее плечу.
– Нет. Мне пора.
– Оставайся…
– Нет! – печально засмеялась она и попыталась встать – но он схватил ее, прижал к себе. – Рома… Я тебя люблю, но я не могу вот так…
– Как? Разве кто-то мешает нам?
– Нет, но… слишком много чувств, слишком много слов, к которым я еще не привыкла… – попыталась она объяснить, но он неожиданно прервал ее:
– Алена, выходи за меня замуж.
– Ты серьезно? – испугалась она.
– Совершенно серьезно.
– Но мы едва знакомы, и вообще… откуда ты знаешь – может быть, я аферистка какая-нибудь, а?..
Он засмеялся, и она тоже.
– Ладно, не отвечай пока… – сквозь смех произнес он. – Подумай. Я тебя не тороплю.
Она начала одеваться.
– Я провожу.
– Нет, ты же пил!
– Ладно, я вызову такси… А ты подумай над моими словами!
…Попав к себе домой уже глубокой ночью, Алена так и не смогла заснуть. Странное беспокойство владело ею – наверное, от того, что Селетин сделал предложение. Будь сейчас день, она непременно села бы за рояль и в какой-нибудь бравурной, стремительной музыке погасила бы свою тревогу. Но будить старенького Семена Владимировича было нельзя.
Алена ходила из угла в угол, вспоминая весь этот день, полный признаний и предложений, полный фантастического, беспредельного счастья, от которого теперь ее била дрожь.
Она так любила Романа Селетина, что могла бы сразу ответить, что согласна выйти за него. Но некий червь сомнения грыз ее.
«Нет, что-то не так… Я ему не верю? Нет, я ему верю. Я – его единственная женщина!»
Его московская квартира, в которой они были сегодня: пусто, просторно, ни одной лишней вещи. Ни фотографий на столе, ни мелких безделушек, ничего такого, что имело бы принадлежность к миру женщин.
«Но он туда переехал только год назад… О чем это говорит? О том, что, по крайней мере, последний год у него не было никаких серьезных романов. Да, он не солгал – долгоиграющих романов у Романа не было. А дача?» – спохватилась Алена.
Дача была у Селетина давно. Но, опять же, ни одного предмета, который рассказал бы Алене о ее предшественнице. К тому же среди вещей, забытых Селетиным в этой квартире при переезде, не было ни одной определенно женской. Детективы, безразмерная майка, какие-то полузасохшие восточные сладости…
Что все это могло значить?
Только одно: Селетин – старый холостяк. Ему сорок два, и его холостое состояние нормально – нынешние мужчины оттягивают момент бракосочетания чуть ли не до старости. А чистота и порядок в его жилищах именно тем и объясняются, что он мелкие бытовые проблемы привык решать сам. Потом, Селетин умеет готовить. Вызвался же он сегодня сделать глинтвейн…
Определенно, этот мужчина принадлежит к породе закоренелых холостяков – сделала вывод Алена.
«Но старые холостяки не спешат делать предложения малознакомым женщинам!» – напомнил рассудок.
«А если он действительно так влюбился в меня, что потерял голову? – возразила Алена самой себе. – Например, понял, что я – та самая единственная его суженая, которой он дожидался всю жизнь?!»
«Не смеши… – равнодушно-брезгливо возразил рассудок. – Старые холостяки быстро не сдаются. Суженая! Словечко из дамских ток-шоу, не имеющее к миру мужчин никакого отношения… Розовые сопли!»
Алена почувствовала, что запуталась.
Она не была таким уж знатоком жизни, в ней не было апломба (как, например, у Любки – у той всегда и обо всем имелось свое собственное мнение) и потому – окончательной уверенности.
Но одно она знала, а вернее, чувствовала точно. Романа Селетина нельзя было классифицировать как закоренелого холостяка. У этих любителей свободы совершенно особое поведение, они умеют обольщать и не давать надежд. Селетин был слишком нежен и добр, а эта бесхитростная пылкость, от которой у Алены дрожало все внутри и сладко замирало сердце… Он не мог быть неискренним. Он действительно любил Алену, и его сегодняшнее предложение – вполне серьезное…
Но что же тогда получается? А ничего не получается…
Чтобы такой во всех отношениях замечательный мужчина (красивый, умный, талантливый, обеспеченный) жил до сорока двух лет один, а потом вдруг взял да и обрушил всю свою нерастраченную нежность на случайно попавшуюся ему на пути Алену?..
«Ромочка – трудоголик! – спохватилась Алена. – Ему некогда было думать о личной жизни».
«Ага, как же… – хихикнул рассудок. – На свете полно умных женщин – они давным-давно прибрали бы твоего Ромочку к рукам! Он бы продолжал работать, а они в браке вкушали бы плоды трудов его…»
История Золушки и милого принца никак не хотела складываться, хотя все действующие лица были в наличии – и Золушка, и стопроцентный принц!
Была уже не просто глубокая ночь, а та самая неприятная, тоскливая, страшная и неопределенная часть суток, когда время как бы замирает. Когда чаще всего умирают – и чаще всего рождаются. Час истины. Отрезок, соединяющий прошлое и будущее, – между четырьмя и пятью часами ночи. Зимней ночи – бесконечной и мучительной, и если уж на кого нападет в это время бессонница – то держись!
И именно тогда Алена поняла, что у Романа все-таки не так давно была женщина. Та, которую он очень любил (а любить он умеет, в этом Алена сумела убедиться за короткое время их знакомства). Но потом Роман с этой женщиной расстался, не оставив ничего от нее, ни единого следа – ни фарфоровой игрушки на полке, ни книг по домоводству, ни полотенец с игривым узором, ни тапочек в шкафу, ни рассыпавшихся за диваном заколок, ни тюбика губной помады, закатившегося в щель под ванной… Про заколки и тюбики особенно актуально – ведь вся обстановка квартиры, в которой жила сейчас Алена, когда-то принадлежала Селетину.
"Милая, хорошая" отзывы
Отзывы читателей о книге "Милая, хорошая". Читайте комментарии и мнения людей о произведении.
Понравилась книга? Поделитесь впечатлениями - оставьте Ваш отзыв и расскажите о книге "Милая, хорошая" друзьям в соцсетях.