Он шел по коридору впереди Алены, подныривая из стороны в сторону, – маленький, сухой, с блестящей лысиной и торчащими вверх острыми ушами.

– Сейчас, Елена Петровна, я вам напишу примерный график полива, уж вы его соблюдайте…

– Обязательно, Семен Владимирович, обязательно! – истово обещала она.

* * *

Неделя перед Новым годом была самой сложной.

Алена играла в «Синематеке» уже каждый вечер. Правда, утешением было то, что сегодня (а именно тридцатого декабря) она работала последний день в этом году – на завтра в ресторан были приглашены другие артисты. Целая праздничная программа, в которой Алена отказалась участвовать. Наврала Халатову, что уезжает… Конечно, никуда она не уезжала, просто неохота было смотреть на бессмысленное пьяное веселье.

В двенадцатом часу, утром, пошел снег. Алена выглянула в окно и ахнула. Деревья стояли все белые, сказочные. Да, пожалуй, за эту красоту стоило платить…

А потом она посмотрела чуть вниз и неожиданно заметила смутный силуэт на скамейке. «Он?» – удивилась Алена. Это было не Его время…

Она быстро поднесла к глазам подзорную трубу.

Но это был точно Он. Алена хорошо разглядела Его – даже пелена падающего снега не явилась помехой для цейссовской оптики.

Несколько минут она с любопытством наблюдала за Ним. Вот Он встал, кинул что-то уткам (они засуетились в своей полынье). Потом долго стоял неподвижно, повернувшись к Алене спиной, и снег медленно падал на него – целые сугробы лежали уже на плечах.

«А что, если правда сейчас подойти к нему, сказать: «А знаете, я давно за вами наблюдаю…» Просто поговорить с ним! Он не выглядит злым, да и не бывают люди под Новый год злыми, они охотно общаются – потому что в этот праздник что-то раскрывается в душе, никто ни от кого не шарахается…»

Алена ясно представила, как подходит к Нему, и ее вдруг охватил непонятный страх. «Нет. Не стоит. Боже, кому я нужна…»

Она осторожно повернула колесико, усиливая резкость.

В этот момент мужчина повернулся и посмотрел прямо на нее.

То есть он, конечно, не на нее смотрел, разглядеть Алену он никак не мог – во-первых, из-за расстояния, а во-вторых, свет в комнате не горел, а днем в неосвещенных окнах разглядеть что-то трудно.

На всякий случай Алена отодвинулась назад и спряталась за штору.

А он все смотрел. «Господи, прямо на мое окно!»

Невольно она вспомнила свой последний разговор с Симой. «Откуда он догадается, в какой квартире ты живешь? Он же не экстрасенс!» – вот что она сказала.

Алене стало совсем не по себе, она едва не выронила подзорную трубу. Выходит, Он догадался …

Происходящее ничем иным, как только мистикой, не объяснялось.

Он стряхнул снег с плеч и пошел в сторону дома (а не к дороге, как обычно). Алену уже трясло от ужаса – Он двигался явно в направлении подъезда… «Сюда? Зачем он идет сюда? Нет, он идет не ко мне…»

Алена выскочила в коридор, посмотрела на домофон. Он молчал.

Прошло несколько минут.

Алена уже почти успокоилась (войти в подъезд, не позвонив по домофону, было невозможно) и уже собиралась вернуться в комнату, как неожиданно раздался звонок в дверь. Этот звук буквально парализовал ее.

«Это Он… Нет. Не может быть! Господи, это невероятно…»

Алена, находясь в каком-то трансе, распахнула дверь – все же до последнего мгновения не веря в то, что за дверью будет стоять незнакомец из парка. Скорее всего это Семен Владимирович решил заглянуть с инспекцией – как Алена ухаживает за подаренным кактусом…

Но это был Он.

На лестничной площадке стоял мужчина, которого до того Алена разглядывала в подзорную трубу. Снег таял на его пальто, блестел на волосах прозрачными мелкими каплями. У него были зеленовато-карие глаза, розоватый румянец на скулах. Он пах снегом, свежим зимним воздухом – ну да, он же только что с улицы…

Черное длинное пальто было распахнуто, под ним – темно-серый костюм. От мысков блестящих ботинок отваливались крошки таявшего льда…

И, глядя на него, Алена окончательно запуталась – считать его красивым или нет (а рассуждения на тему мужской красоты вообще субъективны). Теперь, стоя напротив своего незнакомца, она потеряла все оценочные категории…

Впечатление было такое, будто она сильно ударилась головой, только почему-то боль от удара отсутствовала.

– Извините, – сказал мужчина. – Очень глупо с моей стороны, но я не мог удержаться…

– Что?.. – прошептала Алена, продолжая плавать в ином измерении.

– Дело в том, что я здесь жил когда-то.

– Где?..

– Здесь, в этой самой квартире.

– Вы?..

– Да, я здесь жил.

У него был самый обычный, чуть глуховатый голос, но первые мгновения смысл сказанного им ускользал от Алены. А потом – словно кто-то на сеансе гипноза хлопнул у нее перед лицом в ладоши, и она разом пришла в себя. Вновь оказалась в этой реальности.

Ничего необъяснимого не было – он жил здесь когда-то, вот потому и пришел.

– И что теперь? – вздрогнув, довольно сурово спросила она.

– Ничего, – пожал он плечами. – Я же говорю – довольно глупо с моей стороны. Просто снова хотел увидеть… – он пошевелил неопределенно пальцами, – …увидеть это все.

– Зачем?

– Не знаю. Ровно год назад я уехал отсюда, и вот… Ладно, извините. – Он сделал движение назад, но Алена инстинктивно схватила его за руку. Мягкая, чуть влажная ткань пальто…

– Стойте, – сказала она. – Я поняла вас. Проходите.

В зелено-карих глазах мелькнули интерес, удивление.

– Ей-богу, я приличный человек, не бандит, не мошенник… – с улыбкой произнес он. – Правда можно войти?

– Ну конечно! – энергично подтвердила Алена.

– Спасибо.

Он вошел, медленно оглядел прихожую, словно не понимая, что делать дальше. Алена чувствовала – он теперь сам стесняется своего поступка.

– Раздевайтесь… Нет-нет, ботинки можете не снимать!

– Я могу вам свои документы показать, – сказал он, повесив пальто на вешалку.

– Ох, да перестаньте! – замахала она руками. Покойная Лидия Васильевна, мама Симы, не одобрила бы ее легкомыслия… – Я вас в окно видела. Вы ведь сюда часто приезжаете? – полувопросительно-полуутвердительно произнесла она.

– Да, точно! – снова улыбнулся он. – Тянет сюда.

– Зачем же переехали? – улыбнулась Алена.

– Пришлось… Вы одна тут живете?

– Одна. – Она почему-то сразу же посуровела. – Вообще я тут не живу, я только снимаю эту квартиру.

– А… Да, забыл представиться – меня зовут Роман. Роман Аркадьевич Селетин. – Он привычным жестом протянул Алене визитку.

Она мельком пробежала ее глазами – Роман Аркадьевич Селетин… исполнительный директор… «Стройтехпроминтекс»… столбцы цифр – номера телефонов, факсов и прочего… То, что визитер – исполнительный директор (звучит даже как-то чересчур солидно!), немного шокировало Алену, хотя она с самого начала предполагала, что он не рядовой менеджеришка – как, например, ее братец Костя.

– «Стройтехпром…» – пробормотала она. – Это что?

– Это строительная фирма. Мы дома строим.

– А-а… – многозначительно кивнула она. – Понятно.

– А вас как зовут?

– Алена, – коротко ответила она. – Пожалуйста, проходите, смотрите, ностальгируйте…

Он усмехнулся, ничего не сказал. Первым делом отправился почему-то на кухню.

– Надо же, здесь все по-старому! – воскликнул удивленно. – Вы даже не стали ничего тут менять…

– А чего мне тут менять? Это ж не моя квартира…

Мельком она взглянула на себя в зеркало, висевшее на стене, – серьезная бледная особа с распущенными темными волосами, в темно-зеленом свитере с растянутым воротом, в потертых домашних джинсах. Уж извините, Роман Аркадьевич, мы гостей не звали…

Она вдруг почувствовала некоторое раздражение к этому Роману – за то, что не могла ему понравиться. А в том, что она не может понравиться этому лощеному господину, Алена нисколько не сомневалась. И вообще, почему она должна ему нравиться? С какой стати?! Только в новогодних мелодрамах бывают подобные повороты сюжета…

Он повернул назад, в комнату.

– Ого, рояль! – произнес он весело. – И какой… Старинный, да?

– «Шредер», – коротко ответила Алена.

– Ну, я в этом не разбираюсь… Это вы играете, да?

– Я.

Он оглядел комнату, вздохнул, потом подошел к окну.

– Да, я и забыл, что тут все как на ладони… Не удивляюсь, что вы меня так спокойно впустили.

– Это точно… – Она, сложив руки на груди, встала рядом. За окном продолжал медленно падать снег. – Дивный вид.

– Дивный… – медленно повторил он. – У меня было два варианта – или вид из окна, или квартира в центре.

– А, вы в центр перебрались! – понимающе воскликнула Алена. – Конечно, в центре удобней жить… Я вот на дорогу столько времени трачу! Кстати, а как вы вошли в подъезд?

– У меня ключи, – просто ответил он. – Но вы не бойтесь – только от подъезда ключи…

– Я не боюсь.

Они замолчали, дружно глядя в окно, словно не было ничего интереснее снегопада.

– Так вот, сюда я приезжаю отдохнуть, по старой привычке, – спохватившись, продолжил Роман. – Других мест я не знаю. Дача есть, но до нее далеко добираться, да и вообще, не люблю я дачу…

Он снова замолчал, и Алена поняла – сейчас начнет прощаться. Им больше не о чем было говорить, да и сама ситуация была настолько странной, непонятной, что невольно тяготила их обоих.

– Хотите, я вам сыграю? – неожиданно предложила она.

– На рояле? – Он повернулся к ней.

– Да. Если вы, конечно, не торопитесь.

– Я никуда не тороплюсь! – В его голосе мелькнуло удивление, интерес, даже – радость (если, конечно, Алена правильно его понимала). – Я с удовольствием вас послушаю.

Это была ее стихия – сев за рояль, Алена моментально успокоилась, стала самой собой.

– Шопен. Скерцо, – тоном ведущей произнесла она. Пальцы коснулись клавиш – призывно и ярко прозвучали два аккорда вступления. Алену учили – чтобы достичь подобного эффекта, пальцы должны заранее над клавишами принять позицию этих аккордов… Теперь надо нажать педаль. Мрачное рокотание басов переходило в стремительное движение вверх. Следующий нисходящий каскад восьмых исполнила подчеркнуто ритмично. Сделала короткую паузу. И начала следующую часть скерцо – мечтательную, грустную, которая исполнялась певучим легато, отчего широкий диапазон звучания создавал впечатление пространства, воздуха…

Селетин, стоявший спиной к окну, удивленно смотрел на Алену.

«Надеюсь, господин исполнительный директор выдержит испытание классикой!..» – мелькнула насмешливая мысль.

Селетин выдержал, даже более того – удивление его постепенно перешло уже в изумление, смешанное с восхищением.

– Браво! – произнес он, когда последние ноты шопеновского скерцо растаяли в прозрачном зимнем свете. – Не ожидал…

– Благодарю, – церемонно поклонилась Алена.

– Послушайте, Алена… Вы же профессионал, да? Я угадал?

– Ага! – засмеялась она. – Раньше выступала с концертами.

– Но почему – «раньше»? А сейчас?

– Сейчас я работаю в ресторане, тапером. Развлекаю пьяную публику, как говорит моя подруга… С исполнительской деятельностью я покончила.

– Почему?

– Потому что… Вам это действительно интересно, Рома?

– Да, мне интересно. По-моему, вы талант.

– Вы разбираетесь в музыке? – быстро спросила она.

– Нет. Но такие вещи чувствуются, разве вы не согласны?

– Может быть, – пожала она плечами. – Впрочем, мне все и всегда говорили, что я талант. Только мне этого мало.

– Мало? – усмехнулся он. – Можно?

– Да, пожалуйста…

Селетин сел на диван, и Алена на вертящемся стульчике повернулась к нему. Судя по всему, в ближайшие несколько минут господин Селетин уходить не собирался – этот разговор, достаточно пустой, увлек его.

– Талантов много, Рома.

– Но это не повод уходить в таперы!

– Нет, повод! – засмеялась она. – Если я не могу быть лучшей, то пусть тогда буду никем. Я слишком люблю музыку…

– Ну так старайтесь, занимайтесь больше! – нетерпеливо воскликнул он. – В чем проблема-то?

– Что толку стараться? – пренебрежительно отмахнулась Алена. – С точки зрения техники ко мне претензий быть не может! Но по содержанию… Мне кажется, во мне словно какой-то огонь погас. И потом, надоело ездить с концертами по всей стране. Двадцать пять выступлений в месяц – был у меня такой период в жизни… Музыка вся выветрилась, стала пустой, формальной – хотя, повторяю, с профессиональной точки зрения техника у меня на высоте.