Время от времени жизненно важные вопросы начинали вихрем кружиться у меня в голове. Казалось, будто единственным спасением от стресса было время, проведенное с Уиллом.

Незадолго до того как явилась компания поэтов, позвонила мама и сказала, что заказала билет на самолет на следующий четверг.

Колокольчик на двери звякнул, и в кафе вошел Уилл с нахальной ухмылкой на губах. За ним шел тощий, ужасно высокий мужчина – казалось, он ростом не меньше двух метров. Впрочем, нет, двух с половиной. Уилл представил мне Тайлера. Когда мы утром разговаривали с Уиллом, он сказал только, что знаком с Тайлером, и не говорил, что вечером приведет его в кафе. Я подумала, не притащил ли он Тайлера специально, чтобы показать мне. Но, может быть, Тайлер и вправду его лучший друг.

Тайлер был со мной чрезмерно официален и вежлив, он упомянул о том, как сильно Дженни любит свою работу, и я поняла, что Тайлер видит во мне начальницу Дженни. Мне было приятно, что он пытается произвести на меня впечатление. Дженни, появившись из глубины зала, сразу же рухнула в объятия ненормально длинных рук Тайлера. Они казались счастливыми.

Все сели, и Уилл заказал ванильный латте. Он попытался заплатить мне, но я не взяла с него денег. Я заботливо приготовила ему кофе и даже нарисовала сердечко на пенке, единственное, что умела делать, хотя и беспокоилась, что он неправильно меня поймет. Когда я принесла Уиллу кофе, он секунду разглядывал сердечко, а потом, поблагодарив меня, сделал глоток. Я не хотела смущать его или вводить в заблуждение, но он мне так нравился, что казалось, будто я ему тоже нравлюсь. Пусть один его взгляд или улыбка вгоняли меня в краску, я полагала, что единственный способ надолго привязать его к себе – дружба. Как между отцом и Мартой.

Тайлер и Дженни весь вечер не выпускали из рук карманный компьютер. Когда Тайлер приготовился принять участие в дуэли, Дженни очень громко свистнула, как футбольный тренер. Я не вполне поняла стихотворение Тайлера – думаю, оно было о Нью-Йорке и о любви в большом городе. Все мы безумно громко хлопали ему. Сияя улыбкой, он подошел к Дженни и уткнулся лицом ей в шею. Время от времени я поглядывала на Уилла. Он подружился со всеми, кто был в кафе. Когда я издали увидела, с каким оживлением он рассказывает анекдоты, мне на ум пришло выражение «светский лев». В какой-то момент отдельные посетители стали подбивать его на то, чтобы он экспромтом сочинил какое-нибудь вдохновенное стихотворение. Я слышала, как он повторяет: «В свое время, ребята, в свое время».

Самонадеянность Уилла почему-то показалась мне очаровательной. Меня никогда не привлекала эта черта характера в мужчинах, но, думаю, оттого что я видела, каким уязвимым был Уилл во время полета и сегодня вечером в коридоре, его самонадеянность мне понравилась. Когда все ушли, мы с Дженни обсудили стихотворение Тайлера и ее отношения с ним. По тону Дженни было ясно, что их с Тайлером роман развивается бурными темпами. Увидев, как они общались этим вечером, мне все стало совершенно ясно.

Я вернулась домой, где в пустой квартире меня не ждал никто, кроме Джексона. Поспав немного, я стала размышлять о том, где сейчас Уилл. Такие мысли навевали тоску – ведь Уилл просто мой сосед, он не обязан мне ничем, кроме арендной платы, и мне не следует следить за ним. Потом мои мысли переключились на Роберта. Почему он не позвонил?


В пятницу утром я утащила из гостиной CD-диск с записями группы «Bon Iver», чтобы включить его у себя в комнате. Проходя по коридору, я заметила, что дверь Уилла чуточку приоткрыта, точно так же, как в предыдущий вечер, и решила, что он не приходил домой. Я небрежно растянулась на кровати практически голая, в одной только майке и нижнем белье. Заложив руки за голову, я закрыла глаза и вообразила, что диск, который я слушала, называется «Для Мии, навечно». Я наслаждалась тем, что одна в квартире, и позволила себе погрузиться в мечты. На секунду открыв глаза, я вздрогнула, увидев, что в дверном проеме стоит Уилл с обнаженным торсом. Его полный любопытства взгляд встретился с моим. Я не сделала попытки прикрыться, я просто продолжала лежать, не проявляя никаких эмоций. Он оглядел мое тело с головы до ног, а потом я увидела, как его губы слегка искривились в соблазнительной улыбке.

– Привет, Уилл. Что делаешь? – Я очень старалась разрядить обстановку.

Прежде чем ответить, он медленно, с упоением оглядел меня.

– Молюсь, – прошептал он, а потом ушел.

Вскочив с кровати, я натянула спортивные штаны. Я почувствовала разочарование оттого что подольше не задержала Уилла, пожиравшего меня глазами, без рубашки, в одних лишь джинсах на ремне с серебристыми заклепками стоявшего в дверном проеме. Я подумала, что, возможно, смогу взглянуть на него еще разок, но, когда я добралась до кухни, он уже надел майку.

– Отличные штаны. Как насчет французских тостов?

– Звучит заманчиво.

Пока Уилл готовил завтрак, я внимательно перебирала отцовскую коллекцию, чтобы поставить какую-нибудь веселую музыку. Я остановила свой выбор на альбоме The Divine Miss M[7]. Вынув пластинку из конверта, я включила проигрыватель и поставила первый трек «Do You Want to Dance». Едва зазвучала песня, Уилл усмехнулся, глядя на меня. Пританцовывая, вернувшись на кухню, я налила себе чашку кофе, кружась у него за спиной, пока он стоял у плиты. Когда он обернулся, я, указав на него пальцем, стала подпевать, предлагая станцевать под мою любимую песню Бетт Мидлер.

Взяв за руку, он покружил меня, потом отпустил и, наклонившись, зарычал, как тигр, притворяясь, будто хочет укусить меня в шею. Уилл умел танцевать. Если память мне не изменяет, кто-то однажды говорил мне, что лучше держаться подальше от мужчины, который умеет танцевать. Тогда я не понимала почему. Захихикав, я оттолкнула Уилла к плите и села у барной стойки. Он передал мне тарелку с французскими тостами с кленовым сиропом, черникой и бананами. Надкусив тост, я едва не расплакалась. Я смотрела на него, не в силах вымолвить ни слова.

– Черт побери, это лучший французский тост, который я когда-либо пробовала, – сказала я, чуть было не пустив слезу.

Он благодарно улыбнулся и тихо засмеялся. – Это рецепт моей мамы. Главное здесь – настоящая французская булка и парочка секретов, которыми я не могу поделиться, иначе мне придется тебя убить.

Мы закончили завтракать, я убралась и поблагодарила Уилла, а потом вернулась в свою комнату, чтобы подготовиться к рабочему дню. Когда я, собираясь уходить, направилась к входной двери, он прокричал из своей спальни:

– Пока, соседка! Сегодня вечером мы играем в бруклинском баре «Шумная комната». Если хочешь, приходи вместе с Дженни.

– Может быть.

Выходя, я крикнула ему:

– До скорого, Уилбер! – а потом сбежала по ступенькам, сгорая от желания снова увидеть, как играет Уилл.

Дженни работала в кафе в утреннюю смену, вместе со мной. Мы были так заняты, что у нас не было возможности поболтать. Когда зазвонил телефон, Дженни сняла трубку.

– Чудесное утро «У Келли»! – Она посмотрела на меня. – Разумеется, секундочку. – Закатив глаза, она передала мне телефон.

– Алло?

– Алло, Миа, это Роберт.

– О, привет, Роберт. Разве у вас нет моего домашнего телефона?

– Кажется, я потерял его. Надеюсь, вы не сердитесь, что я звоню вам сюда?

«Почему этот парень всегда теряет мой номер? Он оторвал две бумажки с номером телефона и уже однажды звонил мне. Вице-президенты банка так не поступают».

– Да, все замечательно. Как дела?

– Отлично. Ну, поскольку эти выходные Джейкоб проводит со своей матерью, я подумал, что мы могли бы завтра поужинать. Я могу заехать за вами в семь.

– Хорошо, – сказала я, хотя не была уверена, просит ли он меня об этом или доводит до сведения.

Повесив трубку, я посмотрела на Дженни, которая ехидно разглядывала меня.

– Что?

– Ничего. Просто… он дожидался пятницы, чтобы позвать тебя на свидание в субботу? Я имею в виду, симпатичный парень, делающий успешную карьеру, но… – Пока она подыскивала слова, я с удрученным лицом стояла рядом. – Извини, Миа, я не хочу рушить твои планы.

– Нет, я ценю твою искренность, но я просто иду с ним ужинать, и только. – Я решила сменить тему. – Эй, не хочешь сегодня вечером пойти и посмотреть, как «The Ivans» играют в «Depot»?

– Я не могу. Тайлер ведет меня на какой-то особенный ужин. – Она пожала плечами, словно представления не имела, о чем идет речь.

– Ладно.

После работы я решила пойти послушать «The Ivans» одна. Сев у барной стойки, я, пила водку с содовой и клюквенным соком. Как только группа начала играть, перед сценой стала собираться толпа полуодетых девиц. Программа, которую они представляли, была похожа на ту, что я уже слышала раньше, если не считать того, что примерно в середине они включили новую инструментальную мелодию.

Пит объявил песню.

– Я работаю над этой песней, я все еще жду божественного вдохновения, чтобы написать стихи, может быть, дамы, кто-нибудь из вас поможет мне?

Из толпы, собравшейся у сцены, не раз раздавалось гиканье и возгласы: «Да, малыш!» Я сразу же узнала музыку, я слышала ее через потолок, когда была в ресторане «У Сэма». Даже без слов мелодия была красивой и пробуждала воспоминания. Уилл, солируя, играл не так, как обычно, его исполнение было похоже на блюз, оно было медленным и нежным. Его ловкие руки играли уверенно. Начав играть, Уилл в первый раз посмотрел в зал, спустя две секунды наши взгляды встретились.

После концерта он отложил гитару и сквозь толпу пошел ко мне. Я видела, как он благодарит зрителей, давая «пять», хлопая их по спине. Дойдя до бара, он, прежде чем заговорить, огляделся.

– Привет, спасибо, что пришла. Ты одна?

Я кивнула.

– Как ты сюда добиралась?

– На метро.

Он прищурился. Мы долго молчали, а потом он посмотрел назад, на сцену, и в знак прощания помахал рукой остальным участникам группы.

– Готова? – он протянул мне руку.

– К чему? Я могу сама доехать до дома. Разве ты не хочешь остаться с ребятами?

Он слегка покачал головой.

– Нет, я задолбался, и, кроме того, мы едем по одному и тому же адресу. Мы могли бы поехать вместе, верно? – Он был, как никогда, серьезен.

– А как же твоя гитара?

– Дастин заберет ее.

– Ладно. – Я взяла его за руку. Когда он вел меня к выходу, я оглянулась на сцену и заметила, что контрабасист Нейт наблюдает за нами. На его губах играла едва заметная ухмылка.

Все еще держась за руки, мы пошли к метро. Когда я осторожно высвободила свою руку, он с улыбкой повернулся ко мне. На его лице было написано: Ты прелестна, но мы просто держимся за руки. Я снова напомнила себе, что не должна давать воли чувствам.

– Твои ребята, за исключением Пита, сегодня были молодцы. А он по-прежнему отвратителен.

– Да, я не верю этому парню, новую песню написал не он. Совсем не он.

– Он такой… засранец, – одновременно выпалили мы.

Рассмеявшись, Уилл взял меня за руку и потащил в поезд. Там было полно народу и не было свободных мест, поэтому мы встали у двери. Наклоняясь ко мне, он ухватился за поручень у себя над головой. Наверное, он весь вечер истекал потом, но от него все еще веяло приятным ароматом с легкой ноткой мускуса. Это возбуждало. Мы стояли лицом к лицу на расстоянии пяти сантиметров друг от друга. Одной рукой я держалась за стойку, а другой вцепилась в свободную руку Уилла. Я чувствовала себя под защитой Уилла, стоявшего рядом со мной, слегка опустив голову. Я ощущала на шее его дыхание.

– Миа, – сказал он довольно громко, чтобы я услышала. – По ночам… не езди в метро одна, хорошо? – Я кивнула, а потом придвинулась ближе к нему.

Войдя в квартиру, мы оба направились в свои комнаты. В конце коридора мы молча повернулись друг к другу. Уилл, подмигнув, сказал:

– Спокойной ночи, соседка.

– Спокойной ночи, Уилл.


В субботу утром Уилл ушел еще до того, как я проснулась. Одевшись, я взяла поводок, собираясь выгулять Джексона. Обычно, стоило мне взять поводок, пес весом в тридцать шесть килограммов прыгал в мои объятия, но тем утром он не сдвинулся с коврика. Я попыталась расшевелить его, но он только сел и грустно посмотрел на меня. Очевидно, был нездоров. Я подумала было отвезти его к ветеринару, но Джексону было тринадцать лет, и его проблемы были связаны скорее с возрастом, чем с опасной болезнью, поэтому я решила порадовать его и приготовить цыпленка с рисом. К двум часам дня Джексон почти пришел в себя. К четырем он был готов к пробежке в парке. Это маленькое происшествие напугало меня, но, казалось, оно закончилось так же быстро, как началось.

Роберт заехал за мной, и мы поужинали в симпатичном французском ресторане в Верхнем Ист-Сайде. Для Нью-Йорка май выдался непривычно жарким, поэтому я надела серую плиссированную юбку и белую блузку без рукавов, застегивающуюся на пуговицы. Я была похожа на слегка порочную школьницу, хотя и не стремилась к этому. Мне казалось, я слишком вырядилась, пока Роберт не сделал мне комплимент по поводу моего наряда. Я решила наплевать на свои сомнения. Он был одет в серый костюм и белую рубашку с галстуком в полоску. Для свидания он выглядел слишком по-деловому, но костюм был красивый, и сам он был красив. Мы вели не слишком интересный разговор о хеджевых фондах, в чем я, мягко говоря, не особенно разбиралась. Он был истинным джентльменом с образцовыми манерами, и, хотя я не ловила каждое его слово, я думала, как круто, что он с таким восторгом рассказывает о своей работе.