Рене Карлино - Милая

Когда они закончили, он выглядел счастливее, чем когда-либо. Когда он приблизился ко мне, началось другое выступление.

– Итак, малыш, что мы будем играть?

Пристально глядя в его жаждущие глаза, я сказала:

– «You’re Gonna Make Me Lonesome When You Go»[22].

Он одобрительно кивнул. Он знал эту песню и, мне кажется, знал, что я выберу ее.

Когда пришло время подняться на сцену, на меня напала дрожь. Уилл взял меня за руку и не отпускал, пока мы пробирались между стульев. Мы сели и начали играть, я – на банджо, а Уилл – на обычной гитаре. Это был запредельный опыт. Я знала, что мы хорошо исполняем мелодию, голос Уилла звучал гортанно, в стиле кантри, у меня все плыло перед глазами, что помешало мне насладиться выступлением так, как мне этого хотелось. Все закончилось слишком быстро, и мое воспоминание тут же показалось сном. В конце толпа зааплодировала, и мы сошли со сцены, помахивая руками.

– Это было головокружительно, – сказала я Уиллу. Он обхватил меня за плечи и долго не разжимал рук.

После концерта Уилла снова таскали во все стороны самые разные люди, желавшие поговорить с ним или предложить ему место в своей группе, или набивавшиеся ему в менеджеры. В его поведении не было заметно никаких признаков его обычной нервозности или спонтанности, он был вежлив и внимателен к каждому, кто вступал с ним в разговор. Пожелав Шейл спокойной ночи, мы вышли из-за кулис, где натолкнулись на широко известного и талантливого менеджера Фрэнка Эйбидо. Я узнала его, так как видела его фотографию в музыкальном журнале, где была напечатана статья о нем. Он был известен своими рассуждениями о переменах, произошедших в музыкальной индустрии за последние двадцать лет. Он был всеми уважаем как менеджер, отличающийся прямотой и действительно понимающий музыку, а также страстно увлеченный ею.

– Уилл, могу я секунду поговорить с вами? Фрэнк Эйбидо, артистический менеджмент.

Уилл пожал ему руку и искренне улыбнулся.

– Рад познакомиться с вами. Это моя… – Уилл в замешательстве замолчал, не зная, как назвать меня. – Миа.

– Твоя Миа? – спросил Фрэнк Уилла.

– Нет, просто Миа, – с усмешкой сказала я.

– Нет, моя Миа, – сказал наконец Уилл, пока все мы смеялись над этим неуклюжим представлением. Пусть даже это была ошибка, Уилл обращался ко мне так, словно и впрямь испытывал ко мне теплые чувства.

– Рад познакомиться с вами, Миа Уилла. Куда вы направлялись, ребята?

Уилл сказал Фрэнку, что мы направляемся домой, и он предложил подвезти нас на своей машине. Придя на парковку, мы увидели, что поедем в очень красивом, длинном лимузине. Уилла это не смутило, и я подумала: возможно, он уже начал привыкать, что представители музыкальной индустрии его обхаживают. Как только мы сели в лимузин, Фрэнк сказал Уиллу, что это редкость, когда так превозносят артиста, еще не представившего ни одной демоверсии. Он сказал, что имя Уилла уже долго не сходит с уст представителей бизнеса и что пришло время отнестись к этому серьезно.

– Вам определенно нужен менеджер, Уилл. Эта индустрия не дает никакой возможности пуститься в самостоятельное плавание.

– Я уже рассматриваю предложения, – сказал Уилл, покачивая головой. Я была поражена, я представления не имела, что Уиллу уже предложили контракт. Я прислушивалась к каждому слову, не желая ничего пропустить.

Фрэнк продолжал:

– Я знаю всех до единого в музыкальной индустрии этого города. Я знаю, что они собой представляют. На сегодняшний день никто из них практически не желает слышать об эволюции артиста. Им нужно, чтобы каждый альбом становился хитом, и они не хотят ждать. Они дадут тебе мизерный бюджет и укажут срок завершения проекта, а потом, когда альбом будет закончен, они станут продвигать все дерьмо, которое в нем есть, оденут тебя как клоуна, заставят остричь волосы, а затем дадут тебе пинок под зад, если твой альбом не получит статус платинового.

Я раскрыла рот от удивления. Уилл, посмотрев на меня, улыбнулся, оставаясь совершенно равнодушным.

Фрэнк явно был в ударе:

– Впрочем, это не самое плохое. Они вынудят тебя ездить на гастроли в каждую забытую богом страну, пока ты не заработаешь достаточно, чтобы вернуть деньги за оплаченную ими второсортную студийную запись альбома, на который всем наплевать, потому что они сами не позволят тебе сделать его достойно. – Вскинув брови, Фрэнк в ожидании ответа посмотрел на меня, а потом на Уилла.

– Так что вы предлагаете? – став наконец серьезным, спросил Уилл.

– Позволь мне быть твоим менеджером. Ты будешь продолжать делать то, что делаешь, создавать еще большую шумиху. Я зарезервирую для тебя больше сольных концертов, таким образом, ты сможешь работать над своими песнями в присутствии публики. Ты продолжишь писать и собирать положительные отзывы. Мы снимем студию и смонтируем качественную демоверсию, а потом мы раскрутим тебя и поможем твердо встать на ноги. Я знаю, тебя ждет настоящий успех. В наши дни это редкость, и я не хочу, чтобы какая-нибудь фирма превратила тебя в шута.

Это была дьявольски убедительная речь. Я купилась на нее и была весьма удивлена, когда Уилл сказал:

– Дайте мне месяц.

Фрэнк улыбнулся:

– Ладно, парень, но ты с годами моложе не становишься.

На этом разговор был окончен.

Когда мы остановились у нашего дома, Уилл взял визитную карточку Фрэнка, и мы по очереди пожали ему руку и обменялись с ним любезностями. Войдя в квартиру, Уилл плюхнулся на кушетку и хлопнул по подушке рядом с собой, приглашая меня сесть. Я была рада этому. Приподняв мои ноги, он снял с меня сандалии и начал растирать мне стопу. Во всей этой суматохе я забыла о том, что должна ухаживать за поврежденной ногой, и, хотя мне сняли гипс, предполагалось, что я должна щадить ее.

– Как твоя нога? – тихо спросил он низким голосом.

– Прекрасно, – соврала я.

– Ты была на ногах почти целый день, разве не так?

– Я? Я думаю, это ты был на ногах целый день, приятель.

– Да, думаю, что так. – Он смотрел в пустоту, а потом, положив голову на спинку кушетки, продолжил растирать мне стопу.

Несколько минут прошли в молчании, но потом я уже не могла сдержать любопытства.

– Почему ты не сказал мне, что тебе предложили контракты на запись альбома и почему ты не хочешь, чтобы Фрэнк стал твоим менеджером?

Прежде чем ответить, Уилл глубоко вздохнул.

– Помнишь, я сказал тебе, что все еще пытаюсь разобраться? – Я кивнула. – Так вот, я все еще пытаюсь разобраться, – усмехнувшись, сказал он.

– Разобраться в чем? Все хотят тебя, а ты бьешь баклуши.

Он повернул голову и посмотрел на меня, прищурив глаза.

– Нет, не все. – Он резко поднялся и направился в свою комнату.

Я пошла следом за ним, отчасти удивленная тем, как повернулся наш разговор.

– Ты – мой друг, Уилл. Ты – мой лучший друг. Я всегда буду рядом с тобой. Я хочу, чтобы ты был в моей жизни, просто не в том качестве, – взмолилась я.

Дойдя до двери, он повернулся ко мне.

– Я знаю, Миа. Ты более чем ясно дала мне это понять. – Потом он со стуком захлопнул дверь и, стоя за ней, громко крикнул: – Спокойной ночи!

Прижав лоб к двери, я глубоко вздохнула, а потом тихо сказала:

– Уилл, ты можешь все что угодно. Ты получишь контракт на запись альбома и поедешь на гастроли, и все упадут к твоим ногам. – Мои глаза наполнились слезами. – Прошу тебя, Уилл, я беспокоюсь о тебе. Ты – моя семья, иначе и быть не может.

Открыв дверь, он притянул меня к себе.

– Тогда ладно, – прошептал он, прижимая меня к груди. – Должно быть, ты по-настоящему влюблена в этого парня.

Что? Я поняла, что Уилл думает, будто я все еще с Робертом. Почему все должно быть так сложно? Если бы я сказала Уиллу, что у нас с Робертом все кончено, это оскорбило бы его еще больше, чем мое нежелание быть с ним. Я не была полностью уверена, что Уилл в любом случае захочет быть со мной. Уилл был типичным героем-любовником, и он гордился тем, что искренен во всех спонтанных влечениях, которые у него возникают. Во всяком случае, я так думала. Я воображала, что Уилл, безусловно, спит со всеми своими подругами и что пройдет немного времени, и он задерет нос, примкнув к числу рок-звезд, от которых все впадают в экстаз. У меня не было желания оказаться в его банальной истории под рубрикой «До того, как он прославился». Однако я не могла отрицать, что мне было приятно находиться рядом с ним, и я до глубины души переживала, что таким образом отказала ему в близости.

Следующие две недели я почти каждую секунду проводила с Дженни, согласуя ее свадебный график. Они с Тайлером решили устроить скромную, не слишком многолюдную свадьбу в коттедже ее дяди в Саутгемптоне. Свадьба была назначена через две недели, и Дженни спросила меня, смогу ли я поехать с ней на выходные в коттедж, чтобы все привести в порядок. Я согласилась. Мы должны были уехать в пятницу вечером после закрытия кафе. С утра я собрала сумки и оставила Уиллу записку, попросив его до воскресенья взять на себя заботу о Джексоне. Я редко виделась с ним на той неделе. Он был занят, думаю, разбирался в своих делах или, может быть, опять избегал меня, отчего у меня было тяжело на сердце. Перед тем как пойти в кафе, я повела Джексона на прогулку. Мне, как всегда, не повезло, и я наткнулась на Роберта и Джейкоба, которые ели пончики, сидя на скамейке неподалеку от детской площадки.

– Миа! – окликнул меня Роберт. Когда я взглянула на него, у меня немедленно возникло желание исчезнуть. Роберт сказал Джейкобу, чтобы тот пошел поиграть, а сам встал и подошел ко мне.

Он ласково улыбался, пытаясь по выражению моего лица понять, что я думаю, а потом заговорил. Мне пришлось постараться, чтобы скрыть свою враждебность.

– Ты хорошо выглядишь, – произнес он, бесстыдно скользя глазами по моей груди.

Мне было так тошно, отого что я ни за что на свете не смогла бы избавить его хотя бы от малой толики своего гнева.

– Да, я жива после того, как меня бросили в центре города в половине третьего ночи.

Он долго молчал.

– В том районе нет недостатка в такси, Миа, – сказала он, – и, если мне не изменяет память, ты сама предпочла быть брошенной в центре города в половине третьего ночи. Вдобавок это безопасный район.

– На самом деле, мистер Уроженец Нью-Йорка, вопреки распространенному мнению в центре города совершается больше преступлений, чем в Гарлеме или Бронксе, поэтому просто чудо, что меня не убили и не выбросили труп в Ист-Ривер, – с ухмылкой сказала я.

– Что же, полагаю, с твоей стороны было довольно наивно разгуливать по центру города среди ночи. – Эта словесная перепалка вызвала во мне воспоминания о нашей роковой поездке в такси. Я стояла в замешательстве, пытаясь подобрать слова, но вдруг подумала: «Какого черта я стою здесь и разговариваю с этим придурком?»

– Доброго дня, сэр! – Я плюнула на его туфли и поспешно ушла. «Отличное начало пятницы, – подумала я. – Слава богу, сегодня пятница».

Сократив время прогулки Джексона, я направилась в магазин на углу, где купила шоколадный батончик на завтрак. Денек обещал быть что надо. Стоя у кассы, я заметила множество маленьких бутылочек с ликером, которые обычно предлагают в самолете. Я решила купить текилу, что тут такого… Выйдя из магазина, я обвязала поводок Джексона вокруг талии. Мне нужно было одной рукой распечатать шоколадный батончик, а другой открыть малюсенькую бутылочку. Откусив кусочек шоколада, я глотнула текилы. Не стану врать, сочетание подействовало на меня ободряюще. Я, наслаждаясь своим завтраком, пошла домой, при этом поводок Джексона оставался на мне вместо пояса. Зайдя в квартиру, я заглянула в комнату Уилла. Его кровать была убрана, а стопка писем, которую я оставила накануне, была нетронутой. Я подумала, что он, возможно, остался у Тайлера и работает над каким-то секретным интернет-проектом, которым они занимались вместе.

Я отправилась в кафе. Едва я вошла в дверь, Дженни, подняв над головой телефонную трубку, закричала:

– Вот она! Эй! Твоя мама на телефоне. – Она была как-то слишком оживлена для такого раннего часа. Я лихорадочно замотала головой, но Дженни только улыбалась и кивала мне, снова и снова повторяя: – О, да. – Она своевольничала, она знала, что я избегаю разговоров с матерью, и, вероятно, думала, что меня нужно слегка подтолкнуть. Ее выходки были бы смешны, если бы речь не шла о моей жизни, в которую она вмешивалась.

– Здравствуй, мама, – сказала я с уверенностью в голосе, вдохновленной текилой.

– Миа, я разговаривала с Мартой. Позволь мне объясниться.

– Я вся внимание.

– Мы с отцом не хотели сбивать тебя с толку, когда ты была ребенком. Это же очевидно, – сказала она своим решительным адвокатским тоном.

– Мне все равно.

– Прости меня, дорогая. Я не стала бы делать ничего, что могло причинить тебе боль. Я была молодой и не понимала мира, в котором жил твой отец. Я ничего не понимала в его образе жизни, в те времена он казался мне необычным. Я скорее предпочла бы уткнуться в книгу, чем сидеть и распевать песни. Твой отец понял это. Ошибка была не в том, что мы оставались сами собой, ошибка была в том, что мы не подходили друг другу. – Потом она надолго умолкла. – Я вижу, как ты играешь, Миа. Я вижу твою страсть, такую же, как у твоего отца, и я думаю, что тебе пора стать честной по отношению к самой себе. Ты столько времени потратила в колледже, пытаясь побороть это, и посмотри, где ты теперь? В Ист-Виллидж, даешь уроки музыки, живешь с Уиллом.