Рене Карлино - Милая

– У меня не было выбора.

– Я думаю, что был.

– Мне нужно идти, мама. Я тебя простила.

Повесив трубку, я сказала Дженни, что скоро вернусь, и пошла в магазин на углу. Во второй раз за это утро я положила на прилавок шоколадный батончик и бутылочку текилы.

На этот раз Бентон, восьмидесятилетний кассир, пристально посмотрел на меня и слегка покачал головой. – Мисс Миа, вам известно, что сейчас десять часов утра? – Я кивнула. – Вы слишком молоды для того, чтобы быть несчастной.

– Я не несчастна. Я беспокоюсь об экономике. Я считаю, что главное – стимулирование потребительского спроса, верно? – Я произнесла эти слова с возмутительным злорадством.

Пробив товар, он взял с меня деньги, по-прежнему покачивая головой. Не думаю, что он поверил моим россказням.

Я снова, стоя на улице, попивала текилу, что, я почти уверена, запрещено законом. Вернувшись в кафе, я сказала Дженни, что ей следовало бы поменьше общаться с моей матерью, а потом занялась повседневными делами. Чтобы компенсировать шоколадные батончики и текилу, я настояла на том, чтобы заказать на ужин салаты из ресторана «У Сэма». Мы рано закрылись и, сев в глубине кафе, съели наши салаты. Я рассказала Дженни о том, как отвратительно провела утро, но не посвятила ее в подробности о Роберте. Она заверила меня, что мы чудесно проведем время в Саутгемптоне. Когда я сказала, что переживаю, оставляя Джексона, она предложила взять его с собой.

– Правда? Ты не против?

– Что ты! Я люблю эту дворняжку. Мне пришлось припарковать папин джип за два квартала отсюда, поэтому я пойду и подгоню его, пока ты сходишь за Джексоном, я встречу тебя на улице через пятнадцать минут.

– Отлично. – Я взбежала по лестнице к своей квартире, перепрыгивая через две ступеньки.

Когда я открыла дверь, Джексон выбежал мне навстречу. Везде горел свет, гремело стерео и шумел душ. Мне нужно было сказать Уиллу, что я забираю Джексона. Мы с ним привыкли заходить в ванную комнату, когда один из нас стоял под душем, поэтому я открыла дверь и замерла на месте. Через матовую занавеску я увидела (и, разумеется, услышала) как Уилл совокупляется с какой-то девицей в нашем душе. Я быстро набрала в рот воздуха, но по неосторожности сдавленно пискнула. Возня и шум за занавеской мгновенно прекратились.

– Извини! – крикнула я, а потом, открыв дверь спиной, захлопнула ее за собой. У меня стоял комок в горле. Я попыталась успокоиться и унять подступившие к глазам слезы. Сжав челюсти, я, как парализованная, стояла в коридоре. Услышав, что они шлепают ногами по полу, я развернулась и решительно направилась на кухню.

Когда я проходила мимо, дверь ванной открылась.

– Миа? – раздался за моей спиной низкий голос.

«Не оборачивайся. Не плачь».

Я дошла до кухни как раз в тот момент, когда солист группы «Black Keys» начал петь что-то о девушке-психопатке. По неизвестной причине песня напомнила мне фильм «Избавление». Я пообещала себе, что сегодня вечером в моей квартире не совершится убийство. Я была слишком подавлена, чтобы что-то совершать, и не имела на это никакого права. Я поприветствовала его, радостно улыбаясь.

– Привет, Уилл! У меня был поганый день! – Я произнесла это весело, но из глаза скатилась слеза. Я отвела глаза, сосредоточенно укладывая в сумку корм для Джексона.

Уилл, положив руки мне на плечи, развернул меня лицом к себе. Убитая, я не поднимала головы. – Прости, Миа. Прости, что тебе пришлось войти в такой момент. Я думал, что ты… едешь… – Он не смог закончить свою мысль, он просто, подняв мой подбородок, внимательно смотрел мне в глаза до тех пор, пока я не уверилась в том, что он ищет в них признаки боли.

Проглотив слезы, я подняла голову.

– Да… – я действительно еду… в Саутгемптон. Просто я решила, что хочу взять с собой Джексона, потому я зашла… забрать его, а здесь ты… в полотенце… после соития… довольно забавно… мне пора… мне пора идти. – Мои глаза были полны слез, а губы улыбались; я запиналась на каждом слове.

Когда я повернулась, чтобы уйти, он схватил меня за руку и с жалостью в глазах приблизился ко мне. Мы стояли в нескольких сантиметрах друг от друга. Я не отрывала взгляда от надписи «Капитан Души», вытатуированной у него над сердцем. Я была не способна поднять на него глаз. После недолгого колебания он произнес низким голосом:

– Я хочу познакомить тебя с Одри.

Я сделала глубокий вдох, прочищая горло.

– Как давно вы встречаетесь? – прошептала я.

– Две недели, но познакомились давно.

Кивнув, я улыбнулась. Он был таким милым, так просто относился к любви, и ему хотелось поделиться этим со мной.

– Прошу тебя, Миа, она мне нравится, и мне интересно твое мнение.

– Хорошо, – сказала я. А потом уголком глаза заметила Одри. Она была роскошна: сантиметров на пять выше меня, с длинными золотисто-каштановыми волосами. В шортах из обрезанных джинсов, длинноногая, загорелая, она выглядела как истинная латиноамериканка. На ней была надета старая майка Уилла фирмы «Ramones». Я рассматривала ее оценивающим взглядом, надеясь найти хотя бы один недостаток, но не могла. Я не смогла найти ни единого изъяна, у нее были идеально ровные ноги с красивыми пальцами. Поэтому тогда я понадеялась, что она тупая или недалекая, или тщеславная, или вульгарная. Все это оказалось не так.

– Привет, Миа, рада познакомиться с тобой. Уилл так много рассказывал о тебе, и я видела твои фотографии на стенах. В жизни ты еще красивее, я не думала, что такое возможно. – Она подалась вперед и обняла меня, и я неловко обняла ее в ответ. Проклятие, она была красавица! Я не могла возненавидеть ее, в противном случае мне наверняка надо было бы иметь страховой полис на карму. Знаете, когда человек кажется таким красивым и добрым, даже его голос звучит прекрасно, и тебе хочется возненавидеть его или найти в нем какой-то порок, а ты не можешь, тогда тебе приходится полюбить его, как бы мучительно это ни было. Вот что я почувствовала, увидев Одри.

– Я тоже рада знакомству. Ты настоящая красавица, а Уилл – хороший парень и замечательный друг. Желаю весело провести выходные, – сказала я. – Увидимся в воскресенье, Уилл.

Я слегка кивнула ему, он стоял, прислонясь к стойке, скрестив руки и ноги.

На его лице промелькнула мимолетная сочувственная улыбка, и он чуть слышно произнес: пока.

Я сломя голову сбежала вниз по лестнице, таща на буксире Джексона. Когда я вышла на улицу и подошла к Дженни, она неодобрительно посмотрела на меня. Открыв дверь джипа, я показала жестом Джексону, чтобы он прыгал в машину.

– Что, черт подери, ты так долго делала? – спросила она. Подняв вверх палец, я сказала: – Еще одну минутку. Захлопнув дверь, я побежала в магазин на углу.

Бентон все еще работал. Я поставила на прилавок три малюсенькие бутылочки текилы. На этот раз он сказал с усмешкой:

– Без шоколада?

Выйдя на тротуар, я выпила все три бутылочки у мусорной урны, пристально глядя на сидевшую в джипе Дженни. Когда я наконец уселась на пассажирское сиденье, она не произнесла ни слова, похлопав меня по ноге, и на всю катушку врубила группу «Cat Stevens». Всю дорогу до Саутгемптона я проплакала.

Когда мы с Дженни подъехали к коттеджу ее дяди, было уже поздно, и мы обе были измучены, поэтому сразу легли спать. Проснувшись на следующий день, я решила, что не стану говорить о своей ужасной пятнице, пока нахожусь рядом с Дженни. Она сильно переживала из-за свадьбы, а мне хотелось быть хорошей подругой. Коттедж ее дяди чаще всего использовался для отдыха в выходные дни, поэтому его требовалось привести в божеский вид. Он располагался в конце улицы на обширном собственном участке, откуда открывался вид на сказочный мост, вдобавок здесь был деревянный причал, у которого был привязана белая гребная шлюпка. Участок вокруг дома был тщательно ухожен, поэтому мы вздохнули с облегчением, оттого что все наши силы в эти выходные дни будут брошены на уборку коттеджа и встречи с флористом и поставщиком продуктов. Вплоть до воскресенья, когда мы отправились домой, все наши мысли были полностью поглощены обсуждением деталей свадьбы.

– Ладно, Миа, расскажи уже мне, – сказала Дженни, не отрывая глаз от дороги.

Когда я садилась в машину в пятницу, мне казалось, что Дженни, судя по ее реакции, уже что-то знает.

– Ты знаешь, что Уилл с кем-то встречался?

– Да. Он приводил ее к Тайлеру в четверг… Он спросил, может ли он взять ее с собой на свадьбу. – Она наконец взглянула на меня, оценивая мою реакцию. Я кивнула. – Я собиралась сказать тебе, но подумала, может, ты уже знаешь. В конце концов, ведь это ты живешь с ним. В любом случае какое это имеет значение? – В ее голосе слышалось легкое раздражение.

– Я застукала их, когда они трахались в душе.

Втянув воздух, Дженни посмотрела на меня и закусила губу. Глядя на нее, было понятно – ей ужасно жаль меня. Потом выражение ее лица изменилось. Я глубоко вздохнула, понимая – она проявила жестокость из милосердия ко мне.

– Знаешь что, Миа? Хочешь узнать кое-что? – Она говорила сурово и угрожающе. – Клянусь, я бы ничего не сказала, но я оказалась в дурацком положении между тобой и Уиллом. Он не встречался ни с кем с тех пор, как встретил тебя, он питал какую-то трогательную надежду на то, что ты порвешь с Робертом и останешься с ним. Он с ума по тебе сходил, Миа. Он написал для тебя чертовски красивую песню! Но ты решила щеголять в одной мужской рубашке перед Банкиром Бобом и насмехаться над ним. – Вскинув брови, она бросила на меня быстрый взгляд.

– Я уже давным-давно порвала с Робертом! – закричала я, но потом понизила голос: – Уилл написал для меня песню? – Я чувствовала себя совершенно уничтоженной.

– То есть ты порвала с Робертом и никому не сказала? Почему, Миа? Почему ты так поступила?

– Не знаю. Прошу тебя, перестань орать на меня, – прошептала я, уставившись в окно.

Дженни медленно и глубоко вдохнула через нос и, понизив голос, заговорила более сочувственным тоном:

– Одри познакомилась с группой «Ivans» на концерте в прошлом году, она много месяцев гонялась за Дастином, чтобы он познакомил ее с Уиллом. Мне кажется, она милая.

– Да, очень милая. Что уж там, само совершенство.

– Он был измучен, Миа. По словам Уилла, ты сказала ему, что между вами никогда ничего не будет и ему лучше найти кого-то другого.

– Это не совсем то, что я сказала. Впрочем, не важно. Уилл прав, я не знаю, чего хочу, но и он тоже не знает. У него есть предложения от компаний звукозаписи, а он это скрывает. Он хочет зарабатывать гроши, бренчать на гитаре и трахаться со всеми подряд. – Я знала, что это неправда, на самом деле я боялась, что влюблюсь в Уилла или что уже влюбилась, а он просто оставит меня в одиночестве, жалкой и сломленной.

– Это он сам тебе сказал? – спросила она.

Я понимала, к чему она клонит, поэтому проигнорировала ее вопрос.

– Уилл написал для меня песню? – спросила я шепотом.

– Да, он собирался исполнить ее в тот вечер в кафе, когда ты завопила, чтобы он сыграл «Ziggy Stardust».

– Как будто мне и без того не было плохо после той ночи. Это не имело значения, я упустила все шансы, которые у меня были. Уилл теперь со своей любимой красоткой Одри. А я – жалкая сука, которая, вероятно, навсегда останется в одиночестве, продолжая дело своего отца и живя со своей больной собакой.

– Прекрати жалеть себя, Миа, я вижу это по твоему лицу.

– Брось, Дженни, все кончено. Я буду верным другом Уиллу и тебе. Вот на чем я сосредоточусь. Я была эгоистичной, и это неправильно.

Сжав мою руку, она включила радио. Остальную часть пути домой мы молчали. Войдя в квартиру, я увидела на барной стойке записку от Уилла:

ПРИВЕТ, МИА!

НАДЕЮСЬ, ТЫ ХОРОШО ПРОВЕЛА ВРЕМЯ В САУТГЕМПТОНЕ. Я СЕГОДНЯ НОЧУЮ У ДАСТИНА. ПОЗВОНИ, ЕСЛИ ТЕБЕ ЧТО-НИБУДЬ ПОНАДОБИТСЯ.

ЧМОКИ, УИЛБЕР

P.S. ЗАВТРА ВЕЧЕРОМ В БАРЕ «ПОСАДОЧНАЯ ПЛОЩАДКА» В ПАРК-СЛОУП БУДЕТ ИГРАТЬ ГРУППА «ASSCLOWNS». ТЫ ДОЛЖНА ПОСМОТРЕТЬ НА НИХ.

Вне всякого сомнения, это был тайное шоу Уилла. Как бы мне ни хотелось увидеть, как он играет, я понимала, что там, вероятно, будет Одри. Из-за всего этого я почувствовала себя полным дерьмом, но я обещала Дженни быть ему хорошим другом, поэтому решила идти.

На следующий вечер я одна поехала на метро в Парк-Слоуп. Должно быть, я вышла не на той станции или неправильно посмотрела по карте, потому что в конечном счете я оказалась в двух милях от этого чертова бара. Как только я вышла на улицу, я еще от угла увидела стенд. На нем было написано:

ТОЛЬКО СЕГОДНЯ ВЕЧЕРОМ…

УИЛБЕР АТАКУЕТ

Я засмеялась. Уилл действительно распоясался, раз стал называться своим именем. Я подумала: или он параноит, или хочет подготовить публику к скучному шоу. Войдя в бар, я увидела его уже поющим на сцене. Там же был Дастин из группы «Ivans», который играл на одном малом барабане. Перед толпой я заметила Одри, стоявшую рядом с пышногрудой блондинкой. Они, в коротких платьях и туфлях на шпильках, раскачивались под музыку. Закатив глаза, я подумала: «Что я здесь делаю?»