— Ну, ты видишь, с чем я тут сталкиваюсь и что мне приходиться переносить? Эллис, прошу тебя, пожалуйста, останься с нами. Хоть ненадолго. Мне просто необходима твоя помощь.

Девушка совсем не знала, что и сказать. Еще никогда ей не приходилось испытывать такого теплого отношения к себе и видеть такие взаимоотношения между людьми. Все время Ласалли подшучивали друг над другом, вели себя, как расшалившиеся школьники.

— Какая помощь вам требуется? — серьезно спросила Эллис.

Энн быстро уловила состояние девушки. Она уже не в первый раз наблюдала за легкостью, с которой братья общались друг с другом, и каждый раз думала о том, какое счастье выпало ей — полюбить мужчину, относящегося к ней, как к равной. И ей было понятно, что должна сейчас испытывать Эллис.

— Ну, мне нужно, чтобы кто-нибудь немного помогал по дому и готовил. Ты умеешь готовить?

— Конечно.

«Любая женщина с семи лет умеет готовить», — подумала Эллис.

— Видишь ли, Энн была янки, пока не вышла за Бака, — пояснил Брис.

Этот комментарий многое прояснял в ситуации. Хотя Гражданская война закончилась более сотни лет тому назад, на Юге до сих пор сохранялось убеждение, что только обстоятельства не позволили победить в ней более достойной армии.

— О! — понимающе кивнула головой Эллис. Узнав об этом факте, она вообще-то не стала думать хуже об Энн как о личности. — Полагаю, что смогу делать все, что необходимо, если только вы скажете, что хотите. Я не очень много читала книг, но зато могу готовить, шить, убирать и пахать… Конечно, это не понадобится до весны, но я могу колоть дрова и…

— О Боже! — воскликнула Энн, смеясь, и подняла руку, чтобы остановить ее. — Ты меня совсем опозоришь, если сейчас же не остановишься. Ты не поверишь, но когда я заставила Бака на мне жениться, я не умела ни пахать, ни колоть. Умоляю, не напоминай ему лишний раз, какое ужасное одолжение он мне сделал!

Эллис открыла было рот, чтобы сказать, что у нее и в мыслях не было говорить хоть что-то в этом роде, но в эту секунду хозяйка дома подмигнула ей и улыбнулась. Девушка заметила, что и Бак с Брисом улыбаются, и от этого еще больше смутилась. Это самые странные люди, которых она когда-либо встречала, и они совершенно очаровали ее.

Сразу трудно было сказать, когда они говорят серьезно и когда смеются над чем-нибудь, но за всеми этими словами и легкомысленным поведением угадывалось неподдельная забота друг о друге и понимание, преобладавшие во взаимоотношениях этих людей. И Эллис сейчас сама оказалась захваченной общей атмосферой их дома.

На кухне, под наблюдением Энн, девушка готовила завтрак, и одновременно обе обсуждали, что от нее будет требоваться взамен питания и крова. Энн предложила ей маленькую доплату за услуги, но Эллис решительно отказалась. Когда процесс знакомства подошел к концу, выяснилось, что работы не так уж и много. По правде говоря, это еще она должна была бы доплачивать им за то, что у нее есть крыша над головой.

К счастью, она все-таки была не настолько честна, чтобы сморозить такую глупость. А потом они вчетвером сидели за одним столом — совершенно неслыханное дело в Стоуни Холлоу.

Эллис очень нравился северный акцент хозяйки дома. Энн говорила правильным литературным языком, не глотая окончаний и не пропуская звуки, как это было принято среди южан. Именно таким языком были написаны книги, которые остались у Эллис от ее матери. Эта речь типичной янки звучала свежо, чисто и напористо. Эллис была совершенно без ума от звука ее голоса.

Когда все четверо закончили завтракать, девушка встала, чтобы прибрать посуду.

— Это я сделаю сам, — Брис встал со своего места и взял тарелку своей невестки. Это было неслыханно! Эллис застыла, как статуя, удивленно тараща на него свои глаза. — Кончай глазеть! — произнес мужчина с легким раздражением. — Просто сегодня моя очередь.

— Они с Баком по очереди занимались уборкой комнат и мытьем посуды еще до моего здесь появления, — объяснила Энн. — Я не стала ломать чужие порядки и соваться со своим уставом в их «монастырь».

Оба брата только вздохнули.

— Ну, не правда ли, приятно вспоминать такую трогательную безропотность? — спросил Бак, передавая свою тарелку.

— Еще бы! Только сдается, это она первая совала свой нос во все и пыталась учить людей. Впрочем, что правда, то правда: свою очередь по уборке дома она всегда охотно уступала.

Исполненный любовью и нежностью взгляд Бака остановился на жене. Впрочем, Энн заметила в нем и искорки веселья, готовые прорваться неудержимым смехом.

— Помнишь день, когда она заявила нам, что она моя жена, а не какая-то там домработница?

— Это было, как вчера, — ответил Брис, поворачиваясь к раковине, куда он ставил посуду.

— Я еще помню и ее заявление насчет того, что если она вкалывает на дробилке бок о бок с нами, то и мы должны бок о бок с ней трудиться по дому.

Энн очаровательно улыбалась, не утруждая себя комментариями.

— Хотя дрова она не колет.

Когда Эллис встретилась взглядом с Баком, она заметила, что в уголках его рта дрожат смешинки. Не возникало ни тени сомнений, что последнее обстоятельство крайне огорчает обоих братьев.

— Оно, конечно, я тоже кое-чего не умею, например, рожать детей, так что приходится с этим мириться, — сказал Бак. — Хотя было бы куда лучше, если бы удалось все же ее заставить поработать! Я бы тогда целыми днями просиживал штаны в «Колесе», а она бы ходила босиком за плугом и пахала бы поле.

Энн была типичной горожанкой, и все сказанное настолько не соответствовало ее облику, что братья наконец не выдержали и расхохотались.

— Вы что, разыгрываете меня, что ли? — спросила Эллис тихим и дрожащим от волнения голосом. Шутки не относились к ней напрямую, и все же она чувствовала, что подшучивают и над ней. Ей захотелось расплакаться от обиды, но девушка из гордости старалась не показывать виду.

— Нет. О, нет! Нет! — хором воскликнули все трое, сразу почувствовав, что немного хватили через край в своем веселье. Несколько секунд длилось напряженное молчание, пока Ласалли подыскивали слова, чтобы успокоить девушку.

Первым заговорил Брис.

— Успокойся, Эллис, — сказал он, забрав у нее тарелку, кофейную чашку и продолжая мыть посуду. — Нам приходится всякий раз держать Энн в узде и натягивать поводья, иначе она непременно бы заважничала. Видишь ли, она появилась в Вебстере около полутора лет назад, и с тех пор в городе нет никого, кому бы она не нравилась. Даже мы с Баком считаем, что в мире нет ничего прекраснее, чем эта особа. Даже безопасные бритвы и хрустящий картофель с ней не сравнятся.

— Да чего там, даже гренки с пивом, — подтвердил Бак, подмигнув жене.

— Ладно, не забывайтесь, голуби мои, — усмехнулась Энн, а Эллис заметила, что хозяйка явно смутилась.

Брис взял пальто Эллис и, подойдя к столу, подал ей, продолжая говорить.

— Мы объяснили ей, что просто так пытаемся показать ей нашу заботу. Все это к тебе совсем не относилось.

Девушка одела свое большое шерстяное пальто, чувствуя стеснение и подавленность. И растерянность. Неужели ей подали пальто и просят выметаться из-за того, что она не поняла их подтруниваний? Из-за того, что она больше привыкла к злым насмешкам, чем к беззлобному балагурству? У нее и в мыслях не было обижать их, но и терпеть насмешки над собой она не будет. Надо ли ей извиняться или нет? Похоже, придется сказать «до свидания» своим надеждам на теплую, уютную кроватку.

— По субботам у Лути много работы, — сказал Брис. — Тебе сейчас лучше поторопиться. А свои вещи распакуешь, когда вернешься.

Девушка посмотрела на него: на его лице не было и тени раздражения или гнева. Он лишь кивнул и ободряюще улыбнулся ей.

— Удачи, Эллис, — напутствовала Энн. Оба они, Бак и его жена, тоже смотрели на нее и по-дружески улыбались, все больше сбивая ее с толку.

Эллис кивнула в ответ на их пожелания, но ей показалось, что нужно еще что-то сделать, чтобы отблагодарить хозяев за доброту и щедрость. Она обвела взглядом опрятную кухню.

— Нет, нет, не сейчас, — сказала, улыбаясь, Энн, поднимаясь со своего места. — Не смотри, пожалуйста, так на грязную посуду. А то Брису придется уступить тебе свою часть работы, и мне потом не удастся и плетью загнать его в то ярмо, когда родится ребенок. Ты сейчас беги и устраивайся на работу к Лути, а когда вернешься домой, мы с тобой сядем и составим список того, что я не могу сейчас делать.

Эллис все так же молча кивнула и повернулась, чтобы уйти, но потом опять повернулась и обратилась к хозяевам:

— Спасибо за завтрак, — пробормотала она. — И извините, что я стала волноваться по пустякам.

Девушка вышла из дома, с облегчением вдохнула свежий утренний воздух и чуть не подпрыгнула на месте, услышав за спиной легкое покашливание Бриса.

— Ну, все в порядке? — спросил он, наконец откашлявшись.

Ей очень хотелось ответить ему, что все просто прекрасно, но он сказала совсем другое.

— Я вела себя, как дура.

Он не опроверг ее слова и не согласился с ними, а Эллис, казалось, не могла уже остановиться.

— Они такие странные, — продолжала она, думая, что Брис ее не услышал. — Дразнятся или любезничают, насмехаются, словно они и не муж с женой. И никто из вас не злится из-за этого, хотя могли бы.

Он улыбнулся.

— Тебе было бы лучше, если бы мы злились?

Девушка задумалась. Ей приходилось испытывать гнев, и она сама себе не нравилась в такие минуты. Но, с другой стороны, это было привычно, а доброта людей была ей… подозрительна, что ли.

— Может, и так, — ответила Эллис. Брис снова засмеялся. Он потер руки, словно они у него замерзли и стал на мощеную тропку рядом с девушкой.

— Ну, во-первых, ты не сделала ничего такого, чтобы мы разозлились, а во-вторых, ты к нам привыкнешь. Хотя, предупреждаю, — Брис кивнул головой в сторону дома, — они бывают в несколько раз хуже, чем ты это увидела сегодня утром. Эта парочка безумно любит друг друга и, когда они целуются и обнимаются, порой так и хочется запустить в них чем-нибудь. Но, немного погодя, ты привыкнешь и к этому.

— Ты опять меня дурачишь? — в глазах Эллис светились искры гнева.

— Угу, — он усмехнулся, и она задрожала, но на сей раз не от холода. Руки Бриса легко коснулись ее талии.

— Мы всегда так делали, когда нам кто-нибудь нравился.

Это значит, что она ему нравится? Ну, конечно, она должно быть нравится ему, иначе бы он ей и не помогал, но… в каком смысле «нравится»? Сильно или так, чуть-чуть? Он стоял страшно близко к ней и, наверное, чувствовал, как у нее напряглись мускулы, все мысли пришли в состояние хаоса, а сердце заскакало, как призовая лошадь.

— Что ты делаешь, когда кто-нибудь нравится тебе, Эллис?

Его голос звучал тихо, так тихо, что от него мурашки бежали по спине. Мужчина почувствовал, как смутилась девушка от его прикосновения, и в ту же секунду он отдернул свои руки. Ее реакция была чем-то большим, чем просто непривычка к мужским прикосновениям. И это поразило его.

Эллис медленно отвела глаза от его лица, думая над его вопросом. В ее жизни было не так уж много таких ситуаций, чтобы можно было с легкостью ответить Брису. Были те, кого она терпела, с чьим присутствием она мирилась… но нравится?

Ей нравилось смотреть, как дрожат на воде солнечные блики, нравился весенний запах цветов и земли после сильного дождя. Ей нравилось, как смеются дети и нравился вкус медовых леденцов. Эллис очень нравились жаркие воскресные дни… И ей нравился Брис, с некоторым сомнением решила она. Это было какое-то новое чувство, которого она не испытывала пока ни с кем из тех, кого знала.

Да, он ей определенно нравится. Ей нравилось его спокойствие, уверенность, его легкие, непринужденные манеры. Его здравый смысл, очевидная привязанность к своей семье и друзьям, его готовность помогать тому, кто нуждается в помощи. Эллис очень нравилось, что он умеет сдерживаться, его спокойствие и даже его настойчивые попытки понять ее.

— Тебе лучше вернуться домой, — пробормотала она, когда его кашель внезапно прервал ее мысли.

Брис не стал с нею спорить или настаивать на немедленном ответе на свой вопрос. Ему было понятно, что личная привязанность почему-то очень трудно дается ей. Поэтому он пожелал Эллис удачи в поисках работы и, нагнувшись к ней, стремительно поцеловал в губы, не сумев удержать свой порыв. И сразу отступил назад.

— Спасибо тебе, — сказала девушка, чувствуя, как полыхают ее щеки.

— За что? — удивился он.

— За… заботу.

Его улыбка была короткой, но такой светлой, нежной улыбки она еще никогда не видела.

— Всегда готов.

Глава 4

Лути Миллер оказалась женщиной шестидесяти лет. Она крутилась в своем заведении, словно белка в колесе, и не имела ни минуты отдыха.

— Чем-нибудь больна? — задыхаясь от одышки, спросила она. Ее тучное тело проплыло мимо Эллис, обдав ту запахом топленого сала и лука. Владелица наполнила чашки двух посетителей кофе и подвинула поближе сливки и сахар.