Стелла Камерон - Милые развлечения

Напуганная Перис поставила бокал на поднос, укрепленный в лапах бронзового тигра.

– Билл! – визгливо сказала Синтия. – Не позволяй Тобиасу стращать Перис. Он всегда был таким задирой! Не могу видеть, что он обращается с Перис так же, как когда-то обращался со мной.

Перис закрыла глаза – ей хотелось, чтобы все это оказалось сном и она могла бы проснуться где-нибудь в другом месте.

– Не будь дурочкой, Синтия, – ласково сказал Тобиас. – Ты же знаешь, какой я киса.

Давление, которое Перис почувствовала на своем локте, означало, что ей придется идти с Тобиасом или принять участие в разворачивающемся неприятном представлении. И так уже эта сцена будет завтра в городе предметом всеобщих сплетен.

Перис пришлось улыбнуться и пойти с Тобиасом.

– Билл! – воскликнула Синтия позади нее.

Тобиас остановился, но не для того, чтобы ответить Синтии.

– Вот и вы, – тихо сказал Тобиас Вивиан Эстесс. Наверное, она появилась не вечеринке, пока Перис была занята разговором.

Вивиан, облаченная в длинный, до пола кремовый атласный плащ, протянула Тобиасу руку цвета меда, которую он поднес к своим губам.

– А я все думал, где же вы, дорогая, – сказал Тобиас по-прежнему тихо. Он отошел в сторону, увлекая Перис за собой.

И перед Вивиан предстало зрелище белых грудей Синтии, притиснутых к плечу Билла, и ее длинных ног, обвивших его ногу.

– Черт, – пробормотал Тобиас.

Синтия отскочила от Билла и едва ли не кинулась к Вивиан.

– Дорогая! Какой все же сегодня чудесный вечер! Сначала Билл, потом вы. И вы, конечно, выглядите впечатляюще.

Избегая навязчивых объятий Синтии, Вивиан обогнула ее и приняла долгий поцелуй Билла. Они целовались и целовались, пока Синтия вертела головой и рассылала во все стороны безадресные улыбки.

До Перис донеслись мужские смешки, а Астор Бэркен объявил десертный буфет на террасе у бассейна.

Билл и Вивиан перестали целоваться.

– Я отвезу тебя домой, – шепнул Тобиас Перис. – Прямо сейчас.

Вивиан улыбнулась и сказала:

– Рада видеть тебя снова, Перис.

Она продела хрустальную пуговку в атласную застежку на воротнике. Плащ разошелся, представив взгляду золотое шитье на узком золотистом платье.

После приличествующей паузы, выразившей восхищение, Синтия визгливо и с придыханием проговорила:

– На тебе сказочный наряд, Вивиан, – и, вскрикнув, добавила: – Смотри, Перис, она носит одно из твоих украшений. Смотрите все. Видели вы что-нибудь более прекрасное? Вивиан надела вещь из последней коллекции Делайт.

Улыбка Вивиан выражала удовольствие. Она поднесла руку к шее.

На шее у нее было ожерелье из золота и серебра. Несколько серебряных нитей переплетались, поддерживая большой темно-зеленый турмалин.

– Отличная работа, – произнес Тобиас, надеясь, что его лесть окажется правдой. – Тебе удалось всех убедить, что ты до глубины души меня ненавидишь.

Перис вжалась в дальний угол лифта – самый дальний от того места, где стоял Тобиас – и наблюдала, как на светящейся панели ползет вниз столбик пройденных лифтом этажей.

Тобиас еще не встречал женщины, которая настолько была бы равнодушна к своему сексуальному обаянию. Высокая – а каблуки блестящих босоножек еще добавляли ей рост – Перис выглядела гибкой, длинноногой, страстной. У него перехватывало дыхание от ее платья, точнее, от того, как Перис в нем смотрелась. Взлетая от малейшего движения, бахрома из шифона, каждый кончик которой бы украшен алой бусиной, создавала вихрь вокруг ее ног. Под шифоном был виден чехол платья, едва закрывавший бедра.

Ее тело и так было его идеалом, а обтянутое этим чехлом…

Он знал все о ее ногах, но, глядя через прозрачный шифон, как Перис постукивает то одним, то другим каблучком по полу, Тобиас позавидовал шифону.

Ее волосы были подобраны и гладко уложены вокруг головы. Пара простых золотых сережек с гранатами – вот и все ее украшения. Темно-красная помада – того же цвета, что и камни – оттеняла гладкую бледность ее кожи.

Тобиас посмотрел ей в глаза и понял, что она наблюдает за тем, как он ее разглядывает. Он выдал ей свою лучшую улыбку из серии «ты меня поймала» и сказал:

– Я решил, что мы могли бы поехать ко мне и поговорить.

– И не думай об этом.

– Тебе не удалось допить шампанское. Мы бы открыли бутылочку.

Перис съежилась.

– Перис…

Лифт мягко остановился, и бесшумно скользнувшие в стороны половинки дверей открыли путь в отделанный красным деревом вестибюль. Подошедший к ним привратник в ливрее проводил их на улицу.

Перис торопливо пошла прочь.

Тобиас на ходу стянул пиджак и набросил его ей на плечи. Прежде чем она успела его сбросить, Тобиас крепко обнял ее.

– Успокойся, ладно?

– Ты сделал из меня дуру.

– Черт возьми.

Перис сбилась с шага.

– У тебя скверный язык, Тобиас Квинн.

Ему пришлось рассмеяться:

– Ты говорила это, когда мне было семнадцать, а тебе – десять лет. Точно таким же тоном.

– Нет.

– Правда-правда. Я споткнулся о твои ноги – которые были длинноваты для десятилетней девочки – споткнулся и чуть не упал и сказал: «Черт возьми!» А ты сказала: «У тебя скверный язык, Тобиас Квинн».

– Я помню, – она пыталась выдернуть руку. Тобиас притянул ее к себе и направился к своему джипу.

– Ты помнишь, что я тогда тебе ответил?

– У меня по-прежнему длинные нога.

– Твои ноги восхитительны. – Он развернул ее в сторону улицы Вайн. – А я ответил, что ты бы не воскликнула «Черт возьми!», если бы твой язык…

– И это я тоже помню. Ты куда-то не туда зашел.

Почему, ну почему его жизнь, или, хотя бы, его любовь, не могла быть простой? Почему ему суждено терять голову от совершенно невыносимых женщин? Признаться, эта женщина была невыносима по явно иным причинам, чем объекты любого его прошлого увлечения сердца – или какого другого органа, принимавшего в оных интригах участие.

Тобиас сосредоточился, чтобы удержать воображение выше пояса. Господи Боже, может, он действительно ненормальный, в чем его обвиняла его бывшая жена? Его жизнь была у всех на виду. Женщина, с которой он желал оказаться в постели, уже претерпела от угрожающего ему окружения… но все равно он желал ее. Прямо сейчас, на залитом лунным светом тротуаре.

– Что ты говоришь? – Он слышал ее голос словно из дальней дали.

– Я сказала, что ты не имеешь никакого права… По правде говоря, даже меньше, чем никакого права впутывать меня в эту неразбериху… Не имеешь права идти за мной. Ты злишь меня невыносимо!

– И ты не собираешься это терпеть? – обезоруживающе предположил он.

Больше Перис не сопротивлялась. Они подошли к джипу. Открывая дверь пассажира, Тобиас придерживал ее за плечи.

– И опять я тебя похищаю, – сказал он, посмеиваясь над своей странной натурой, и надеясь, что Перис решит – он смеется над создавшейся ситуацией. – Вы не будете кричать, мисс?

Во мраке ее глаза казались черными – такими же черными, как и тщательно уложенные волосы.

– Я просто не хочу идти пешком в этих ужасных туфлях, и поэтому буду очень признательна, если ты меня подвезешь, – сухо сказала Перис.

Тобиас помог ей взобраться на высокое сиденье и, обежав вокруг машины, прыгнул в кабину рядом с ней. Ощущение радости предвкушения от того, что она позволила ему отвезти ее домой, сказало ему еще раз, как далеко зашли его чувства к этой женщине.

Ведя машину по тихим улицам, Тобиас надеялся, что Перис не заметит, как медленно он едет.

– Может быть, и хорошо, что ты не осталась дома этим вечером.

– Одобряешь? Ну что ж, спасибо, – в ее голосе звучал сарказм.

– Мы продвинулись в нашем деле. Ты видела, какое лицо было у Эвергрин? Она просто слюни пускала. Готов спорить, у нее где-нибудь под платьем работал магнитофончик.

– Да ну тебя, Тобиас!

Уже замедляя ход перед светофором, он все же затормозил резче, чем хотел. Перис качнулась вперед, и ему пришлось выбросить руку перед ней, чтобы удержать ее.

Перис ухватилась за его рукав, откинулась назад и тут же отдернула руку, словно обожглась об него.

– Ничего, – сказал он, не делая попытки тронуться с места, даже когда свет светофора переключился на зеленый. – Что с тобой? Я думал, у нас с тобой общее дело.

– Не предполагалось, что я стану твоей пленницей.

– Пленницей? Все, что я делал, было продиктовано заботой о тебе. Меня, черт возьми, чуть не убили неделю назад. У меня даже шрам остался. И мы оба знаем, что несколькими днями раньше этот же маньяк едва не изнасиловал тебя.

– Не надо.

– Не надо прятаться от правды. Мы не можем позволить себе роскошь тешиться прекрасными чувствами.

– Мне кажется, он по ошибке принял меня за кого-то другого.

Тобиас искоса посмотрел на нее:

– Ты всегда была мечтательницей. Если ты думаешь, что в моей жизни есть сейчас другая женщина, то ты ошибаешься.

Она встретила его взгляд.

– Я не в твоей жизни.

– Разве? – Он заметил, как слегка дрогнул ее рот. – Если ты сама так не думаешь, все равно тебе надо признать, что тот человек думал именно так. Ты уже говорила, что ни у кого не может быть причины ни с того ни с сего напасть на тебя. Это нападение не было ни с того ни с сего.

Ее глаза блеснули:

– Могло бы быть.

– Конечно. Ни с того ни с сего кто-то хоть и не изнасиловал тебя, но пригрозил, что сделает это в следующий раз, и просил тебя передать это другому. То есть мне, дорогая. Конец рассказа.

– Но ты не понял, что он…

– Да, я не понял, чего он хотел. Но это ничего не меняет. А потом, ты – в моей жизни. Я так хочу.

К ним приблизилась машина, подметающая улицы, и Тобиасу пришлось повернуть к югу, к дому Перис.

– Послушай, – сказал он. – Держись все-таки моего плана, а? Пока мы не увидим какого-нибудь результата…

– Не у одного тебя проблемы, – она повысила голос. – Тебе… Ты хоть можешь представить, что мне приходится думать не только о том, оказался ли мой дед помехой на твоем славном пути преумножения и так не маленького капитала?

Тобиас не знал, что и ответить на эту длинную и страстную речь.

– Так вот, Тобиас, у меня есть и другие проблемы. И весьма большие. Даже очень. И я как-то не прошу у тебя помощи. Я тебя не обвиняю, но ты пытался помочь, а вышло только хуже.

Она была готова расплакаться.

– Пожалуйста, поехали быстрее.

– Что случилось? – Он опять снизил скорость. – Я думал, все не так плохо.

– Нет. Все ужасно. Гораздо хуже, чем я думала. Я так боюсь!

Тобиас нахмурился, тронул ее за плечо и помрачнел еще больше, когда она отодвинулась.

– Ну же, рассказывай, – сказал он. – Как, ты думаешь, я могу узнать, что тебя беспокоит, если ты ничего не говоришь?

– Мне надо узнать, где Вивиан Эстесс взяла свое ожерелье.

Тобиас посмотрел на дорогу.

– Это то, о котором сегодня пищала Синтия? Я решил, что ты сделала его на заказ.

Перис вздохнула:

– Нет.

– Ну, тогда, наверное, она его купила. Твои вещи продаются в нескольких местах по всему городу.

– Но не часть же новой коллекции – коллекции, которую я еще никому не показывала.

Тобиас с трудом удержался, чтобы опять не затормозить резко.

– Ты хочешь сказать, что Вивиан носит ворованную вещь?

– Нет. Я уверена, что это копия. Но копия с того украшения, которое я на прошлой неделе переделала. Я тебе не говорила, но в ту ночь, до того, как пришел этот ужасный тип, кто-то пробрался ко мне и скопировал это ожерелье. Я думаю, что было даже два наброска. Один был смят и валялся на полу. Он исчез, пока я осматривала квартиру.

– Ты же ничего об этом не сказала.

– Я забыла. Если ты помнишь, я была немного шокирована другим событием.

Тобиас повернул на Южную магистраль и остановился у дома Перис.

– Да, но ты сказала, что после этого изменила ожерелье.

Перис выразительно кивнула.

– Да. Верно. Я изменила его, а у Вивиан ожерелье, скопированное с уже измененного.

– Черт возьми!

– Ты бы… Дело в том, что кто-то хочет выжить меня с рынка.

– Или из квартиры.

Теперь нахмурилась Перис.

– Каково тебе содержать эту квартиру – я имею в виду, в денежном отношении?

На мгновение ему показалось, что сейчас она попросит его не соваться в чужие дела, но она ответила:

– За нее платят, ты же знаешь. Но налоги, да и все остальное – все выше и выше, да и материал у меня дорогой. Я по-прежнему нарабатываю репутацию и клиентуру. Резервы мои на нуле. Так что жиру я пока не накопила, если ты об этом.

– Я и сам точно не знаю, о чем я. Просто размышляю вслух. Интересно, сколько народу знает о том, что ты должна продавать свои вещи, чтобы заработать на жизнь.

– А эти дивные новые замки, – тихонько проговорила Перис, не обратив внимания на его последние слова, – никого-то они не удержали.