– Тобиас! – Перис остановилась, дождалась, пока он обернется к ней: – Кто теперь играет в мелодраму?

Он коварно улыбался.

– Сейчас не время шутить, – сказала она строго.

Он не стал спорить; они перешли звенящий под ногами мост, который привел их к открытой двери, такой низкой, что им обоим пришлось наклонить головы, чтобы войти. Они попали в круглую пещеру прихожей, стены которой были отделаны штукатуркой цвета баклажана.

Тобиас застонал. Перис сжала его руку. Тобиас не мог не согласиться с широко распространенной оценкой этого шедевра Попса: кошмар. А Перис забавляла детская любовь дедушки к большим игрушкам.

Взяв Тобиаса под руку, Перис покинула холл через дверь, ведущую в большой внутренний двор, имевший форму воронки. Согласно представлению Попса об атриумах, двор был вымощен плиткой из белого камня; украшением служил кактус высотой в целый этаж с неоново-красными цветами, стоявший в огромном зеленом пластиковом горшке.

– Страх божий, – пробормотал Тобиас.

– Уникальный экземпляр, – возразила Перис и замолчала, изумленная. Тобиас сплел их пальцы и сказал:

– Эмма? Вот неожиданность! Приятная неожиданность, надо заметить.

– Эмма, – повторила Перис. – Ты же уехала. В круиз по диким местам.

Эмма, озабоченно нахмурив брови, спешила им навстречу.

– Я вас обманула. Я не поехала.

– Никогда бы не заметил, – вставил Тобиас.

– Мне пришлось остаться, чтобы ухаживать за ним. А он бы не отпустил меня, чтобы я никому не рассказала.

Перис кинулась к ней:

– Он и вправду плох? Может быть, его надо отвезти в больницу?

– Лучше вам сначала с ним поговорить, – ответила Эмма. – Он готов. Морис всегда мог найти подход к отцу, когда Эдвард позволял ему высказаться.

Перис хотела побежать, но не могла высвободить руку – Тобиас крепко держал ее и неторопливо шел следом.

– Идите в кухню, – крикнула Эмма. – Я сейчас.

– Никогда не прощу себе, что не относилась к нему серьезно, – сказала Перис, задыхаясь скорее от волнения, чем от бега. – Он слишком стар для потрясений. Да и для голодовок тоже.

Кухня была средоточием всей жизни в замке. Попса, смирившегося с нелюбовью Эммы к поварским обязанностям, конечно же, можно было найти именно там.

Из внутреннего двора к кухонной двери вел зигзагообразный коридор.

Морис сидел на голом пластиковом стуле у круглого розового стола. К нему лицом и спиной к двери сидел Попс.

Полки и столы были заполнены горшками, кастрюлями и прочей кухонной утварью. Рация Попса помещалась на столе, окруженном со всех сторон пустыми коробками из-под консервированной еды.

– Попс! – закричала Перис, подбегая к нему и обвивая руками его шею. – Мы так о тебе беспокоимся! Надо что-то придумать, чтобы скорее поставить тебя на ноги.

Еще одна пара таких же синих, как у Перис, глаз смотрела на нее снизу вверх.

– Не суетись, – сказал он. – Сядь. И он пусть тоже сядет, – зажатой в руке вилкой Попс ткнул в сторону Тобиаса.

Перис запечатлела поцелуй на щеке дедушки и осталась стоять. Тобиас, напротив, обошел комнату по периметру, пиная картонные коробки носком кроссовки.

– Сядь, – повторил Попс, накалывая на вилку здоровенный кус куриного мяса, а также кусочек хлеба, намоченный в подливке, и отправляя все это в рот. – Не переношу, когда кто-то мельтешит, пока я ем.

– Ты уговорил его поесть, – сказала Перис отцу. – Слава Богу. Ты очень хорошо выглядишь, Попс.

– Гораздо лучше, чем очень хорошо, – ответил отец.

– Великолепно, – подтвердил Тобиас. – Следи за желудком, Попс, тебе сейчас вредно много есть, после воздержания-то, а?

Попс ткнул вилкой в его сторону еще раз.

– Хватит, молодой Квинн!

– А что ж все это значит? – спросил Тобиас и, обойдя Эмму, продолжал рассматривать коробки. – Только что доставили вертолетом, да? Консервированный лосось. Консервированные фрукты. Сушеные фрукты. Крупа. Макароны. Соусы. Консервированный паштет. Сушеные грибы. А здесь? Икра? Слабеем от голода?

Попс продолжал есть пироги: цыпленком.

– Мой папа неверно понял некоторые вещи, – сказал Морис, обращаясь к Тобиасу и указывая Перис, чтобы она заняла место рядом с ним. – Он не осознал, что твой дед и ты – разные люди.

– Нет, осознал, – кротко сказал Попс. – Все по Библии. Грехи отцов, сынок. Иногда цель оправдывает средства.

Тобиас без всякого выражения смотрел на Попса. Его густые волосы стали седыми, но еще не поредели; на костях этого красавца было куда больше плоти, чем у отца Перис. Попс мотнул головой в сторону сына.

– Ты-то знаешь, о чем я.

– Папа поторопился, – почти беззаботно сказал отец Перис. – Похоже, он подготовился к десятилетней осаде, и пока только приучает себя к мысли, что иногда придется пропустить обед или ужин.

– Бывает, приходится и соврать, – сказал, защищаясь, Попс. – А вы бы что сделали на моем месте? Надо было, чтобы никто не видел, как подвозят еду. Эмма привозила продукты по ночам.

– Эмма? – Перис повернулась к бабушке. – Так ты ему помогала? Жила в Сиэтле, а сама…

– Нет, – ответила Эмма. – Я не вернулась, но начала беспокоиться о дедушке. И вот однажды я решила помириться с ним, хотя бы временно, я должна была помочь ему, что бы он ни задумал.

– Обманывать нас и пытаться разорить Тобиаса?

– Ты не понимаешь, – ответила Эмма и взглянула на Тобиаса. – Никто не поймет. Слава Богу, все позади.

Попс помахал вилкой.

– Расскажи им, Морис. Пора вытаскивать все грязное белье. Расскажи им про свою мать и Сэма Квинна.

– Эдвард, – пробормотала Эмма. – Ну зачем…

– Это все смешно, – проговорил Морис Делайт. – Иди сюда, Тобиас. – Когда же Тобиас с явной неохотой подошел, Морис продолжал: – Мам, это твоя история. Рассказывай.

– Если только этот негодяй, сидящий сейчас с набитым ртом, согласится предать все забвению, – Эмма, красивая, как в молодости, в бежевом шелковом платье, придвинулась к мужу. – Обещай мне, Эдвард. Если да, то я останусь в твоей дурацкой тюрьме, пока, по крайней мере, ты не захочешь поднять мост.

Впервые выражение лица Попса изменилось. Он повернул к жене внезапно помолодевшее лицо.

– Останешься?

– Да. Останусь. Я люблю тебя, старый ты идиот.

Сердце Перис сжалось. Она посмотрела на деда и ощутила слезы на щеках. Было заметно, как дед сглотнул комок в горле, прежде чем сказать:

– Что ж, я рад, что ты одумалась.

Эмма тронула кончиком туфли белую бетонную стену.

– Тобиас, когда-то я гуляла с твоим дедом.

– Когда? – спросил Тобиас после небольшой паузы и посмотрел на Перис.

Перис испугалась.

– Когда? – переспросила она. Эмма одернула жакет.

– Конечно, до того, как я вышла замуж за вашего деда.

– Мы были помолвлены, – сказал Попс, хмурясь.

– Нет, ты только пообещал на мне жениться, – возразила Эмма. – Ты тогда еще не подарил мне кольцо и не разговаривал с моим отцом.

– Обещания должно было хватить. Все бы было ничего, если бы ты сама мне об этом рассказала. Но ты не призналась, а я узнал от Сэма.

– Зачем мой дед тебе рассказал? – спросил Тобиас.

– Чтобы утереть мне нос, – ответил Попс. – Твой отец родился ровно через девять месяцев после их свадьбы. Или, если ты спросишь меня, даже немного раньше.

– Эдвард… – предостерегающе проговорила Эмма. Перис и Тобиас с облегчением переглянулись. Все-таки они не были родственниками!

– Все хотят правды, – обвиняюще начал Попс. – Все ее получают. Нам с Эммой потребовалось немного больше времени, чтобы родился Морис. Сэм был так горд собой, что сказал…

– Он тогда много выпил, – вмешалась Эмма. Попс оттолкнул пустую тарелку.

– Не может быть оправданий для тех, кто бросает тень на мужскую дружбу. Сэм сказал, что моя Эмма забеременела бы гораздо быстрее, если бы тогда осталась с ним, а не вышла замуж за меня.

– Он сказал это через тридцать пять лет после того как вы поженились, – с раздражением вставил Морис. – А ты из-за этого расстался с лучшим другом.

– Они оба виноваты, – сказал Тобиас, удивив Перис. – Мой дед никогда не умел сдаваться.

– А сейчас он уже умер. Так что никаких поцелуев и примирений, да, пап? – спросил Морис.

Попс сложил руки на животе.

– Кому пришла в голову эта вендетта? – спросил Тобиас так спокойно, что Перис не сразу поняла, о чем он спрашивает.

– Что ты сказал, парень? – спросил его Попс.

– Ты слышал. Кто нашептал тебе, чтобы ты объявил мне войну?

Перис приготовилась уже услышать от Попса горячий ответ, ведь он гордился тем, что не прислушивается ни к чьим советам.

Ответа не последовало. Попс, звучно рыгнув, поднялся из-за стола и пересек комнату.

– Морис, – позвал он. – Подойди и помоги мне.

Попс вытащил большой нижний ящик из стола и вместе с Морисом поднял его на стол. Тобиас едва успел убрать пустую тарелку Попса.

С видом фокусника, вытаскивающего кролика из шляпы, Попс снял зеленый мешок для мусора, закрывавший содержимое ящика.

– Видали? – с торжеством в голосе спросил он и посмотрел на Тобиаса. – Видишь, парень?

Они все увидели, что лежит в ящике.

– Не верю адвокатам, – продолжал Попс. – Да и банкирам тоже. Это те деньги, что ты заплатил мне за аренду земли, молодой Квинн. Видел когда-нибудь столько тысячедолларовых банкнот сразу?

Тобиас медленно покачал головой.

– За аренду?

– Глупости все это! – сказала Эмма, взяв чайник и наливая в него воды. – Думаю, нам всем надо выпить чаю.

– Не верю, что ты сам додумался испортить мне жизнь, – сказал Тобиас. – Кто-то тебе подсказал, как можно это сделать.

– Говоришь, кому-то нужно думать за меня? – резко спросил Попс.

– Я говорю, что ты бы не стал устраивать утечку информации для прессы. Мы знаем, врать ты умеешь. Сегодня мы в этом убедились. Но, пока ты тут сидишь, еще кто-то плетет интригу.

На мгновение Перис подумала, что сейчас-то Попс ответит достойным образом. Но он изменил намерения и поднял пачку тысячедолларовых купюр.

– Мои люди не натягивали колючую проволоку вокруг твоего дома, Попс. И ты знаешь это так же хорошо, как и я.

– Ничего подобного, – взорвался Попс, лицо его побагровело. Излишний вес при его росте только добавлял ему внушительности. – Ты думаешь, это я ее там натянул?

Не вступая с ним в перепалку, Тобиас поудобнее устроился на стуле.

– Думаю, кто-то постарался для тебя, чтобы выставить меня в дурном свете. Твой приятель-радист должен был прочесть тебе местные газетенки, рассказавшие, что из этого вышло. Бедный старый затворник опутан колючей проволокой. Очень похоже на правду.

Грозная гримаса повела брови Попса к переносице.

– Чушь, – сказал он. – Покончим с этим. Давай, сынок, – он начал совать Морису деньги, которые держал в руках. – Никогда тебе ничего не давал, потому что не верил, что тебе это поможет. Ты честный человек. С такими деньгами дела у тебя и твоей глупой жены пойдут получше.

С минуту Морис осознавал происходящее, а потом попытался оттолкнуть деньги.

– Берил – хорошая, – сказал он с усилием. – Жизненные ценности… Они у нас с ней одинаковые. Мы не ждем дармовых благ.

Попс опять протянул Морису пачку денег.

– Это твое по праву. И больше я не желаю об этом слышать.

Раздались всхлипы. Это плакала Эмма. Прижимая к носу платок, она улыбнулась сквозь слезы, текшие по лицу, и сказала:

– Возьми, Морис. Мы с дедушкой очень хотим, чтобы ты взял их.

Попс перебирал банкноты в ящике, как карточки в картотеке, словно не зная точно, что ищет.

– Надоело мне это место, – пробормотал он. – Слишком долго я тут торчал. Пора его продавать.

– Что? – Тобиас рассмеялся. – Старый ты дьявол! Насовал мне палок в колеса, а теперь хочешь смыться?

– Куда бы ты поехала, Эмма? – спросил Попс, словно и не слыша Тобиаса. – Все еще хочешь на Аляску?

Эмма все плакала, поэтому она только кивнула в ответ. Вздохнув с облегчением, Попс вытащил из ящика еще одну пачку денег.

– Сначала Аляска. А потом мы отправимся в кругосветное путешествие.

Тобиас поставил локти на стол.

– Ты мне ничего не скажешь, а?

– Нет, – коротко ответил Попс. – Нечего сказать. Что у вас с Перис?

Перис почувствовала, что отец и Эмма смотрят на нее. Она же смотрела на свои руки, лежащие на коленях.

– Ну, – громко сказал Попс. – Я задал тебе достаточно простой вопрос, молодой Квинн. Каковы твои намерения в отношении моей внучки? Должны же мы знать, Морис?

– Я думаю, Перис достаточно взрослая, чтобы самостоятельно принимать решения, – сказал Морис отнюдь не безразличным тоном.

– Перис, – обратился к ней Тобиас, и когда она подняла на него глаза, спросил: – Что у нас с тобой?

Перис сильно покраснела, а Тобиас усмехнулся и через стол протянул к ней руку. Перис нерешительно коснулась его ладони кончиками пальцев.