На дрожащих ногах она быстро пошла в кухню. Ей вовсе не вино было нужно. Прежде чем открыть холодильник, она поставила чайник на огонь. Открытая бутылка белого вина стояла где-то в холодильнике. Так как все дружно объявили его непригодным для питья, Перис добавляла его, когда что-нибудь готовила.

Она широко открыла дверцу и наклонилась, осматривая полки.

– Белое вино, где ты? Выходи, где ты?

Позади нее – скрип-скрип – послышались тихие шаги. Волоски на шее Перис поднялись дыбом, но она не обернулась. Глупая. Это же Сэм.

– Если я не ошибаюсь, – сказала она, – кто-то стянул наше бесценное вино.

– Люди бывают так невоспитанны.

– Ах, вот и оно. В самом углу, – она взяла бутылку за горлышко и начала выпрямляться.

От удара в шею у нее подогнулись колени.

– Сэм!

– Не о чем беспокоиться, курочка, – его пальцы, вцепившиеся ей в волосы, царапали кожу на голове. Она не могла обернуться. – Попроси Сэмми присмотреть за тобой.

– Сэм! Что…

Какое-то шуршание рядом с ней. Полиэтиленовый пакет. Он опустился на ее лицо.

Она выбросила вперед руки, хватая воздух. Вино из упавшей бутылки растеклось по полу кляксой, окруженной рамкой битого стекла.

Удушье.

Дверь холодильника распахнулась.

– Перестань! – Слова застревали у нее в горле. – Перестань…

Она царапала полиэтилен.

Рука, которая держала ее, поймала руки и прижала локти к бокам.

В глазах у нее потемнело.

Жар рвался изнутри головы; она пищала:

– Сэм, Сэм!

С краев наплывала чернота, вытесняя красный жар.

– Не могу, не могу дышать.


Вечера с сюрпризами не входили в число любимых способов времяпрепровождения Тобиаса. Но этот – совсем другое дело. На этом ему не надо будет изображать веселье.

Он надеялся, что Перис не будет расстроена, когда увидит, что ее спокойный вечер дома потревожен вечеринкой, затеянной с целью повеселить ее. Хотя эта квартира больше не будет ее домом. Перис теперь его девушка, и после этого вечера он вознамерился приложить все усилия, чтобы она осталась с ним.

Здание напротив их дома, сказал ему по телефону Сэм. Припаркуйся за пару кварталов, чтобы Перис не увидела твой джип и не догадалась о том, что что-то готовится.

Войдешь через парадный вход, дверь будет незаперта, и поднимайся в квартиру на пятом этаже. Мэри, которая проявила настойчивость в желании поучаствовать в этом событии, поднимется к Перис и под благовидным предлогом вызовет ее в дом через улицу.

Следуя указаниям Сэма, Тобиас вошел в дверь дома напротив дома Перис. Он поморщился при звуках оглушительного хэви-метала, громыхавшего из квартиры на первом этаже.

На стеклянных панелях дверей второго этажа золотые буквы извещали: Шмидт, Шмидт и Уэйверли, адвокаты.

Свет за стеклами не горел.

Следующий пролет Тобиас преодолел, шагая через две ступени, и попал на следующий этаж, тоже полный темных офисов.

На пятом этаже он постоял, внезапно пожалев, что у него нет для Перис подарка. Кольцо. До сей минуты он об этом и не думал. Она почти не носила украшений. Тобиас улыбнулся, думая о ее умелых, ничем не украшенных руках. Женщина делает чудесные украшения, но очень редко думает о том, чтобы надеть что-нибудь самой.

Ему очень нравилось, как она выглядит. Они бы вместе выбрали кольцо, и он надел бы ей его наедине. Чтобы были только они вдвоем.

Как и было обещано, дверь квартиры на пятом этаже была открыта, и Тобиас вошел без звонка.

– Эй! – сказал он тихо. – Ребята, я забыл пароль.

– Сюда, – раздался приглушенный голос Сэма. – Все в спальне.

– Надеюсь, у нее с сердцем плохо не станет при виде нас, – сказал Тобиас. Сэма ему было не видно. – Может, будем толочься при свете, ей и так понравится.

– Нет. Так можно все испортить.

Тобиас пожал плечами и пересек темную комнату. Никаких силуэтов мебели не было видно.

– Чья это квартира?

– Одного друга, – коротко ответил Сэм. – Я попросил его на время. Быстрее можешь?

– Пахнет как в могиле.

Сэм закашлялся и пробормотал что-то неразборчивое.

– Ты уверен, что Мэри удастся ее сюда вытащить? – Тобиасу уже меньше нравилась вся затея.

– Совершенно уверен, – сказал Сэм – Входи же. Ты последний. Я буду стоять и смотреть, когда они пойдут.

Это все-таки друзья Перис. Так что ему надо спрятать свою неприязнь и слушаться.

– Быстрее, – сказал Сэм. – Кажется, я слышу шаги.

Тобиас вошел в комнату, про которую вроде бы говорил Сэм, и попытался разглядеть хоть что-нибудь в темноте еще большей, чем та, которую он только что покинул. Запах плесени усилился.

– Привет, – прошептал он, осторожно пробираясь вперед. – Не хочу наступить никому на ноги.

Нет ответа.

– Это Тобиас.

Послышался скрип, похожий на визг, издаваемый дверными петлями.

Поток яркого света от голой лампочки под потолком ослепил его.

– Господи, – пробормотал он. – Кто это сделал?

– Кто-то получше тебя, – сказал Сэм за его спиной. – Шагай. И не поворачивайся.

Ему в спину уперся острый предмет, толкая его дальше в комнату. Тобиас осознал, что это пистолет, а через мгновенье увидел кровать и женщину на ней.

Он рванулся к ней, но холодное железо затвора пистолета щелкнуло возле его уха.

– Достаточно, – сказал Сэм. – Отсюда все хорошо видно. Ближе будет уже жадностью.

Ее руки и ноги были разведены в стороны, запястья и лодыжки привязаны к круглым железным стойкам кровати. Ее молчание обеспечивалось намокшим от слюны кляпом из какой-то зеленой материи.

Тобиас хотел обернуться.

– Прямо, ты, вонючая задница, – возле его виска еще раз шевельнулся пистолет.

Перис застонала.

– Сукин ты сын, – сказал Тобиас, дрожа от гнева. – Что ты с ней сделал?

Голос Сэма стал медовым.

– Я заставил ее платить. Заставил показать свое истинное «я», – тыча пистолетом в лицо Тобиасу, он толкал его через комнату мимо кровати, мимо окна в дальний угол. – Вот какая она на самом деле – сука. Приставучая сука.

Тобиасу приходилось сдерживаться и думать очень напряженно. Кляп был оторван от блузки или юбки Перис – обе части костюма валялись на полу.

Шнур, стягивающий ее, был тонким.

Ободранное, воспаленное тело было пурпурным и блестящим.

Ее волосы, свернутые жгутом над головой и обвязанные вокруг одной из спиц спинки кровати, только добавляли мучений.

На ней был низко вырезанный голубой кружевной бюстгальтер и трусики. И сандалии на ногах.

– Я следил за вами из своей квартиры, – сказал Сэм. – Ты отвел ее домой, а я ждал. Потом я вышел, чтобы Мэри думала, что я возвращаюсь в клуб. Все было очень удачно. Как я и планировал. За угол. Вверх по пожарной лестнице. Я воспользовался пластиковым пакетом. Как только она потеряла сознание, я вытащил ее по пожарной лестнице.

Она с трудом повела глазами и нашла взглядом Тобиаса. Тобиас постарался придать своему лицу мужества и спокойствия.

– Труднее всего было переместить ее через улицу. Я перекинул ее руку вокруг своей шеи и потащил ее. Я пел и шумел – как будто мы оба пьяны, а она даже вырубилась, – он засмеялся и икнул. – Я надел черный парик на случай, если любопытная Мэри высунет нос на улицу. Я никогда не ношу черный парик, и это сработало. Сработало!

– Вот это да! – Тобиас покачал головой, выражая таким образом, как он надеялся, почтительное восхищение. Лесть была единственным способом борьбы, который пришел ему на ум. – Блестяще. Ну ты и хитрый!

Пистолет произвел еще один тычок.

– Заткнись, льстивый ублюдок. Ты меня не проведешь. Я слишком долго ждал. Этой части не было в соглашении, но Синтия больше не будет командовать. Она обещала мне столько денег, сколько у меня никогда не было. Ей придется заплатить, иначе я заложу ее.

Тобиас пристально смотрел в широко раскрытые глаза Перис. Он боялся что-нибудь сказать.

– Она и Перис ненавидит, – продолжал Сэм. – Как и я. Всеобщая любимица. Безупречна, в то время, как Синтия всегда попадает в неловкое положение только потому, что у нее есть сердце.

Желудок Тобиаса был зажат где-то в горле.

– Это Синтия сказала, что она заплатит тебе, если ты сделаешь это с Перис?

– Ты все верно понял. Я собираюсь убить ее, сечешь?

К горлу подступила тошнота.

– Для Синтии? – Тобиас так и не смог осознать всего.

– Для себя самого. Я похитил ее для Синтии. Напугал ее. Синтии всего лишь надо было убедить свою дорогую сестричку выехать, чтобы можно было продать квартиру. Целое состояние стоит эта квартирка. Синтии нужна ее доля. И еще ей надо было, чтобы Перис немного пострадала. Синтия хотела обломать ее. Подлую, ехидную, лживую суку.

– Перестань…

Сэм пнул Тобиаса под коленки, заставив его опуститься на дощатый пол.

– Заткнись… Если бы ты не нарисовался, мне не пришлось бы так долго ждать. Ты дал Синтии надежду вернуться к тебе. Распространял слухи в газетах. Это меня на время остановило. Но теперь уж я получу, чего хочу, и отдам Синтии вас обоих по цене одной.

Из горла Перис вырвалось шипение.

– Она задыхается, – Тобиас ежился от отчаяния, что не может помочь ей; он вообще боялся лишний раз пошевелиться.

Ее тело дугой выгибалось над кроватью.

– Она меня хочет, – сказал Сэм. – Она мне себя предлагает. Просит, чтобы я ее взял.

Шипение перешло во всхлипы. Из покрасневших глаз Перис текли слезы. Каждое движение дергало ее волосы. Струйка крови с левого запястья потекла на голый матрас, уже запачканный кровяными пятнами.

Даже если Тобиас и не будет ничего делать, этот сумасшедший все равно ее убьет. Тобиас резко качнулся назад, ударив Сэма плечом в живот. Тот, чертыхнувшись, взмахнул руками и упал. Старый плетеный стул, задержав его падение, хрустнул и развалился на куски.

Голова Сэма стукнулась о грязную от водяных потеков стену, а Тобиас кинулся на него. Сэм был одет лишь в черные атласные боксерские трусы, руки и ноги намазаны маслом; он только оскалил зубы и ударил Тобиаса в ответ.

Хватаясь за скользкую руку, Тобиас пытался выбить пистолет.

Сэм повернулся под ним, скользя, и ударил Тобиаса задом в живот.

Тобиас обладал преимуществом в весе, но лишь на секунду смог удержать Сэма. Издав хриплый ликующий крик, Сэм повернулся еще раз – в левой руке у него оказалась ножка стула. Он нанес несколько ударов по голове и плечам Тобиаса. Неожиданность нападения позволила Сэму выиграть время, чтобы отскочить прочь.

– Шевельнешься – и она умрет, – сказал он резко. Тобиас остался стоять на коленях, утирая кровь с лица.

– Тебя поймают, – сказал он распухшими губами. – Посадят под замок. Ты знаешь, что делают в тюрьме с теми, кто попадает туда за то, что ты собираешься сделать?

– Заткнись, твою мать!

– Ну да. Думаю, ты меня поймешь. В душ с мальчиком – забава такая. Очередь, кому с мальчиком спать.

– Заткнись! – завизжал Сэм. Он встал так, чтобы между ним и Тобиасом оказалась кровать, и направил в лицо Перис пистолет с глушителем.

– Слушай. Сегодня мой верх. Слышишь? Мой верх, не твой, богач. Она меня не хотела. Эта развратная богачка, которая притворялась, что дружит с маленькими людьми, меня не хотела. Она только притворялась. Слышишь? Она делала вид, что слишком чистая для того, чтобы трахаться с таким бедняком, как я. Но у нее был свой артист. Я все знаю. Я знаю все, что она с ним делала.

Тобиас поднялся.

– Стоять! – Сэм угрожающе взмахнул ножкой стула. – Замри и притворяйся мертвым – пока и в самом деле не умер. Стой, или она умрет прямо сейчас. Раньше тебя. Вы оба умрете, но только ты раньше, Квинн, а я смогу еще повеселиться.

– Убери кляп, – сказал Тобиас. – Ты что, не видишь, она же задыхается.

Тусклый взгляд Сэма переместился на лицо Перис.

– Я не хочу слушать ее голос.

– Она ничего не скажет, правда, Плакса? Покачай головой.

Перис опять посмотрела на Тобиаса. Взгляд ее выражал полное непонимание. Она подвигала головой, хотя ей мешала тряпка.

– Покачай головой, Перис. Тогда Сэм вытащит кляп, – ее взгляд прояснился. Она повернула голову к Сэму. – Покачай головой!

Наконец она сделала то, что он просил.

– Мать твою! – Сэм просунул ножку стула под волосы Перис, привязанные веревкой к кровати, и дернул. Ее тело дернулось, а он завизжал: – Подавись своей блевотиной, сука!

– Убей меня, – крикнул Тобиас, – убей меня, но ее отпусти.

Сэм наводил пистолет то на Тобиаса, то снова на Перис.

– Как трогательно. Я бы хотел, чтобы ты посмотрел, что я с ней сделаю, но ты будешь только мешать. Так что я выстрелю тебе в рот. А затем я оттрахаю ее и застрелю тоже. Психический сдвиг. Самоубийство – вот что скажет полиция. А Синтия засвидетельствует, что ее бывший муж был склонен к извращениям. Из-за этого она с ним и развелась. А от неудачи в бизнесе у него совсем крыша поехала. Очень печально.