Стелла Камерон - Милые развлечения

– И заплатила покупателям, которые вернут товар, – сказал Сэм.

Тобиас отнял руку Перис от лица и задержал ее в своей.

Или нужно было позволить ему продолжать держать руку – уже на своем твердом бедре – или вырвать ее, рискуй вызвать неоднозначную реакцию друзей.

Она оставила руку на его бедре.

– По закону Фейблз не может просить тебя платить покупателям, – сказал Тобиас, и на какое-то мгновение она чуть не поверила, что ему не все равно. – Ты же делала все честно.

– Они еще высказывают, правда, достаточно неуверенно, предположение, что я сама могла изготовить дешевые варианты и продавать их, – Перис сжала пальцы в кулак под рукой Тобиаса, но вместо того, чтобы отпустить ее, он стал медленно поглаживать ее запястье. Она не сразу смогла вздохнуть. – Если я не хочу, чтобы это предположение обошло весь Сиэтл, мне придется удовлетворить их просьбу – и без разговоров.

– Дело дрянь, – спокойно сказал Тобиас.

– Вот именно, дело дрянь, – эхом отозвался Конрад. – Перис не может позволить себе такие расходы.

– На самом деле Тобиасу совсем не интересно знать об этом, – быстро проговорила Перис.

– Нет, интересно. Ты знаешь, что интересно.

Он разжал ее кулак и переплел ее пальцы со своими.

– Она держится молодцом, – продолжал Конрад, глядя на Тобиаса, как будто тот был старым и проверенным другом. – Или держалась. С работой по заказам и продажей товара через год или два она встала бы на ноги. Но трудно добиться такого успеха, чтобы обеспечить себе безбедное существование. Особенно, когда происходят подобные неожиданности.

– Перис, считай, потеряла основную часть своей годовой работы, – вставил и Вормвуд. – Она, конечно, сделает новую коллекцию через несколько месяцев. Но мы боимся, что подобное может повториться.

– А если выкупить подделки?

– Я сказала, что собираюсь сделать это, – проговорила Перис. У нее начала болеть голова, и она мечтала только об одном: улечься в постель и забыться. – Но Фейблз ответил, что слишком поздно. Слушайте, я не хочу больше говорить об этом.

Конрад пододвинул свой стул к столу.

– Нам нужно с чего-то начать, Перис. Первое, я считаю, следует…

– Не сейчас, – оборвала она его. – Спасибо вам всем. Но мне завтра рано вставать. Я ухожу, ладно?

– Конечно, – Конрад хлопнул ладонями по клеенке на столе и поднялся. – Пойдем, я провожу тебя.

– Не нужно, – сказала Перис. – Ты еще не закончил работу.

– Джинна не будет…

– Я бы пошел, – сказал Вормвуд, подняв плечи. – Но я тут жду кое-кого.

– Страстное свидание? – Сэм начал вставать из-за стола. – Я провожу тебя, Перис.

– Оставайтесь все здесь, – заговорил Тобиас, очень вежливо и убедительно. – Мне все равно нужно перекинуться с леди парой слов.

У Перис мурашки побежали по спине, потом сразу стало жарко.

– Мне не нужен телохранитель, – отчетливо произнесла она. – Это мой район в моем городе, и я пойду одна. Но вам всем большое спасибо.

Но Тобиас, потянув ее за собой из-за стола, не оставил ей другой возможности, кроме как подняться.

– Бывают времена, когда сначала нужно думать о чувствах своих друзей, – сказал он, шутливо дернув ее за выбившуюся прядку волос. – Продолжайте, ребята. Она в надежных руках.

В надежных руках?

В ту же секунду, как дверь клуба захлопнулась за ними, Перис выдернула руку и направилась по Почтовой аллее к дому.

Он сразу догнал ее и, обхватив за плечи, пошел так близко, что их бедра соприкасались.

– А вот этого мне совсем не надо, – сквозь зубы процедила Перис.

Тобиас тихо засмеялся.

– Зато мне надо. Сделай мне приятное.

Туман сгустился до легкого, прохладного дождя. Перис сняла очки и заморгала. Она упрямо шла вперед, полностью осознавая присутствие мужчины рядом с собой. Вырваться и убежать – это вряд ли сохранит ее чувство собственного достоинства.

Чувство собственного достоинства в присутствии Тобиаса Квинна не играло никакой роли.

Оно играло огромную роль.

– Никакой женщине не следует ходить одной в этих местах. – Что-то в его голосе неуловимо изменилось. – Но особенно мне не нравится, что ты ходишь здесь одна. Или еще где-нибудь в этом городе… или в любом другом городе.

– Какое трогательное участие, – отрезала она. – Ты неплохой актер. Должно быть, полезное качество в деятельности твоего рода.

– Моего рода?..

– Откуда ты знаешь Джинну?

– Я уже объяснял.

– Единственные деловые встречи, которые посещает Джинна, – это собрания местных торговцев. Она бы не пошла на встречи, на которые ходишь ты.

– Оставим этот вопрос.

Она попыталась высвободиться, но ощутила только, что он еще крепче сжал ее плечи.

– Ты меня заинтриговал. Вы знали друг друга в прошлом?

Тобиас глубоко вздохнул.

– Не в моих привычках обсуждать жильцов.

Перис остановилась.

– Жильцов?

Он повлек ее дальше.

– Можно сказать, что я владелец дома Джинны. Мне принадлежит здание. Мы познакомились, когда меня пригласили на одну из этих торговых вечеринок, о которых ты упоминала.

Перис в раздражении поджала губы.

– Как я не догадалась. Ты же, наверное, владеешь целым кварталом.

– Земельная собственность и ее развитие – мой бизнес.

Она опять остановилась.

– Так ты действительно владеешь целым кварталом?

– Давай поговорим о более важных вещах.

Итак, это правда. И Бог знает, какой еще собственностью он владеет. Перис потрясла головой. «Квинн», как называлась компания Тобиаса, более чем расцвела с тех дней, когда их деды начали совместные земельные спекуляции. Дела Попса шли достаточно хорошо – особенно учитывая состояние, которое Эмма привнесла в их брак. Но Сэм Квинн – дед Тобиаса – основал настоящую империю.

– Скажи мне, что не будешь больше ходить здесь одна по ночам.

Она фыркнула и ничего не ответила. Тобиас слегка потряс ее за плечи.

– Перис? Обещай мне это.

– Не будь смешным. Я почти дома. Можешь теперь оставить меня и идти по своим делам с чувством выполненного долга.

Они свернули на шоссе Йеслер и дошли до крытой аллеи из вьющихся растений на южном конце парка Пионер. Фонари, каждый в форме трех больших шаров, омывали бело-желтым светом кирпичную мостовую.

Из аллеи послышался храп, и Тобиас намеренно повел Перис к ряду скамеек со спящими на них людьми, защищенными только этим изящным укрытием.

– Едва ли с чувством выполненного долга, – пробормотал он. – Я провожу тебя до самого дома. И попрошу впустить меня – нам надо поговорить. Это не игра, Перис. И не шутка. Это серьезно. Я бы не пришел, если бы это было не так.

Она с трудом сдержалась, чтобы не сказать ему то, чего не стоило говорить.

До Первой авеню они дошли в молчании.

Его большая рука давила ей на плечи. Совсем не неприятное ощущение. Просто незнакомое, непривычное.

Он был тем самым мужчиной, с которым ей безусловно не следовало видеться. Под спокойной внешностью скрывалась темная сила. Перис, может, и не была особо искушенной, но могла распознать бурлящую сексуальность.

И он был тем самым мужчиной, которого она безусловно хотела видеть.

Перис перевела дыхание и сглотнула.

Хотеть Тобиаса Квинна было ошибкой.

Она не хотела его. Как она могла? Она не видела его много лет – и не думала о нем. Почти.

Она хотела его.

Она думала о нем.

Как, или почему – на эти вопросы она не могла ответить. Только иногда испытывала чувство вины.

– Тебе нравится здесь, да?

– Да, – сказала Перис. – Очень.

От дверного прохода поднялась фигура и зашаркала по направлению к ним. Тобиас аккуратно обогнул ее.

Звуки рок-музыки донеслись из «Цветной коробки». Запотевшие стекла превращали посетителей в расплывчатые, качающиеся тени.

Еще проход, и Перис повернула за угол на Южную магистраль.

– Дом, милый дом, – сказала она, подходя к зданию. Она протерла рукавом стекла очков и надела их. – Большое спасибо. Возвращайся осторожнее.

– Я не хочу, чтобы меня отталкивали, Перис.

Она открывала входную дверь.

– Я не могу больше с тобой разговаривать.

– Почему?

– Ты знаешь, почему.

– Я знаю, откуда у тебя такие мысли. Посмотри на меня.

Перис медленно оглянулась. Она стояла на третьей ступеньке. Тобиас повернулся к ней, черты лица четко выделялись в резком свете фонаря.

Его глаза были прищурены от дождя. Черные волосы упали на лоб. Широкий рот с крепко сжатыми губами придавал лицу суровое выражение – как будто нужны были другие губы, чтобы сделать его теплым и мягким.

– Если ты не хочешь говорить со мной, выслушай меня, пожалуйста, – его скулы чуть побелели. – Пожалуйста.

Перис наклонила голову и ничего не ответила. В тишине она почувствовала движение Тобиаса и услышала его шаги на ступенях.

– Спасибо, – сказал он и подождал, пока она снова не подняла голову. – Обещаю, ты не пожалеешь об этом.

– Хотела бы я тебе верить, – смирившаяся, смущенная, с каким-то непонятным желанием внутри, которое она не намеревалась понимать, Перис открыла дверь и прошла в коридор.

Свет не пробивался из-под двери Мэри – пожилой женщины, жившей на первом этаже, – так же, как и из-под остальных дверей, мимо которых проходила Перис, поднимаясь по лестнице.

Тобиас шел сразу за ней.

Все, кроме Липса и его жены, еще находились в «Голубой двери» и вернутся еще не скоро. Вормвуд – полагали, что у него есть какой-то тайный приятель-мужчина – мог и вообще не прийти.

Перис неуверенно остановилась у своей двери, и Тобиас сам распахнул ее.

– Прежде чем мы двинемся дальше, – сказал он, проследовав за Перис внутрь и закрывая дверь, пока она включала свет, – я должен попросить прощения за то, что так разговаривал с тобой в прошлый раз.

– Ты хочешь сказать, что просишь прощения за то, что говорил со мной о тех вещах, которые заставлял делать мою сестру? – В ее голосе снова зазвучал холод.

Тобиас, не мигая, смотрел на нее.

– Твой… Тот, с кем ты живешь, дома?

Она скинула туфли.

– Я ни с кем не живу. Он живет в моем доме. У него две комнаты, которыми я не пользуюсь, и сейчас его нет.

Он быстро отвернулся, но она успела заметить едва уловимую улыбку.

Известие о том, что она не «живет» с мужчиной, обрадовало его. Почему, черт побери? Внутренний голос предостерег: только потому, что так он может получить твою помощь без особых проблем.

– Ты никогда не носила туфли, когда была ребенком.

Не сказав ни слова, Перис направилась к креслу-качалке. Она взглянула на верстак, на полки с инструментами под ним. Работа поможет ей не думать.

– А вот это ты всегда делала. Не замечала меня.

– Ты не разговаривал со мной, – сказала она, наклонив голову, чтобы взглянуть на него. – У тебя в мыслях Синтия.

Он прошел мимо нее и встал около окна.

– Ладно.

– Синтия не живет здесь.

– Я и не предполагал этого.

– Разве? Ты же знаешь, что она так же, как и я, владеет этой квартирой.

– Как и ты? Да. Эмма отдала ее вам обеим. Никогда не понимал, почему, раз Синтия ей не родня.

– Синтия моя сестра. Дочь моего отца.

– Но не родная.

Она оттолкнулась от пола кончиками пальцев и стара раскачиваться. Вряд ли можно винить его за это непонимание. Ей нужно было заботиться о Синтии – когда позволялось.

– Папа удочерил Синтию, когда женился на Верил. Поэтому мы сестры, насколько я понимаю. Она моя единственная сестра, и я забочусь о ней. – Эмма не хотела, чтобы имя Синтии фигурировало в сделке с квартирой. Перис настояла на этом, и до сих пор радовалась, что ее бабушка в конце концов согласилась.

– Я уже говорил тебе, Синтия не имеет никакого отношения к моему визиту.

Конечно, он пришел просить ее притвориться, что они любовники!

– Надеюсь, твое предложение было просто шуткой. Так должно было быть.

– Мне бы хотелось помочь тебе разобраться с этими подделками.

– Я сама отлично справляюсь.

Неужели он считает, что она купиться на его притворное участие?

– Ты совсем не справляешься. Ты идешь ко дну.

Перис вскочила на ноги.

– Не рассказывай мне, что я делаю. Или чего не делаю. У тебя есть десять секунд. Потом ты уйдешь. Мне надо работать.

Он рассматривал ее гораздо дольше десяти секунд.

– Тебе действительно тяжело сейчас. И твои друзья – какими бы милыми они ни были – не могут помочь. Так?

Пустое кресло продолжало качаться. Перис наклонилась остановить его.

Когда она выпрямилась, он уже подошел ближе – так близко, что она заметила темную щетину на его подбородке.

– Они заботятся обо мне. Это помогает, – она сглотнула так громко, что они оба услышали.

Он задержал взгяд на ее горле.

Что-то неуловимое появилось в воздухе. Перис стояла очень тихо, как будто напряжение, возникшее между ними, было подобно острому лезвию, приставленному к коже, – одно движение и порежешься.