Сейчас, когда леди Димхерст сидела рядом с мистером Феррингтоном, который держал ее руку в своих ладонях, она казалась Кэролайн милой и вполне безобидной женщиной. Феррингтон отчаянно флиртовал с ней. Он нес всякую чушь под видом того, что рассказывает ей о ее прошлом, настоящем и будущем. Леди Димхерст краснела от смущения, как юная дебютантка, и глуповато хихикала.

— Нет, я не собираюсь заводить еще одного ребенка, — сказала леди Димхерст.

— Но я вижу это, — возразил мистер Феррингтон. — На вашей ладони написано, что у вас появится седьмой ребенок, — сказал он, проведя пальцем по линии, расположенной на ее ладони.

— Мистер Феррингтон, я слишком стара для того, чтобы рожать еще одного ребенка. У меня уже есть шестеро детей.

— О-о, линии судьбы никогда не обманывают. Кроме того, я не считаю вас старой, — сказал он таким мягким, завораживающим голосом, что леди Димхерст едва не растаяла от умиления.

— И еще я вижу, что скоро вы получите денежную прибыль, — сказал мистер Феррингтон и снова провел указательным пальцем по ладони леди Димхерст.

— Денежную прибыль? — удивилась леди Димхерст и, опустив голову, внимательно посмотрела на свою ладонь. — Как вы узнали об этом?

— По вашей ладони, — ответил Джеймс. — Я думаю, что это будет чек из моего банка.

Удивленно посмотрев на него, леди Димхерст спросила:

— Для чего же предназначены эти деньги?

Сосредоточившись, мистер Феррингтон еще раз посмотрел на ее ладонь и сказал:

— Мне кажется, что они предназначены для… для…

— Для женского благотворительного общества церкви Святого Марка? — подсказала ему леди Димхерст.

Подняв голову, он посмотрел на нее.

— Вы думаете, что это разумное применение для них?

— О-о, самое разумное, — заверила его леди Димхерст, и Кэролайн поняла, почему она так сказала. Леди Димхерст была чрезвычайно горда тем, что благодаря своему влиянию (а точнее влиянию своего мужа) она собирает большие пожертвования для благотворительного общества. Это давало ей власть и сознание собственной значимости, а еще вызывало зависть других патронесс, которым тоже хотелось похвастаться тем, что они могут пополнять казну общества богатыми пожертвованиями.

Кэролайн поняла, что мистер Феррингтон намеренно подкупает леди Димхерст, причем делает это очень умело и осторожно.

— Черт возьми, Феррингтон, чем это вы занимаетесь? Неужели вы пытаетесь обольстить мою жену? — войдя в приемную, спросил лорд Димхерст и, засмеявшись над собственной шуткой, направился прямо к столу, на котором стояло шампанское.

— Димхерст, мистер Феррингтон только что пожертвовал тысячу фунтов женскому благотворительному обществу.

Услышав это, Кэролайн едва не поперхнулась шампанским. Тысяча фунтов — это целое состояние.

— Неужели это правда? — удивился лорд Димхерст. — Что ж, он поступил очень мудро, хотя ему следовало бы дать в два раза больше.

— Возможно, я сделаю это, милорд, в пятницу, после заседания парламентской комиссии.

Загадочно улыбнувшись, лорд Димхерст посмотрел на Феррингтона.

— Тогда давайте выпьем за ваш успех, — сказал он, поднимая бокал.

— Благодарю вас, милорд.

В этот момент в приемной появился дворецкий, на голове которого красовался тюрбан.

— Ужин подан, — сказал он.

Посмотрев на Кэролайн, мистер Феррингтон произнес:

— Димхерст, не согласитесь ли вы сопровождать мою кузину в столовую?

— О, для меня это будет честью, — ответил лорд Димхерст, предлагая руку Кэролайн.

— Миледи? — обратился мистер Феррингтон к леди Димхерст. Поклонившись, он предложил ей свою руку.

Феррингтон провел гостей в огромную комнату, служившую столовой. Стены там были отделаны панелями кремового цвета, на окнах висели портьеры из бургундского бархата, а на полу лежал роскошный бургундский ковер. Обеденный стол был таким большим, что за ним запросто могли уместиться двадцать человек. В огромном мраморном камине пылал огонь, придавая столовой особый уют и тепло. В настенных и напольных подсвечниках ярко горели свечи. На одном краю стола был накрыт ужин на четыре персоны. Возле доверху уставленного различными блюдами и винными бутылками буфета стояли лакеи.

Мистер Феррингтон занял место во главе стола, посадив леди Димхерст и Кэролайн по обе стороны от себя.

— И это называется «скромный ужин»? — спросила его Кэролайн.

— Мои повара просто творят чудеса, — ответил он, слегка коснувшись ее руки. Этот невинный жест удивил и даже испугал Кэролайн. Она моментально отдернула руку. «Он ведет себя слишком фривольно. Господи, хоть бы леди Димхерст ничего не заметила», — подумала Кэролайн, украдкой посмотрев на супругу лорда Димхерста.

К счастью, ее опасения оказались напрасными. В этот момент леди Димхерст с любопытством разглядывала дворецкого.

— Неужели он никогда не снимает свой тюрбан? — громко спросила она. Обычно из соображений приличия подобные вопросы задают шепотом, однако эту даму, похоже, подобные мелочи не беспокоили. Лорд Димхерст сделал знак лакею, чтобы тот налил ему вина.

— Да, с тех пор как я с ним познакомился, он все время носит этот головной убор, — ответил Джеймс. В отличие от Кэролайн, которую взволновало его прикосновение, он был совершенно спокоен. — Однако это отдельная история, — добавил он и принялся рассказывать о том, как Каллео, блуждая по индийским джунглям, наткнулся на лагерь их экспедиции. Потом Джеймс рассказал еще несколько занимательных историй. Он упоминал такие экзотические места, как Мадрас, Суматра и Макао. «Неужели он видел все это собственными глазами?» — подумала Кэролайн.

Несколько раз Джеймс называл ее «кузиной» и при этом заговорщически подмигивал, как бы приглашая ее поддержать эту веселую мистификацию. Кэролайн так и не осмелилась принять это приглашение. Однако вскоре все ее страхи исчезли и она расслабилась, спокойно наслаждаясь ужином.

Несмотря на то что карри был чрезвычайно острым и у Кэролайн во рту буквально горело, соус ей понравился. Она тушила этот огонь вином. Лорд Димхерст все время жаловался на свою изжогу, но карри и ему пришлось по вкусу. После нескольких бокалов вина Кэролайн вдруг ощутила необычную легкость и раскованность. Она поняла, что ей необходимо остановиться. Когда Каллео в очередной раз подошел к ней для того, чтобы наполнить ее бокал, она просто закрыла его рукой и вино пролилось ей на пальцы.

Мистер Феррингтон принялся вытирать пальцы Кэролайн салфеткой, весело подшучивая над нею и называя ее «неуклюжей кузиной». У него это получалось так естественно, как будто бы он всю свою жизнь только тем и занимался, что подшучивал над людьми и водил их за нос, и Кэролайн спросила у него:

— У вас большая семья?

Она моментально поняла, что сказала глупость.

— Неужели вы не знаете этого? — спросила леди Димхерст, удивленно посмотрев на Кэролайн. Она уже изрядно выпила, и взгляд ее был слегка рассеянным, однако на ее способности (такие как наблюдательность и сообразительность) вино, похоже, не повлияло.

Кэролайн похолодела от страха. «Я пропала! Господи, что же теперь делать?» — подумала она.

Мистер Феррингтон снова пришел ей на помощь.

— Наши семьи почти незнакомы друг с другом, но когда я приехал в Лондон, моя мать попросила меня разыскать Кэролайн и узнать, как она поживает. Я с радостью исполнил эту просьбу.

— В самом деле? — спросила леди Димхерст. — В таком случае, может быть, вам как родственнику удастся уговорить ее принять предложение преподобного отца Тилтона, — сказала она, указывая на Кэролайн рукой, в которой держала вилку. — Этот уважаемый человек буквально каждую неделю предлагает ей руку и сердце, но она каждый раз отвечает ему отказом. Вы знаете, Кэролайн, все мы (я имею ввиду членов женского благотворительного общества) считаем, что для вас это прекрасная партия. Если вы выйдете замуж за отца Тилтона, то вам больше не нужно будет преподавать в пансионе мисс Элмхарт.

— Браки заключаются на небесах, — усмехнувшись, заметил ее муж и снова взял со стола бокал.

Мистер Феррингтон, искусно разыграв удивление, посмотрел на Кэролайн.

— Вы не рассказывали мне об этом, Кэролайн, — сказал он, медленно, почти по слогам, произнося ее имя, и улыбнулся своей добродушной, слегка ленивой улыбкой.

— О, это просто не стоящие внимания мелочи, — несколько раздраженно ответила Кэролайн.

«Господи, зачем же я выпила так много шампанского? Теперь у меня в голове сплошной туман», — подумала она и, посмотрев на леди Димхерст, сказала:

— Я думаю, что мы с преподобным отцом Тилтоном не подходим друг другу.

— Нет, вы — прекрасная пара, — не унималась леди Димхерст. Поставив на стол локоть, она хотела опереться подбородком на руку, но, промахнувшись, едва не упала со стула. Ее муж громко расхохотался.

— Замолчи, Димхерст! — раздраженно крикнула она. В этот момент она совершенно забыла и о преподобном Тилтоне, и о его сватовстве к Кэролайн.

Перестав хохотать, лорд Димхерст снова потянулся за своим бокалом.

— Помнится мне, что вы, Феррингтон, сказали, будто бы у вас есть хороший французский бренди.

— Самый лучший.

— Так где же он, дружище?

Мистер Феррингтон кивнул, и вездесущий Каллео приказал лакеям убрать со стола. Леди Димхерст встала (к ней снова вернулось ее благородное величие) и, посмотрев на Кэролайн, сказала:

— Давайте оставим мужчин одних. Пусть они наслаждаются сигарами и бренди.

Кэролайн пришлось подчиниться. Лорд Димхерст уже пустился в разглагольствования о положении в парламенте (причем язык у него при этом сильно заплетался), и она поняла, что ей нужно удалиться.

С трудом передвигая ноги, Кэролайн вышла из столовой вслед за леди Димхерст. «Такое чувство, будто бы к моим щиколоткам привязали свинцовые гири», — подумала она.

Каллео провел их в прелестную гостиную, которая располагалась в противоположном конце вестибюля. В этой комнате было два огромных эркерных окна, которые выходили на восток. «По утрам здесь, наверное, очень красиво», — подумала Кэролайн. В этой гостиной, так же как и в других комнатах, все, начиная от отделки и заканчивая мебелью, было новым и, что называется, стильным. Они, не сговариваясь, подошли к камину, в котором плясали веселые языки пламени, и сели в кресла, которые стояли прямо перед ним. Лакей принес большой серебряный поднос, на котором стояли чайные приборы, и поставил его на столик.

— Я налью чай, — вызвалась леди Димхерст. Взяв фарфоровую чашку, она перевернула ее. — Лимож[4], — прочитала она. — Представляете себе такое? А ведь сейчас идет война. Вы только посмотрите на это! — воскликнула она и, взяв в руки изящный серебряный чайник, постучала по нему пальцем. — Он стоит не меньше восьми фунтов. — Оглядев комнату, леди Димхерст заметила: — Я слышала о его богатстве, но не верила слухам. И вот сегодня я вижу все это собственными глазами. Вы только подумайте, Димхерст сказал мне, что Феррингтон играет в азартные игры для того, чтобы собрать большую сумму денег и прибрать к рукам Ост-Индскую компанию. Интересно, зачем ему это нужно?

— Понятия не имею, — сказала Кэролайн. Ей очень хотелось, чтобы мистер Феррингтон побыстрее допил свой бренди и присоединился к ним. Ему гораздо легче, чем ей, удается сочинять правдоподобные объяснения.

— Неужели? Весь Лондон только об этом и говорит. Я думала, что вы знаете все до мельчайших подробностей.

— Я редко вижусь с кузеном Джеймсом.

Джеймс. Она впервые произнесла это имя. Кэролайн поразилась своей смелости. «Чего мне теперь бояться? Я настолько погрязла в обмане, что мне уже ничего не страшно», — подумала она. Джеймс… Ей нравилось, как звучит это слово.

— И почему это, позвольте узнать, вы не хотите принять предложение преподобного отца Тилтона? — спросила леди Димхерст, передавая Кэролайн чашку. — Леди Пирсон, мы все очень беспокоимся о вас.

— Я не понимаю, что вы имеете в виду, — ответила Кэролайн, насторожившись.

— Я говорю о той женщине, с которой вы живете. Я слышала, что у нее ужасная репутация.

— Вы имеете в виду тетушку Минерву?

— Она вам не тетка.

— Нет, она моя тетка, — ответила Кэролайн. Ей хотелось сказать, что Минерва — ее настоящая родственница, в отличие от мистера Феррингтона. — По мужу, — добавила она.

— Семья Пирсонов отреклась от нее, — сказала леди Димхерст и, взяв с подноса чашку с блюдцем, откинулась на спинку кресла. — У вас нет по отношению к ней никаких обязательств.

— Минерва уже три года живет вместе со мной. Я считаю ее членом своей семьи…

— Леди Пирсон, — произнесла леди Димхерст ледяным голосом (так она обычно разговаривала со своими подчиненными), — я как президент женского благотворительного общества и покровительница пансиона мисс Элмхарт обязана заботиться о моральном облике тех, кому доверено заниматься этим благородным трудом.