— Так должно быть.

— Все думают, что я сошла с ума. Я… Зачастую я думала, что так и есть.

Он накрывает мою щеку своей большой ладонью, и я утыкаюсь в нее, закрыв глаза. Мои слезы падают вниз на землю и на его пальцы.

— Не позволяй людям указывать, как к этому относиться. Ты должна перестать искать меня и говорить обо мне. Ты не сумасшедшая, но они не понимают этого.

— Как и я, — рыдаю я.

Он придвигается ближе до тех пор, пока его грудь не прижимается к моей спине. Другой ладонью он накрывает мою щеку так, что теперь обе его большие ладони лежат на моем лице, укутывая меня, грея, делая нас единым целым, но только на секунду.

— И не должна понимать. Просто верь в это, и оставь попытки заставить других людей понять. Они никогда не поймут. Мне нужно идти.

Я пытаюсь повернуться. Но он останавливает меня, удерживая за плечи.

— Пожалуйста, не уходи снова, — шепчу я.

— Продолжай дышать, маленькая Люси.

Он наклоняется и слегка касается губами моих волос, легонько, а затем убирает руки. Я плотно зажмуриваю глаза и сижу так в течение нескольких минут. Обернувшись и открыв глаза, я понимаю, что он исчез.

Как всегда. Он приходит лишь на мгновенье.

Мимолетное мгновенье.


***

Я захлопываю входную дверь и скидываю с себя пальто. Что-то звякает в кармане, и я лезу в него, проверяя, что там. На маленьком колечке для ключей висит одуванчик, у которого отлетело несколько крошечных белых пушинок. Очень красивая вещь. Никогда не видела ее раньше. Я переворачиваю его и вижу на другой стороне заглавную букву. Х. Мое сердце бешено колотится, и я прижимаю брелок к груди.

Он положил мне его в карман сегодня в парке.

Я едва заметно улыбаюсь. Впервые за несколько дней.

— Почему ты улыбаешься?

Я поворачиваюсь и вижу Джерарда, входящего через переднюю дверь. Меня не было весь день, так что я не удивляюсь, увидев его сейчас. Вероятно, уже пять часов вечера или около того.

— Просто был хороший день, — отвечаю я, пряча брелок в карман.

— Ты была в парке?

Я качаю головой, несмотря на то, что это ложь.

— Я ходила в магазин, что-то вроде торгового центра.

Он слегка улыбается.

— Приятно видеть, что тебе снова лучше. Ты думала о том, чтобы вернуться на работу?

Я работаю в местном ресторане, и там отнеслись с пониманием к моей необходимости немного отдохнуть. Я не совсем уверена, что готова вернуться, но, полагаю, должна, по крайней мере, поговорить с ними насчет этого.

— Я позвоню им, но не думаю, что уже готова.

— Ты не можешь оставаться здесь вечно. Самое лучшее, что ты можешь сделать, это двигаться дальше, и разумнее будет вернуть свою жизнь в привычное русло.

Я смотрю на мужа обиженная и немного злая.

— Я столько всего пережила, Джерард. Это случилось всего несколько недель назад.

— Знаю, — говорит он. — Просто пытаюсь помочь.

Он вешает пальто и идет дальше по коридору в свой кабинет. Словно наш разговор окончен. Моя грудь сжимается, и я достаю руку из кармана, глядя на крошечный одуванчик. Что это значит? И значит ли что-нибудь?

Я пока не знаю, но обязательно это выясню.


***

Неделю спустя


Я вскакиваю с кровати, пот струится по моему лицу, пока кошмар, от которого я только что проснулась, стихает. Сердце колотится, и я прижимаю руку к груди, пытаясь выровнять дыхание. Я машинально тянусь к Джерарду, только его там нет. Снова. С тех пор как вернулся на работу, он все больше и больше времени проводит в офисе и все меньше дома. Он с трудом доходит до кровати. Несколько раз я находила его спящим у себя в кабинете.

Похоже, ему трудно находиться рядом со мной.

Это ранит.

Я поднимаюсь с постели, включаю свет и тихонько иду по коридору. Дохожу до его кабинета, открываю дверь и всматриваюсь. Он смотрит в упор на свой ноутбук, его тело сгорблено от усталости. Если это так, то почему он не пришел в постель?

— Эй, — говорю я мягко.

Он поворачивается и смотрит на меня.

— Привет. Почему не спишь? Уже поздно.

— Сейчас только десять, мне приснился кошмар.

Его лицо такое отрешенное.

— Мне жаль.

Боже, куда делся мой муж?

— Джерард, мы можем поговорить?

Он вздыхает и проводит рукой по волосам.

— О чем?

— О том, что происходит. Между нами.

— Я не знаю, о чем говорить, Люси. Все усложнилось после того ужасного дня, и не думаю, что это как-то связано с тем, что ты видела.

— Пожалуйста, не начинай снова, — прошу я.

Его взгляд встречается с моим.

— Ты все еще веришь, что он реален. Думаешь, я не вижу этого по твоему лицу? Я смотрел историю поиска в Google.

Я делаю шаг назад.

— Ты проверяешь меня.

— Ты все еще ищешь его и отказываешься от помощи. Что же мне, по-твоему, остается делать?

— Доверять мне! — резко отвечаю я.

— Нет, — бормочет он. — Я не доверяю тебе, и меня до смерти тошнит от твоей одержимости этим несуществующим человеком и уже достало, что ты отказываешься от помощи.

— Это не так, — говорю я, скрестив руки. — Я не разговариваю с тобой об этом, потому что ты до сих пор заставляешь меня чувствовать себя виноватой.

— Хочу, чтобы ты прекратила это.

Я вздрагиваю.

— Прости?

— Хочу, чтобы ты перестала думать о нем, говорить о нем и искать его.

— Нет, — просто отвечаю я. — Он спас мне жизнь, но что более важно, поддержал, когда я больше всего нуждалась в этом.

Он прищуривается.

— В самом деле?

От того, как он сейчас разговаривает со мной, насмехаясь, ярость закипает во мне, и я выплевываю:

— Да! Когда я посадила розу для нашего ребенка, и ты уехал, потому что твоя работа была важнее, впрочем, как и всегда.

Его лицо краснеет, и я знаю, мои слова ранят его. Я не беру их обратно, по большей части из-за того, что не могу, но также из-за того, что мне это не позволяет гордость.

— Теперь ты еще и воображаешь, что видишь его.

Воображаю. Я не могу так больше.

— С меня хватит.

Я поворачиваюсь к нему спиной и слышу, как отодвигается его стул.

— Серьезно, Люси. Если ты воображаешь, что видишь его, то тебе требуется больше помощи, чем я могу дать.

— Он настоящий! — кричу я так громко, что сама себя пугаю. От испуга я поднимаю руку и зажимаю себе рот.

— Завтра позвоню врачу. Я не могу так больше, — его голос холоден.

— Что? — шепчу я.

— Тебе нужна помощь. Если ты не хочешь принимать ее, я сделаю так, чтобы ты получила ее, так или иначе.

Я поворачиваюсь на дрожащих ногах и выскакиваю из комнаты. Он зовет меня, но я не останавливаюсь. Не могу остановиться.

Мне нужно выбраться отсюда.

ГЛАВА 8


Я направляюсь к бейсбольному полю.

Меня не было здесь с той ужасной ночи, но сегодня пришло время вернуться назад и столкнуться с воспоминаниями лицом к лицу. Может, здесь будет что-то, хоть что-нибудь, что даст мне ответы, которые ищу, или я просто хватаюсь за соломинку, потому что не вижу другого выхода. Когда я подъезжаю, идет дождь. Он падает крупными каплями и стекает по лобовому стеклу, когда я припарковываю машину на пустой стоянке. Вокруг никого нет, но все до сих пор огорожено полицейской лентой.

Дрожащими руками я открываю дверь и без раздумий выхожу навстречу ледяному дождю. Взглядом я внимательно осматриваю темный стадион и иду к нему. Мои ноги замирают на тротуаре. Я останавливаюсь напротив входных дверей, которые полностью перекрыты, и просто смотрю на них. Шум, воспоминания, боль — все это всплывает в моей голове, словно кошмар.

Крики. Выстрелы. Люди плачут и умоляют.

— Хантер? — хриплю я.

— Да, Люси?

— Чего они хотят?

— Не знаю, дорогая.

Я опускаюсь на колени у ворот, пальцами нащупываю мягкую траву и рыдаю. Я разрываюсь на кусочки, а потом просто все отпускаю, как и ту девушку, которой была когда-то. Теперь я знаю, что никогда не стану ею снова, и она никогда не станет мной. Я другой человек, и не могу больше притворяться, что это не так. Мой брак разрушился. Не могу больше делать вид, что все в порядке.

Дождь продолжает усиливаться, становясь беспощадным, и я понимаю, что промокла до самых костей. Но мне все равно. Я продолжаю сидеть на земле, плачу, трясусь, промокаю насквозь, потому что это единственное, что может мне помочь.

Вдруг сильные руки обхватывают меня.

На секунду я цепенею. Мое тело отрывается от земли.

Я начинаю извиваться, истерично плачу и пытаюсь разглядеть человека, удерживающего меня.

— Люси, маленькая, тихо.

Хит.

Всегда старается быть героем.

Всегда появляется, когда его не ждешь.

Как кто-то может быть успешен и в том, и в другом?

Я издаю наполненный болью пронзительный вопль и цепляюсь за него. Я обхватываю его шею крошечными руками и держу, прижимая лицо к его груди, сжимая его, будто он единственное, что дает мне силы дышать. Он ведет меня к моей машине, но я в такой панике, что не могу ничего делать, кроме как хвататься за него всем, чем только могу.

— Успокойся, дорогая.

Я цепляюсь за него еще сильнее, пальцами сжимая рубашку.

— Люси, посмотри на меня.

С большим усилием я отклоняюсь назад и поднимаю на него взгляд. Он пристально смотрит на меня сверху вниз. Фонарь на стоянке освещает его лицо, и в этот момент я понимаю, насколько сильно все это время мне было необходимо увидеть его. Эти глаза. Этот рот. Волосы, спадающие на лоб. Мне следовало повернуться и посмотреть на него тогда в парке. Мне следовало запечатлеть его в своей памяти.

— Все думают, что я сумасшедшая, — рыдаю я. — Муж заставляет обратиться к врачу.

— Ты должна успокоиться, ради меня.

— Я не могу. Не могу. Я пытаюсь, но не могу. Никто мне не верит. Мне так одиноко. Так страшно.

Мы смотрим друг другу в глаза. Он так красив.

— Твоя семья просто пытается заботиться о тебе. Что бы ты делала на их месте?

— Они думают, я сошла с ума! — плачу я.

— Ты не даешь им выбора.

— Нет, это ты не даешь мне другого выбора, — я плачу и толкаю его в грудь. — Почему ты поступаешь так со мной? Зачем продолжаешь возвращаться? Если не хочешь, чтобы я была в твоей жизни, не нужно возвращаться и делать все еще хуже.

В его глазах вспыхивает сожаление.

— Я говорил, чтобы ты не искала меня.

Мой плач становится сильнее, тело дрожит.

— Тогда прекрати появляться из ниоткуда и делать все еще запутаннее.

— Я продолжаю приглядывать за тобой, потому что не хочу, чтобы ты наделала глупостей.

— Почему? — кричу я, отступая назад, и смотрю на него снизу вверх.

Он изучает мое лицо.

— Потому что знаю, что ты ищешь меня и продолжаешь говорить обо мне. Ты должна прекратить.

— Если скажешь, как связаться с тобой, я перестану.

— Сейчас я не могу присутствовать в твоей жизни, как и в жизни кого-либо еще. Неужели не понимаешь? Я не могу сказать ни твоей семье, ни кому-то другому кто я.

— Почему? — со злостью выкрикиваю я.

— Просто поверь, что все так, как и должно быть. Прекрати говорить обо мне, Люси. Прекрати искать меня. Мне известно о письме на стадион.

Я вздрагиваю.

— Просто пыталась выяснить, реален ли ты.

— Дай мне руку.

Он берет меня за руку и прикладывает к своему сердцу.

— Чувствуешь? Это бьется сердце. Ты не сумасшедшая. Я настоящий. Я был там с тобой, я присматриваю за тобой, делаю все возможное, чтобы быть в твоей жизни, когда могу, но ты все усложняешь. Ты должна привести себя в порядок, и, может, в один прекрасный день я смогу узнать тебя по-настоящему. Но не сейчас.

— Я не хочу приводить себя в порядок. Я больше ничего не хочу.

— Ты должна попробовать, маленькая Люси.

— Не могу, — заикаюсь я, и мое лицо становится красным от смущения.

Он отводит взгляд и смотрит куда-то вдаль.

— Мне нужно идти.

— Нет, — плачу я, отчаянно хватаясь за него. — Пожалуйста, не уходи снова. Я не могу жить с этим. Это сводит меня с ума.

— Я должен, — говорит он, отцепляя мои пальцы от рубашки.

Я плачу сильнее. Мое тело содрогается.

— Боже, мне очень жаль, милая, — бормочет он, наклоняясь и целуя меня в лоб. — Но у меня нет выбора — я ненавижу это так же сильно, как и ты.