Лина Мур - Мимолётный Альянс

– Нет. Я не читаю политические новости, и я… хорошо, что ты можешь мне предложить? Я согласна. Гулять так гулять. Давай выкладывай, волкодав, – шумно вздыхаю и подпираю подбородок рукой. Голова уже огромная, и её сложно даже держать нормально.

– Ты что, думаешь, я шучу?

– Эй, у меня просто болит и кружится голова. Врача можно вызвать? Он подтвердит, что мне поставили хорошую шишку на затылке и подарили сотрясение. Я не могу больше сидеть, если честно. Спать здесь можно? Я просто в уголке посплю, да? Меня никто не заметит, идёт?

– Джина, замолкни, прошу тебя. – Дерик потирает виски, и мне его не жаль. Я не виновата, что оказалась в эпицентре их проблем, да ещё и с ужасным самочувствием. Если бы на моём месте была красотка, то он бы пел соловьём. Увы, на моём месте я. Получай, что имеется.

– Итак, в связи со сложившимися обстоятельствами и тем, что Герман считает отчасти твои слова правдивыми…

– Я так и знала, что он душка. Ты плохой коп, он хороший коп. Мне он нравится.

Дерик бросает на меня злой взгляд. Закрыть рот. Молчи уже, господи!

– Я продолжу, не возражаешь?

– У меня есть выбор?

– Нет.

– Тогда зачем спрашиваешь, если выбора нет, и мне нужно слушать тебя? Зачем, вообще, задавать вопрос, если…

– Я бы тоже сбежал из-под алтаря. С тобой свихнуться можно.

– Эй, это было оскорбительно! – возмущаюсь я.

– Молчи.

– Ты сам…

– Секс втроём сейчас живо организую, и точно тебе это не понравится.

– Ох, я поняла. Молчу.

Фу, как невоспитанно. У меня же вырвалось, да и не всерьёз я говорила. Извращенец.

– Итак… в общем, у меня есть к тебе предложение. Нет, не смей говорить. На него ты можешь только согласиться, выбора у тебя нет и не будет. Молчать. Молчи, Джина. Чёрт возьми, рот закрой. Сожми губы и сиди так. Хорошо… хорошая девочка, сиди так. Это ад какой-то. Ты уже жаришь меня, и я больше не могу. Завтра расскажу, а сейчас за мной. Молча, – говорит Дерик, поднимаясь из кресла.

Что происходит? Психованный какой-то. Я даже не успела ничего сказать.

– А на стульчике остаться можно?

– Твою ж… Джина! Поднимайся!

– Больно! – кричу, когда он грубо хватает меня за локоть и дёргает вверх.

– Зато я получаю удовольствие. За мной. Молча. Твоя жизнь и будущее зависят от меня, поняла? Я глаз с тебя не спущу. И если ты шпионка, то тебе будет плохо. Клянусь, Джина, я тебя в порошок сотру. – Дерик тащит меня за собой. Выбора особо нет.

– Дерик!

– До встречи, Герман!

– Дерик!

– Отвали!

Психованный волк тащит меня за собой по коридору, и я вижу других сотрудников полиции. Вау, они все такие хорошенькие! Соберись, тряпка!

– Итак…

– Воздух, наконец-то. Куда ты меня ведёшь? – спрашиваю я.

– К себе.

– Что?

– Ты будешь жить у меня и каждую минуту будешь под моим присмотром. Думаю, я быстро найду твоих сообщников и решу проблему. В машину.

Дерик толкает меня к чёрному спортивному автомобилю.

– Это твоя? – Изумлённо смотрю на машину, а потом на Дерика.

– Да. Садись.

– А меня возьмут в службу безопасности королевской семьи? Я, конечно, не так хорошо разбираюсь в моделях, но видела эту машину в журнале, и она стоит огромных денег. Чёрт, да вы здесь все с ума посходили…

– Джина, в машину!

– Дерик, ты куда её ведёшь? – раздаётся за спиной голос Германа, и он выскакивает на улицу.

– Мой спаситель. Боже, ты как из сказки. Плевать, что коня нет, да он и не нужен нам. Лишние траты, он хочет меня… того.

Показываю, как перерезаю себе горло пальцем.

– Можно мне в неё выстрелить? Раздроблю ей пару костей, и она замолкнет.

– Выстрелить? Да я об этом сотню раз просила! А ты извращенец высокомерный тащишь меня куда-то и…

Неожиданно в горле пересыхает.

Меня шатает, и я хватаюсь за крышу машины.

– Боже, кажется, меня сейчас стошнит или я умираю…

– Дерик, что-то с ней…

У меня резко подкашиваются ноги, словно по ним кто-то ударил. С писком я скатываюсь по машине и вот-вот грохнусь прямо на дорогу, как меня хватают за плечи.

– Почему тебя теперь двое? Вас Дериков двое? Боже… этой мой ад…

Мутным взглядом я вырываю свет уличного фонаря, и наступает кромешная мгла.

– Мадемуазель, вы слышите меня?

Дёргаюсь от жуткой вони перед носом. Пытаюсь открыть глаза, но они словно свинцом налились.

– Меня тошнит… мне плохо…

В горле собирается желчь и не только она.

– Дерик, помоги. Наклони её, иначе захлебнётся…

Меня рвёт, голова разламывается на части. Но меня держат. Я даже не могу соображать, всё плывёт перед глазами, а теперь ещё и горло болит.

– У неё сотрясение, и это серьёзно. Её следовало…

– Здесь. Займись уже своей работой. Джина, ты меня слышишь?

Меня слабо бьют по щекам, чем-то мокрым и прохладным проводят по лбу, затем по губам. Хорошо.

– Сколько ты видишь пальцев?

– Семь… восемь… я хочу домой… мне страшно… я домой хочу… отпустите меня… я…

– Джина, всё в порядке. Сейчас тебе сделают укол, и ты уснёшь, поняла?

Дёргаюсь на чём-то мягком. Я не могу даже вспомнить последние события, но знаю, что мне будет больно.

– Подержи её, я не могу попасть в вену…

– Нет, пожалуйста, – скулю я.

Моё тело как будто парализует. Сквозь мутную пелену я вижу знакомое лицо. Я помню его…

– Не убивай меня…

– Тише, Джина, убийство не выход. Ты же меня везде достанешь. Отдыхай.

Я чувствую, как по моим венам несётся прохлада, а через несколько мгновений всё снова гаснет, словно выключили свет.

                                       ***

Нехотя открываю глаза и переворачиваюсь на бок, желая ещё немного поспать. У меня был жуткий кошмар. Я, конечно, знала, что у меня богатая фантазия, но, чтобы настолько, никогда бы не подумала. Может быть, стоит начать писать статьи?

Что-то не так. Голова большая, словно я перебрала вчера. Но даже тогда я не ощущала ломоту во всём теле, словно по мне проехал поезд. Я не чувствовала себя разбитой и такой подавленной. А я ещё глаза не открыла. Хотя… подавленность – это моё нормальное состояние с рождения.

Пахнет странно. В моём номере пахло морем, а сейчас цветами. Очень сильно пахнет цветами и зеленью.

Открывая глаза, вижу незнакомые балконные двери, распахнутые настежь. Белоснежный тюль мягко развевается от ночного ветерка.

Это явно не мой гостиничный номер. В нём не было таких высоких потолков, тёмных штор, собранных по бокам, светлого ковра и уж точно не должно быть меня. Помимо этого, я вижу свет. Он слабо освещает другую часть комнаты. Точнее, то, что находится у изножья кровати.

Медленно поворачиваю голову. Мой взгляд ещё немного размыт, но я различаю небольшой столик, накрытый белоснежной скатертью, вазу с цветами и поднос с едой.

– Чур меня! Сгинь, нелюдь! – воплю, когда из тени выходит самый кошмарный кошмар моей кошмарной ночи.

– Нет… нет, ты же не настоящий, да? Я ещё сплю, и ты… – скулю, подскакивая на кровати, и прижимаюсь к мягкому изголовью.

– Как же мне нравится, когда ты меня боишься, Джина. Обрадую, я настоящий, и ты ещё жива. – Гадкая улыбка расползается по губам Дерика. Он снова во всём чёрном, как чёртов волк, подбирается ко мне ближе и ближе…

Тяну на себя одеяло. Нечаянно задеваю шишку на голове и издаю писк.

– Что тебе нужно? Где я…

– Ты там, где я хочу. Теперь так будет всегда. Ты моя личная шпионка, и с этого момента работаешь только на меня.

– Ещё чего, я не шпионка и не буду на кого-то работать. У меня уже есть две работы… это оплачивается? Не хочу знать. Тебе меня не соблазнить деньгами… не подходи, – произношу и жмурюсь, когда он приближается настолько, что вот-вот сожрёт меня со всеми моими шишками за всю жизнь.

Я чувствую, как матрас прогибается. Меня бросает в пот. От слабости. Конечно, от слабости, а не от тяжёлого, но довольно приятного запаха одеколона. Аромат слабый, хотя я ощущаю его. Боже, восхитительно пахнет, зараза. Мой бывший не любил никаких духов. Естественный запах и дезодоранты без отдушек. А вот парни Инги всегда пахли хорошо. Мне это нравилось, но я, конечно же, находила в этом минусы. Не все запахи мужских одеколонов приятны, но есть такие, от которых голова кружится. Или она кружится у меня от сотрясения. Точно! Я помню! Теперь я всё помню! Вот же я попала-то…

Открываю один глаз, так как больше никакого движения не было. Надеюсь, что жуткое чудовище Дерик исчез… не повезло. Он сидит на моей кровати… моей ли? Не важно, он сидит на ней и смотрит на меня. По коже аж мурашки ползут.

– Почему ты так смотришь на меня? – шепчу я.

– Без рвоты на лице ты куда более симпатична.

Ну да, без этого нельзя. Хам.

– А ты, в принципе, несимпатичен, так что тебя даже рвота не спасёт. Где я, и что ты от меня хочешь? Ты похитил меня? Взял меня в заложники? Ты… Боже, опять голова болит. Что ты со мной сделал? Меня накачали вашими наркотиками для улыбок? Вы…

– Мда, беру свои слова обратно. Когда ты в отключке, то намного симпатичнее. Никак иначе. Умей закрывать вовремя рот, Джина. Иначе тебя убьют раньше, чем ты донесёшь информацию до заказчика, – цокает Дерик, поднимаясь с кровати.

Боже, какой он высокий. Конечно, я тоже не малышка, но сейчас, с моего угла зрения, он кажется огромным. Дерик проводит ладонью по своим вьющимся волосам и двигает шеей.

Он же не начнёт раздеваться, да? Музыки нет? Хотя…

– Врач сказал, что у тебя сотрясение, и тебе нужен постельный режим два дня. Один день ты проспала, значит, я жду ещё один, а потом… – замолкая, Дерик оборачивается.

– Нельзя так поступать, ты в курсе? Говоришь и потом прекращаешь говорить. Это не работает со мной, я стойка к мужским заигрываниям. И если уж ты хочешь меня напугать, то разденься. Это меня напугает больше всего. Хотя нет… смотреть не на что. Были и получше, чем ты. Поэтому выкладывай, что ты хочешь, и воду подай. У меня во рту словно мышь сдохла.

Хоть голова и начинает болеть с новой силой, но я не подам вида. Достаточно, что меня украли и обворовали. Хватит с меня приключений. Хочу домой. Хочу в свой стабильный, обычный мир, где ничего странного не случается.

– На столе суп и вода. И также там лежит таблетка. Прими её, избавь всех нас от своего присутствия хотя бы ещё на один день, Джина. Прислуга для тебя под запретом. Завтра я вернусь, и лучше тебе спать, иначе…

– Опять? Снова это твоё многоточие. Меня это раздражает. Нормально говори что хочешь, – возмущённо повышаю голос, и он отдаётся в каждом уголке головы.

– Лучше тебе не знать, что я имею в виду под многоточием, Джина. Лучше не знать.

Наблюдаю за тем, как Дерик проходит через всю огромную комнату и скрывается за дверью.

Нет, он ей специально хлопает так, что удар отдаётся в моей страдальческой голове. Затем я слышу поворот ключа. Чёрт.

Сижу ещё немного, прижавшись к изголовью кровати и сжимая пальцами одеяло, чтобы убедиться, что он ушёл с концами. Так, надо действовать. Головная боль ничто по сравнению с моими воспоминаниями. И когда я уже научусь закрывать свой рот? Что со мной не так? В воде здесь, что ли, какой-то наркотик, раз мне хочется постоянно отвечать этому кретину и выставлять себя ещё большей дурой, чем меня считают?

Откидывая одеяло, озадаченно смотрю на шёлковую сорочку с гипюровыми вставками. Так, это не моё. Трусики мои. Это хорошо. Но остальное не моё. Где мой бюстгальтер? Где мои джинсы? Где моя блузка? Боже, снова ограбили, но теперь я знаю, чьих это рук дело. Дерика.

– Он что, раздевал меня? Извращенец, я знала, что он абсолютный извращенец. Это ж надо. Облапал меня себе в радость, пока я отходила от дружелюбного удара по голове. Высокомерная макака, – бурчу, осторожно садясь на кровати.

Ноги, как ватные, и дрожат. Я едва могу встать, схватившись за тумбочку. Всё кружится, вертится перед глазами, и я падаю обратно на кровать. Чёрт. Кто-то хорошо приложился к моей голове.

С третьей попытки я уже могу стоять, немного покачиваясь. Уже лучше. Медленно двигаюсь по стенке к балкону и отодвигаю тюль. Потрясающе, здесь резная решётка…

– Боже мой, – шепчу, ступая босыми ногами на прохладную кафельную плитку, которой выложен пол открытого балкона.

Передо мной раскинулся огромный сад, подсвеченный снизу уличными фонарями. Это невероятно. Зелёные фигурки, множество сортов роз, как градиент расположены вокруг фонтана и беседки. Ни черта себе глава службы безопасности королевской семьи. Сколько он зарабатывает, раз у него целый заповедник здесь?

Касаясь резных белых прутьев, поднимаю голову и вижу тёмное небо со сверкающими звёздами. Решётка установлена не из-за меня, она здесь по плану архитектора. Я не смогу её перегрызть, бежать отсюда невозможно. Высота приличная, даже если я свяжу простыни, то до земли точно не достану. Одного сотрясения с меня достаточно.